Стихийные игры

— Я тоже представил, — задумался Кристиан, — Выглядит очень вдохновляюще.

— Главное, чтобы без драк. Иначе репутация нашей академии опять будет на дне.

— Как и репутация тех, кто тоже вступит в контакт. Но да, наверное, ты все же права.

Пока они разговаривали об этом, Ливис уже успел расписаться и пройти к своему столу. Выглядел он не очень уверенно — прямо как Фелипо в свой первый день. Так же смотрел ни пойми куда, стараясь избегать чужих взглядов и боясь до кого-либо докоснуться. Вспомнив о друге, Кристиан опять загрустил.

К сожалению, в первом классе не нашлось того, что смог бы разговорить Ливиса и познакомиться с ним.

«В любом случае, у него есть я.» — подумал Кристиан.

Во время завтрака первый стол только и делал, что знакомился. Все рассказывали о себе, своих семьях, хобби и о том, во сколько академий их звали и на кого они будут поступать в дальнейшем. То же самое, что и в прошлом году. Но с Кампанулой все ещё никто не общался, вернее, его просто не замечали и часто задевали руками, даже не извиняясь.

— Ты не боишься, что Ливис не сможет завести себе друзей? — шепнула Селеста, наклонив к брату голову.

Кристиан снова взглянул на него. На этот раз Кампанула заметил и смутился ещё сильнее, стараясь не смотреть и на них.

— Он просто стесняется, — убедил он сестру, — Не подойду же я к их столу и не скажу, что они должны с ним дружить.

— Вспомни, что было с Фелипо и с Тимеусом из-за «кое-кого». Уверен, что это не повторится?

— Успокойся, МакАлистеру он к черту не нужен. У него сейчас свои заботы.

— Я не конкретно про него. Я про то, что у них тоже может появиться кто-то вроде него.

— Если все будет настолько плохо, то я вмешаюсь. Такое чувство, что я отец всея академии, защищаю младших, обиженных, униженных и не таких, как все.

Селеста лишь фыркнула и продолжила есть. Наверное, обиделась.

* * *

Уроков стало больше. Появились такие предметы, как «Физика», «Астрономия» и «Коммуникация». Какой в них толк удивлялись каждый год. Между тем, приходилось находить время ещё и для тренировок, которые проходили по три-четыре раза в будни и каждые выходные. У тех, кого наказывали, времени было уделено ещё больше. И если уж Кристиану всегда, кроме двух раз, везло, то Селеста попадала гораздо чаще.

Почти всегда в наказанных была Мэй Лотос — тонкая и грациозная, словно балерина, но никак не боец. Часто она приходила только на начало тренировки, а потом уходила, или же не приходила вообще. Наверное, у неё был очень слабый соперник, раз она смогла пройти в команду.

Ленора её терпеть не могла, и если бы ей позволили, то вышвырнула бы из команды сразу. Но увы, ей приходилось каждый день пытаться сделать из неё настоящего мага, который будет разбрасывать соперников по полю своими водными заклинаниями.

Их клубное место вскоре приобрело нормальный вид и начало свою работу. Поскольку у всех были слишком загруженные дни, они договорились встречаться там после полуночи. Каждый мог придти в любое время, когда ему угодно, этого не запрещал никто. Но если планировался «большой сбор», то об этом знали все.

Это означало, что наступает всеобщее время веселья — с настольными играми, разговорами и едой. В комнате они нашли шахматы, в которые они так же нередко играли.

Кристиан старался придти самым первым и, конечно же, тащил с собой сестру. Изначально она была против, но потом свыклась. Вот и сейчас они сидели с братом абсолютно одни, в комнате с зажжеными факелами на стенах.

— Я тебе не рассказывала, что наша Паула вновь возобновила дружбу с Клэр? — начала Селеста, предвещая расспросы.

— Та, которая голубоволосая со Стем Ви? — удивился Кристиан.

— Именно.

— Та, которая её бывшая подруга?

— Да!

— Но как такое возможно?! Мне казалось, она наоборот её сторонится. Не без твоей помощи, Леста?

— Да я тут ни причем вообще. Просто я заметила, что она часто кому-то пишет. Я спросила кому. А она ответила, что они с Клэр снова подруги и та её не забыла. Хотят даже на соревнованиях пересечься.

— Поверить не могу. Так ты не узнала, почему?

— Увы. Думаю, она просто затосковала. Ну, знаешь, вспомнила детство, старые времена. Просто тебе не понять, Кристиан, что всем нам нужны подруги, которые смогут понять и поддержать в нужный момент, а так же потратить свое время на разговоры, прогулки и прочее.

Кристиан прекрасно её понимал. Пока они жили в Конкордии, у Селесты не было подруг: остальные девочки сильно отличались от неё. Вернее, она отличалась от них. Их бывших одноклассниц не волновало ничего, кроме самих себя. Они вечно говорили о том, сколько у них игрушек, сколько мальчиков подарило им валентинки на четырнадцатое февраля и сколько подарков им подарили на день рождения. Если кто-то из их «стада» был несчастен, то получал лишь неискреннее «ничего страшного, все пройдет». И Селесту это пугало.

— Им повезло — иметь таких друзей, — продолжила она, — Спустя столько лет помнят друг друга.

— Паула дружит и с тобой, — Кристиан попытался отогнать её грустные мысли, — Из тебя тоже прекрасная подруга, ты просто не представляешь, насколько. Думаю, Паулина тоже это видит.

Селеста вновь еле заметно улыбнулась. Странно, ведь Кристиан ожидал «Тебе легко говорить, у тебя полно друзей».

Вскоре к ним спустился Кирей — второй любитель прийти пораньше. В руках у него был старый фотоальбом с кожанной обложкой. На вопрос Картэров о том, что же это, он ответил лишь:

— Подождите до полуночи.

К полуночи собрались все, не доставало лишь трех-четырех человек, которые почти никогда не приходили. К этому моменту любопытство одолело всех. Но сначала он просил долить ему газировки в стакан, потом очень долго её пил, после чего начал пытаться устроиться поуютнее и ближе к столу.

— Ладно, так уж и быть, — сказал он, когда абсолютно все лица начали пилить его ненавистным взглядом. Он торжественно положил альбом на стол, отчего поднялось облако пыли, — Его я нашел на дне втором или третьем, может, даже четвертом, когда мы ещё убирали это место.

— Так почему ты молчал? — начали разьяренно распрашивать все.

— Тише, тише. Просто, так скажем, мне хотелось сначала изучить его самому и понять, представляет ли он какую-то ценность вообще. Оказалось, это и не альбом вовсе. Фото тут, конечно, есть, но большая часть — личный дневник. И принадлежал он некому…

Кирей открыл первую страницу, где красивым, почти каллиграфическим, подчерком было выведено «Джордж Черендер».

Все резко столпились у альбома, словно у экспоната в музее. Кирей не стал долго ждать и перевернул.