Стихия Перемен

— И шкуру! — лихо добавили за меня, приободрившиеся острословы. — На плащ!

Друид перекинул посох из ладони в ладонь и внушительно сказал, как-то вдруг нависнув над поднявшими лица людьми:

— Нечего вам тут делать, мужики. Вы свое дело полностью сделали. А дальше уж мы.

— Не знаю я сударь волшебник что вы замыслили, — быстро сказал я. — Да только где это видано чтобы мужи Брайдерии в стороне стояли от угодного Богам дела. Мы тут никак лишними не будем!

Друид неодобрительно посмотрел на меня. Так неодобрительно, что стоящие оплечь ратники как бы невзначай отступили чуть в стороны. На фоне черной громады Цитадели Шагельд с посохом смотрелся очень органично. Особенно благодаря страшноватым глазам выглядывающим из тени друидской шубы.

— Вот что, сотник. Заворачивай своих соколов ясных, — не терпящим возражений голосом скомандовал он: — Недосуг нам еще и с вами тут возится.

По пальцам сжимающим меч распространилось пульсирующее тепло. Зеленого цвета.

— Берегись! — рявкнул Годун моментально, как сворачивающийся клубком еж покрываясь коркой древесного цвета и всем телом налегая на друида, чей посох угас как задутая свеча. Волшебники один на другом повалились на холодный камень, грозя разбить себе лбы.

Все, что успел я сделать, это поставить купол. Самый мощный какой только можно. Пришедший из недр Цитадели магический удар уставшего ждать противника выбил ворота ломая их мириадами кусков и облаком фиолетовой, густой как чернила тени. Которая накрыла меня с магами в мгновение ока. И всех остальных. Накрыла и расползлась по двору уродливой живой кляксой, слизывая черными языками окровавленные трупы.

Не теряя ни минуты я побежал вперед, оставляя умирающих сзади. Уже на бегу понимая кто сам того не ведая расчистил мне дорогу.

По уродливому в своей нынешней запустелой наготе прямому коридору с множеством ответвлений, ведущему к Центральной Зале. Мимо проносились совершенно одинаковые кривые ребра агатовых балок и анфилад. Усопшее величие моего бывшего дома отзывалось в сердце стуков пробуждающегося Корневого Заклятья.

— Стой! — прорычал сзади знакомый, хотя и чудовищно искаженный голос, когда срикошетившая от пола молния расколола фреску на стене, предварительно обогнав меня. — Стоять!

Так-так-так. Крепкий оказался. Остановившись за шаг до Центральной Залы, охраняемой только идеально-белыми скульптурами массивных латников, восстановленных магией из пыли, я повернулся. Скрипнули высокие сотницкие сапоги. Из оседающего за порогом облака смертной тьмы, превратившейся просто в жгучую пыль вышел Годун. Почти голый, в никчемных останках одежды болтающихся на волосатой фигуре, со спутавшейся бородой. С более чем решительно сведенными бровями, он шлепал босыми пятками по холодному полу, приближаясь ко мне. Шатаясь по сторонам как поднявшийся мертвец.

— Как ты уцелел? Ты кто? — требовательно крикнул мне кудесник. — Маг? Почему я тебя не знаю? На чьей ты стороне?

Выглядел он полубезумно и явно был готов садануть меня сейчас молнией. Не делая этого только потому что не был уверен в моих намереньях. А вдруг союзник?

Ну и глупец. Я бы в такой ситуации бил не раздумывая и своих и чужих.

— Почему не знаешь? Знаешь. Только у меня сейчас нет времени на дружеские братания. Если будешь так любезен, не мешай, я быстро.

С этими словами я доверчиво повернулся к переваливающейся тучной фигуре спиной. И тут же развернулся другим боком, встречая короткое «постой!» шквалом зеленого пламени. Годун был сильным магом и подставил щит, распыляющий напор огня по стенам и потолку. Щит, выигравший для кудесника драгоценное мгновение. Позволяя попятится назад, через моментально образовывавшийся вокруг огненный коридор. Я даже удивился, видя как идеально подогнанные друг к другу плиты, обращаются единым горелым шрамом, переплавленной руды. Неужели он так силен, что может противостоять чистой мощи кольца?

— Предатель!!!

