Стихи и поэмы

что знала ты о счастии?

Оно

неласково,

сурово и бессонно

и с гибелью порой сопряжено.

Пред ним ничто - веселье.

Радость - прах.

Пред ним бессилен враг,

и тлен,

и страх.

Оно несет на крыльях лебединых

к таким неугасающим вершинам,

к столь одиноким, нежным и нагим,

что боги позавидовали б им.

Я счастлива.

И все яснее мне,

что я всегда жила для этих дней,

для этого жестокого расцвета.

И гордости своей не утаю,

что рядовым вошла

в судьбу твою,

мой город,

в званье твоего поэта.

Не ты ли сам зимой библейски грозной

меня к траншеям братским подозвал

и, весь окостеневший и бесслезный,

своих детей оплакать приказал.

И там, где памятников ты не ставил,

где счесть не мог,

где никого не славил,

где снег лежал

от зарев розоватый,

где выгрызал траншеи экскаватор

и динамит на помощь нам, без силы,

пришел,

чтоб землю вздыбить под могилы,

там я приказ твой гордый выполняла...

Неся избранье трудное свое,

из недр души

я стих свой выдирала,

не пощадив живую ткань ее...

И ясно мне судьбы моей веленье:

своим стихом на много лет вперед

я к твоему пригвождена виденью,

я вмерзла

в твой неповторимый лед.

...А тот,

над кем светло и неустанно

мне горевать, печалиться, жалеть,

кого прославлю славой безымянной -

немою славой, высшей на земле, -

ты слит со всем, что больше жизни было

мечта,

душа,

отчизна,

бытие, -

и для меня везде твоя могила

и всюду - воскресение твое.

Твердит об этом

трубный глас Москвы,

когда она,

колебля своды ночи,

как равных - славит павших и живых

и Смерти - смертный приговор пророчит.

Апрель 1945

Стихи о себе

...И вот в послевоенной тишине

к себе прислушалась наедине.

.. .. .. .. . .

Какое сердце стало у меня,

сама не знаю - лучше или хуже:

не отогреть у мирного огня,

не остудить на самой лютой стуже.

И в черный час зажженные войною

затем, чтобы не гаснуть, не стихать,

неженские созвездья надо мною,

неженский ямб в черствеющих стихах...

...И даже тем, кто все хотел бы сгладить

в зеркальной, робкой памяти людей,

не дам забыть, как падал ленинградец

на желтый снег пустынных площадей.

И как стволы, поднявшиеся рядом,

сплетают корни в душной глубине

и слили кроны в чистой вышине,

даря прохожим мощную прохладу, -

так скорбь и счастие живут во мне -

единым корнем - в муке Ленинграда,

единой кроною - в грядущем дне.

И все неукротимей год от года

к неистовству зенита своего

растет свобода сердца моего -

единственная на земле свобода.

1945

Блокадная ласточка

Весной сорок второго года множество ленинградцев носили на груди жетон - ласточку с письмом в клюве.

Сквозь года, и радость, и невзгоды

вечно будет мне сиять одна

та весна сорок второго года,

в осажденном городе весна.

Маленькую ласточку из жести

я носила на груди сама.

Это было знаком доброй вести,

это означало - «жду письма».

Этот знак придумала блокада:

знали мы, что только самолет,

только птица к нам до Ленинграда

с милой-милой Родины дойдет...

...Сколько писем с той поры мне было!

Отчего же кажется самой,

что доныне я не получила

самое желанное письмо...

Чтобы к жизни, вставшей за словами,

к правде, влитой в каждую строку,

совестью припасть бы, как устами

в раскаленный полдень - к роднику. <