Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.
Шрифт:
Шкипер будит Алешу, и они выходят на улицу.
Некоторое время они идут молча. Алеша поеживается от ночного ветра, поднимает воротник курточки, зевает:
— Мы идем на баржу?
— Почему тебе все время хочется на баржу?
— Мне спать хочется.
— Тебе все время что-нибудь хочется. Куда бы нам еще пойти?
— Больше нет никаких сеансов.
Снова они идут молча: впереди шкипер, за ним Алеша. Если бы шкипер думал вслух, мы бы услышали в такт его шагам много не очень складных слов. Вот что он сейчас
«Больше никаких сеансов нет. Какие еще могут быть сеансы?! Куда я теперь с ним пойду? Здравствуй, Катя, добрый вечер. А я тебе сына привел, вот какие новости. Надо же быть таким дураком, надо же. Нашел время для благородных поступков. А теперь все. Какие могут быть разговоры? Конечно, она уйдет. Представляю, если бы она привела мне такого парня. Представляю, как бы я обрадовался. Ничего себе свадебный подарок — шляпка, а в шляпке сынок восьми лет!»
Шкипер с ненавистью посмотрел на шляпную коробку и на ходу вмял ее в урну.
Он обернулся. Алеши рядом не было: он сидел на тротуаре в десяти шагах от шкипера.
— Что случилось?
— Шнурок развязался.
В тишине два раза пробили Кремлевские куранты. Два часа ночи. Алеша бежит к шкиперу.
Два раза бьют куранты. Катя идет переулками. На мостовой переговариваются в открытых люках два водопроводчика.
Катя входит в переулок, где стоят пустые, темные троллейбусы с опущенными дугами и открытыми дверьми. Еще издали Катя слышит, что в одном из этих троллейбусов кто-то тихо играет на аккордеоне. Она идет мимо прозрачных троллейбусов. Где-то впереди играет аккордеон. Она находит этот троллейбус.
Там сидят солдаты. Некоторые из них спят в удобных креслах, кто-то ест, один солдат играет на аккордеоне. Это демобилизованные солдаты.
— Здесь разрешается ходить? Вы не караул? — спрашивает Катя.
— Мы — засада, — отвечает один.
— А почему они в засаде спят? — Она смотрит на спящих солдат.
— Сейчас разбудим. Рота, подъем, тревога!
Спящие начинают быстро вскакивать.
— Что ты кричишь?
— Ничего, ложись спать. Уже отбой.
Солдат снова ложится.
— Хорошо в троллейбусе ночевать? — спрашивает у них Катя.
— Мы на одну ночь в Москве и решили смотреть город до утра. — Солдат, уже другой, кивает на спящих: — А у этих ног не хватило.
— И я тоже загулялась. Никак не могу выйти к «Ударнику». Хоть на крышу лезь.
— Могу проводить, — быстро вызвался тот, первый солдат.
— Я знаю самый короткий путь, — похвалился второй.
— А я самый красивый, — вступился третий, — мимо всех исторических памятников. На каждом доме — мемориальная доска. Двадцать пять мемориальных досок.
— Спасибо, — улыбнулась Катя. — Мне можно без досок, но покороче.
— Два переулка, три поворота. Пошли, — скомандовал еще один солдат.
Катя и восемь солдат, в их числе — солдат с аккордеоном, идут по ночным улицам.
— Хорошо бы сейчас на меня кто-нибудь напал. Вот была бы драка! — вслух подумала Катя.
— Не надейся, драки не
будет. Когда хочешь подраться, никогда не бывает драк, — констатировал первый солдат.— Я до армии с одной девушкой гулял, и к нам все время приставали. А потом я начал заниматься боксом — и тут все кончилось, хотя никто не знал, что я боксер, — посетовал второй.
— У меня жених тоже боксер, и к нам никто не пристает, — похвасталась Катя.
— Ты уже невеста? — протянул третий солдат.
— Две недели. А что?
— А долго он за тобой ухаживал?
— Две недели.
— У меня такое впечатление, что пока мы три года служили, все хорошие девушки стали невестами.
— Это только кажется. Вы себе даже не представляете, сколько осталось невест. Я считаю, что каждый из вас в принципе может жениться на любой девушке мира. — Все примолкли. — Ребята, а где «Ударник»? Мы идем, идем, а его все нет.
— Уже немного осталось, — успокоил ее первый.
— Два переулка, три поворота, — вновь повторил четвертый.
…Снова идут по улицам Катя и восемь солдат, и один из них тихо играет на аккордеоне.
Они заходят в переулок, где стоят троллейбусы. Это тот самый переулок, откуда они начали свой путь к «Ударнику».
— Ребята, мы сделали круг! Это вы нарочно? — догадалась Катя.
— Где я видел эти троллейбусы? — изумился первый.
— Я не виноват. Я первый раз в Москве, — оправдывался второй.
— А кто предлагал самый короткий путь? — уличал первый.
— Только не я. Это он предлагал, — отбивался второй. — А я ничего не обещал. Может, найдем этот «Ударник», а может, и не найдем. Я хотел с девушкой погулять, — честно признался «Три поворота».
Из окна троллейбуса появляется заспанное лицо солдата:
— Что раскричались? Девушка, зачем вы им поверили, они первый раз в Москве. А «Ударник» здесь рядом — идите по этому переулку до конца.
Катя и восемь солдат стоят на Каменном мосту недалеко от «Ударника».
— Дальше не идите, дальше я сама, — говорит Катя. — Если кто случайно попадет в Муром, увидимся.
— Приезжайте к нам в Самарканд, — приглашает «Три поворота». — Я вам ослика подарю. В Самарканде ослик стоит три рубля.
— Зачем ей ослик? — удивляется первый.
— Будем верхом ездить, тяжести возить. Ослик никогда не помешает.
Катя спускается по мосту к причалу. Солдаты смотрят ей вслед. Парень играет на аккордеоне «Свадебный марш» Мендельсона, и это похоже на орган. Три раза бьют куранты.
Три раза бьют куранты. Скамейка в сквере у набережной. На скамейке, накрытый пиджаком, спит Алеша. Шкипер сидит рядом, курит. Не докурив, выбрасывает сигарету, осторожно снимает с Алеши пиджак. Алеша поворачивается во сне, прижимает колени к животу. Шкипер снова накрывает его пиджаком, садится рядом.
Катя идет по улице. За ней медленно едет открытая «Победа». Машину ведет пожилой человек в полосатой рубашке. На заднем сиденье — большая собака.