На моей могиле цветы не растут,Под моим окном соловьи не поют.И курган в степи, где мой клад зарыт,Грозовою тучею смыт.Оттого, что пока не найден путь,Умереть нельзя и нельзя уснуть.И что кто-то, враждуя со мной во сне,Улыбнуться не может мне.
Август 1920
Судак
«Одной рукой глаза мои накрыл…»
Одной рукой глаза мои накрыл,Другую мне на сердце положил,Дрожащее, как пойманная птица,И вдруг затихшее, готовое молиться,И ждущее Его завет.Но я не знала: здесь Он или нет,Лежала долго так, боясь пошевелиться.И
тлела жизнь, как бледною лампадойЧуть озаренная страница.Вокруг была прохлада.
Лето 1920
«По бледным пажитям, ища уединений…»
По бледным пажитям, ища уединений,Блуждаю, робко озирая мир.Сменяются полдневный зной и тени,Вечерний воздух свеж и сыр.И всюду близ себя я тихий голос слышу,Как флейта нежная, трепещет и поет —То говорит со мной, живет и дышитДуша, ушедшая вперед.Душа: «Да, это так. Tocкa неисцелима.Пусть от зари до поздней ты порыДневную пряжу ткешь неутомимо.И это все? Где ж вечности дары?Где радость тайная и неземная,Что расцвела в годину темных бед?Что ты возьмешь с собою, умирая?Какой ты Богу дашь ответ?»Я: «Не спрашивай меня. Меня заткалаГycтaя паутина бытия.Судьбы моей давно не стадо,И мне неведомо, где я.Но что-то здесь во тьме еще роитсяИ алчною тоской меня гнетет…Что это? Грех? Он мне простится?Скати, ушедшая вперед».Душа: «Цветок, оторванный от корня, — вянет,И гаснет свет, из пламени изъят.Смотри, смотри! Все ярче и багрянейНа небе стелется закат…Уж близки сроки и блаженны встречи,Быть может, ты права в своем пути,Менять судьбу во власти ль человечьей?Поможет только Он — Его проси».И голос смолк. Как будто дух крылатыйУмчался вдаль, крылами шевеля.Как сладостно в ночи дыханье мяты!Как тесно слиты небо и земля!Есть путь прямой — прямое достиженье.Ни чьим не внемля голосам,Из всех темниц, минуя все сомненья,Лицом к лицу, уста к устам.
1920
Судак
ПОДВАЛЬНЫЕ
I
Нас заточили в каменный склеп.Безжалостны судьи. Стражник свиреп.Медленно тянутся ночи и дни,Тревожно мигают души-огни;То погасают, и гуще мгла,Недвижною грудой лежат тела.То разгорятся во мраке ночномОдин от другого жарким огнем.Что нам темница? Слабая плоть?Раздвинулись своды-с нами Господь…Боже! Прекрасны люди Твоя,Когда их отвергнет матерь-земля.
II
В этот судный день, в этот смертный часГоворить нельзя.Устремить в себя неотрывный глас —Так узка стезя.И молить, молить, затаивши дух,Про себя и вслух,И во сне, и въявь:Не оставь!
В ночь на 9 января
III
Ночь ползет, ты во мраке страшный лик.Веки тяжкие открою я на миг.На стене темничной пляшет предо мнойТенью черной и гигантской часовой.Чуть мерцает в подземельи огонек.Тело ноет, онемевши от досок.Низки каменные своды, воздух сыр,Как безумен, как чудесен этот мир!Я ли здесь? И что изведать мне дано?Новой тайны, новой веры пью вино.Чашу темную мне страшно расплескать,Сердце учится молиться и молчать.Ночь струится без пощады, без конца.Веки тяжкие ложатся на глаза.
IV
Я заточил тебя в темнице.Не люди — Я,Дабы познала ты в гробнице,Кто твой Судья.Я уловил тебя сетямиСредь мутных вод,Чтоб вспомнить долгими ночами,Чем дух живет.Лишь здесь, в могиле предрассветной,Твой ум постиг,Как часто пред тобой и тщетноВставал Мой Лик.Здесь тише плоть, душа страдальней,Но в ней — покой.И
твой Отец, который втайне,—Он здесь с тобой.Так чей-то голос в сердце прозвучал.Как сладостен в темнице плен мой стал.
6-21 января 1921
Судак
«Господи, везде кручина!..»
Господи, везде кручина!Мир завален горем, бедами!У меня убили сынаС Твоего ли это ведома?Был он как дитя беспечное,Проще был других, добрее…Боже, мог ли Ты обречь его?Крестик он носил на шее.С детства ум его пленялоВсе, что нежно и таинственно,Сказки я ему читала.Господи, он был единственный!К Матери Твоей взываю,Тихий Лик Ее дышит сладостью.Руки, душу простираю,Богородица, Дева, радуйся!..Знаю, скорбь Ее безмерна,Не прошу себе и малого,Только знать бы, знать наверно,Что Ты Сам Себе избрал его!
Февраль 1921
РОМАНС МЕНЕСТРЕЛЯ
Жила-была дева, чиста и стыдлива,Росла, расцветы людям на диво.Играйте, мертвые струны, играйте!Пришел, соблазнил ее витязь лихой,Сманил ее лаской и песней хмельной.Увел, нагулялся, натешился вволю,Любовь разметал по безгранному полю.Лежит она где-то мертва и бледна,Погасли у Бога ее письмена.Плачьте, ржавые струны, плачьте!Здесь, на земле уж стопы ее стерты,К небу душа и очи простерты.Пусть каждый, кто может, кольцо ей скует.Поднимется цепь в голубой небосвод.Звените, струны, звончей, звените!Ныне молчать не пристало!Мертвая дева восстала.Сколько скуют ей жертвенных звений,Столько на небе будет ступеней.Пойте, кто может, пойте!Звенья златые стройте!
«Кто первый обмолвился словом…»
Кто первый обмолвился словом,Сказал: «Ты поэт»?Увел от пути земногоЗвездам вослед.Отравлен тонким соблазном,Скитается он,Стихом своенравным и празднымЗаворожен.Мечтает, как будто бы нынеК мечтам есть возврат!Средь мертвой горючей пустыниКопает клад.Блуждает, и в зимней стуже,Как летом одет.Ну разве кому-нибудь нуженТеперь поэт?
1921
Судак
«Чуть замрет юдоль земная…»
Чуть замрет юдоль земная,Муку жизни затаив,Прошепнет душа, стихая:— Дух, ты жив?Все вокруг темно и слепо,И во сне и наяву.И в ответ звучит из склепа:— Я живу.Все былое — небылицейСтало уж для нас.Замурованный в темницеЖдет свой час.
Май 1921
Судак
«Да, я умру, не поняв мою землю…»
Да, я умру, не поняв мою землю,Не развернувши ее пелену,Выси и бездны ее не объемлю,К сердцу ее не прильну.На заклинания не отвечу,От лихолетья не спасу —Новым и темным мирам навстречуДушу несу.
1921
Судак
«Эта боль — это расплата…»
Эта боль — это расплатаЗа недавний смех.Все, что молодо, богато,Стало — грех.Не пройдет душе задаромБеззаботный миг.Слышу в вечном страхе карыЗвон вериг.
1921
Судак
«Мне нечего больше отдать…»
Мне нечего больше отдать.Вся юность души и желанья,И смех — были первою даньюТому, кто нас учит страдать.Где все, что мне было дано?Где песни мои и одежды?А радостные надеждыРазве не взяты давно?Отымется кров и жилище,Чем дальше, тем меньше жаль,Тем легче довлеет печальДуше обнаженной и нищей.