Конечно же нет. Магический щит, вокруг руки здоровяка прогнулся и под действием изумрудного пламени, изменился. Подался. Растворился в моей силе. Сам превратился в клуб такого же огня, обхватившего волосатое запястье. Все что успел Годун — открыть рот и дико заорать, захлебываясь болью. Рыжие, зеленые, коричневые дымки защитной волшбы, попытавшиеся распылить пламя вокруг него, опасливо отпрянули в разные стороны. Как трусливые псы, перед матерым волком. Ореол зеленого огня поглотил плотную фигуру, моментально прожевал её и выплюнул прочь, распыляясь в воздухе веселой изумрудной пыльцой.

Крик оборвался как заткнутый пробкой. Прощай, белый маг.

Равнодушно отвернувшись от беззвучно упавшей сначала на колени, а потом навзничь обугленной фигуры мага я вошел в свой Центральный Зал Створки мягко сошлись позади.

— Здравствуй, Дракон! — поприветствовал меня человек в металлической маске, сидящий на троне в небрежной позе владыки. Прильнувшая к его локтю женщина молча коснулась пальцем лба.

— Теперь, когда ты вернулся, я могу считать свой долг уплаченным. И мне больше не нужно вот это, — маска полетела на пол. Даже с расстояния в добрую сотню шагов я рассмотрел как светился его алебастровый глаз. Насквозь пронизывая личину сотника.

— Рад, что ты все так же весел, Тольяр, — небрежно заметил я, приближаясь к центру зала, по опаловой мозаике пола.

— Здравствуй, Грай, — надтреснуто сказал, беззвучно выходя из-за трона мужчина в одежде невольника. — Уже и не чаял увидеть тебя живым.

— Рад, что ты все так же хитра, Велари. Это же твоя идея была, выпустить его, да? Честно говоря, я тоже не думал, что ты еще дышишь. Но это не принципиально. И легко поправимо.

— Ты же не станешь делать никаких глупостей, Дракон? — женщина указала куда-то за левый подлокотник трона. Там, не замеченный мною сразу, сидел связанный по рукам и ногам Реваз. Седая голова свисала на грудь, изо рта торчал кляп. Он был без сознания.

— В сущности к вам у меня вопросов до теперь не было. Сидели бы, не чирикали… но теперь появляются.

— Не приближайся ближе! — предупредил меня Тольяр. — Еще шаг и от тебя мокрого места не останется!

— Смелое заявление, — развеселился я, делая тот самый пресловутый шаг. — И что же ты мне…

Фиолетовая пыль поднялась с пола и закружившись вокруг меня превратилась в темноту. Жадную до живой плоти, невероятно голодную темноту. Очень желающую меня. Всего, до последнего кусочка. Застонали, завопили в ушах сотни голосов требуя чтобы я присоединился к ним. Растворился в страданиях, устилающих путь к бессмертию. Когда-то в сходных условиях я мог только бессильно браниться, наблюдая как мои маги и воины превращаются в живых мертвецов, беспомощные перед неведомым чародейством.

Сейчас, получив способность манипулировать магическими потоками, буквально видеть волшбу насквозь и подкрепив их знанием теории я невольно проникся уважением к умениям своего врага. Заклинание не строилось по формулам. Оно не питалось потоками постоянной магической силы.

Такой возможности Альбиард был лишен моими стараниями. Некогда его мощь скрывалась в волосах — прислужники постарались на славу, навсегда лишив его волосяного покрова. Но сейчас мне стало понятно, что я чего-то не учел. Мой отец имел другие источники силы — чем иначе можно было объяснить это странное чародейство. С которым, откровенно говоря я не мог сделать совершенно ничего. Прямо как когда-то, мог только наблюдать. И непосредственно участвовать. Фиолетовая пыль разъедала стальные пластины и чешуи кольчуги, проскальзывала в поры кожи, расширяя, пронизывая, заполняя собой. Вытесняя из тела прежнюю сущность.

Альбиард встал справа от трона, опершись худым плечом о высокую спинку. Тольяр заворожено сверкал глазом, а Велари настороженно прислушивалась к чему-то несущественному для меня. Может к затихающему шуму битвы.

Фиолетовая пыль стала тонкой, но бесконечно прочной пленкой, как кокон облепив каждую частицу меня. И сыпалась внутрь, сыпалась как песок, заполняющий стеклянную клепсидру. Засбоили легкие, отторгая воздух, заставляя давится и судорожно дергать головой.

— Ну что, — с толикой неуверенности начал Тольяр. — Наша задача исполнена, все стороны получили повод для удовлетворения интересов. Не станем мешать вашему приятному разговору.