Стихотворения и поэмы

Не как люди, не еженедельно

Не как люди, не еженедельно. Не всегда, в столетье раза два Я молил тебя: членораздельно Повтори творящие слова! И тебе ж невыносимы смеси Откровений и людских неволь. Как же хочешь ты, чтоб я был весел, С чем бы стал ты есть земную соль?

Раскованный голос

В шалящую полночью площадь, В сплошавшую белую бездну Незримому ими - "Извозчик!" Низринуть с подъезда. С подъезда Столкнуть в воспаленную полночь, И слышать сквозь темные спаи Ее поцелуев - "На помощь!" Мой голос зовет, утопая. И видеть, как в единоборстве С метелью, с лютейшей из лютен, Он - этот мой голос - на черствой Узде выплывает из мути...

Метель

1

В посаде, куда ни одна нога Не ступала, лишь ворожеи да вьюги Ступала нога, в бесноватой округе, Где и то, как убитые, спят снега, - Постой, в посаде, куда ни одна Нога не ступала, лишь ворожен Да вьюги ступала нога, до окна Дохлестнулся обрывок шальной шлеи. Ни зги не видать, а ведь этот пасад Может быть в городе, в Замоскворечьи, В Замостьи, и прочая(в полночь забредший Гость от меня отшатнулся назад). Послушай, в посаде, куда ни одна Нога не ступала, одни душегубы, Твой вестник - осиновый лист, он безгубый, Безгласен, как призрак, белей полотна! Метался, стучался во все ворота, Кругом озирался, смерчом с мостовой... – Не тот это город, и полночь не та, И ты заблудился, ее вестовой! Но ты мне шепнул, вестовой, неспроста. В посаде, куда ни один двуногий... Я тоже какой-то...Я сбился с дороги: – Не тот это город, и полночь не та.

2

Все в крестиках двери, как в Варфоломееву Ночь. Распоряженья пурги-заговорщицы: Заваливай окна и рамы заклеивай, Там детство рождественской елью топорщится. Бушует бульваров безлиственных заговор. Они поклялись извести человечество. На сборное место, город! За город! И вьюга дымится, как факел над нечистью. Пушинки непрошено валятся на руки. Мне страшно в безлюдьи пороши разнузданной. Снежинки снуют, как ручные фонарики. Вы узнаны, ветки! Прохожий, ты узнан! Дыра полыньи, и мерещится в музыке Пурги: - Колиньи, мы узнали твой адрес!- Секиры и крики: - вы узнаны, узники Уюта!
– И по двери мелом - крест-накрест. Что лагерем стали, что подняты на ноги Подонки творенья, метели - сполагоря. Под праздник отправятся к праотцам правнуки. Ночь Варфоломеева. За город, за город!

Урал впервые

Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти, На ночь натыкаясь руками, Урала Твердыня орала и, падая замертво, В мученьях ослепшая, утро рожала. Гремя опрокидывались нечаянно задетые Громады и бронзы массивов каких-то. Пыхтел пассажирский. И где-то от этого Шарахаясь, падали признаки пихты. Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе: Он им был подсыпан - заводам и горам - Лесным печником, злоязычным Горынычем, Как опий попутчику опытным вором. Очнулись в огне. С горизонта пунцового На лыжах спускались к лесам азиатцы, Лизали подошвы и соснам подсовывали Короны и звали на царство венчаться. И сосны, повстав и храня иерархию Мохнатых монархов, вступали На устланый наста оранжевым бархатом Покров из камки и сусали.

Ледоход

Еще о всходах молодых Весенний грунт мечтать не смеет. Из снега выкатив кадык, Он берегом речным чернеет. Заря, как клещ, впилась в залив, И с мясом только вырвешь вечер Из топи. Как плотолюбив Простор на севере зловещем! Он солнцем давится взаглот И тащит эту ношу по мху. Он шлепает ее об лед И рвет, как розовую семгу. Капель до половины дня, Потом, морозом землю скомкав, Гремит плавучих льдин резня И поножовщина обломков. И ни души. Один лишь хрип, Тоскливый лязг и стук ножовый, И сталкивающихся глыб Скрежещущие пережевы.

Я понял жизни цель и чту

Я понял жизни цель и чту Ту цель, как цель, и эта цель - Признать, что мне невмоготу Мириться с тем, что есть апрель, Что дни - кузнечные мехи, И что растекся полосой От ели к ели, от ольхи К ольхе, железный и косой, И жидкий, и в снега дорог, Как уголь в пальцы кузнеца, С шипеньем впившийся поток Зари без края и конца. Что в берковец церковный зык, Что взят звонарь в весовщики, Что от капели, от слезы И от поста болят виски.

Весна

1

Что почек, что клейких заплывших огарков Налеплено к веткам! Затеплен Апрель. Возмужалостью тянет из парка, И реплики леса окрепли. Лес стянут по горлу петлею пернатых Гортаней, как буйвол арканом, И стонет в сетях, как стенает в сонатах Стальной гладиатор органа. Поэзия! Греческой губкой в присосках Будь ты, и меж зелени клейкой Тебя б положил я на мокрую доску Зеленой садовой скамейки. Расти себе пышные брыжжи и фижмы, Вбирай облака и овраги, А ночью, поэзия, я тебя выжму Во здравие жадной бумаги.

2

Весна! Не отлучайтесь К реке на прорубь. В городе Обломки льда, как чайки, Плывут, крича с три короба. Земля, земля волнуется, И под мостов пролеты Затопленные улицы Сливают нечистоты. По ним плывут, как спички, Сквозь холод ледохода Сады и электрички И не находят броду. От кружки синевы со льдом, От пены буревестников Вам дурно станет. Впрочем, дом Кругом затоплен песнью. И бросьте размышлять о тех, Кто выехал рыбачить. По городу гуляет грех И ходят слезы падших.

3

Разве только грязь видна вам, А не скачет таль в глазах? Не играет по канавам- Словно в яблоках рысак? Разве только птицы цедят, В синем небе щебеча, Ледяной лимон обеден Сквозь соломину луча? Оглянись и ты увидишь До зари, весь день, везде, С головой Москва, как Китеж,- В светло-голубой воде. Отчего прозрачны крыши И хрустальны колера? Как камыш, кирпич колыша, Дни несутся в вечера. Город, как болото, топок, Струпья снега на счету, И февраль горит, как хлопок Захлебнувшийся в спирту. Белым пламенем измучив Зоркость чердаков, в косом Переплете птиц и сучьев - Воздух гол и невесом. В эти дни теряешь имя, Толпы лиц сшибают с ног. Но и ты не одинок. Знай, твоя подруга с ними,

Ивака

Кокошник нахлобучила Из низок ливня - паросль. Футляр дымится тучею, В ветвях горит стеклярус. И на подушке плюшевой Сверкает в переливах Разорванное кружево Деревьев говорливых. Сережек аметистовых И шишек из сапфира Нельзя и было выставить, Из-под земли не вырыв. Чтоб горы очаровывать В лиловых ночках яра, Их вынули из нового Уральского футляра.

Стрижи

Нет сил никаких у вечерних стрижей Сдержать голубую прохладу. Она прорвалась из горластых грудей И льется, и нет с нею сладу. И нет у вечерних стрижей ничего, Что б там, наверху, задержало Витийственный возглас их: О, торжество, Смотрите, земля убежала! Как белым ключом закипая в котле, Уходит бранчливая влага,- Смотрите, смотрите- нет места земле От края небес до оврага.