Стихотворения и поэмы

И рвет зеленые красы

Сонм исступленных дикарей

И по главам богатырей

Косматых хлещет. Гром гремит,

И тяжким шумом лес шумит,

Как-будто бурей возмущен

Пучин тяжеловодных сон,

И, сотрясенная до дна,

Гудит и стонет глубина,

Гнев неба, ветра вой глуша…

Тем часом Заводи душа

Уходит в омуты сипи,

Где, сумеречные струи

Расплавом беглым золотя,

Мерцают рыбки…Как дитя,

Укрыто матерним крылом,

Беспечно внемлет горний гром, —

Вдруг новой молнии излом

Его пугает и слепит,

Но мать над ним, — младенец спит:

Так в диком трепете огней

И Заводь дремлет у корней

Родного стражника; глаза

На миг откроет: все гроза! —

И мелкой дрожью задрожит,

И вежды сонные смежит…

Но и сошед в глухой затвор,

Стихийный слухом ловит спор, —

За леса царственный убор,

За ткань живую трепеща

Его измятого плаща,

За чаровательный чертог,

Чей святотатственно порог, —

Смутив обитель чистых нег, —

Попрал неистовый набег…

IV

За бурей день встает светло;

Но леса хмурое чело

Хранит уныния печать,

И любо смутному молчать

Под лаской тихой росных чар.

Меж тем в лугах молочный пар

Разливом стелется седым

И воскуряется, как дым,

И льнут к листве его клочки;

И лижут ветра язычки,

Успокоительно-теплы,

С листвы дремучей млеко мглы,

И шарят в лиственном венце,

И зыблют перья на птенце.

Так нежен трепет легких струй,

Как уст младенца поцелуй,

Когда пушок родимых щек

Щекочет мягкий язычок…

А над венцом дубравных глав

Остановился облак слав:

Златой синклит престольных сил

В пути воздушном опочил;

И старцев багрянит заря,

Несущих свитки, гнев Царя,

Дорогой дальней, из одной

Округи мира в мир иной.

И лес им в страхе предстоит,

Дыханье слитное таит —

И веток освеженных рост,

И шорохи оживших гнезд…

В тот час над влагою легка

Фата туманная; гладка

Парная Заводь… Снится ей:

Мимо идет собор князей,

Взыскующих земли святой

За поднебесною чертой.

Почто плывут к чужим брегам?

Мир вожделенный — здесь, не там!

Запечатленный — тут, в глуши,

В ее струящейся тиши,

В молчаньи девственной души…

V

О, мир блаженный, тайный свет

Моих невозвратимых лет,

Когда над отрока челом

Шехина дрогнула крылом!

В те дни — как мир дивил меня!

Как сладко, грудь мою тесня.

Вскипали слезы! Как сжигал

Ее восторг!…Я убегал

Живой дубравы в глушь и тьму —

Молиться Богу моему.

Тропой звериной, в летний зной,

По засеке заповедной

Бреду, бывало… Ропщет бор,

Где не стучал еще топор…

Веду с Незримым разговор…

Людского нет окрест следа;

Растелет солнце невода,

Но колыханием завес

Манит — в шатер Господень — лес.

Так, скинии взыскуя, раз

Лазоревый в чащобе глаз

Я встретил: Заводь то была.

Под гладью влажного стекла

Всплывал зеленый островок,

Как стол алтарный — одинок,

Шелковой устлан муравой,

Благословляющей листвой

Отцов лесных со всех сторон

Хранительно приосенен.

Над малой храминой — небес

Округлый свод в венце древес;

А пол у храмины — стекло.

И в своде, и на дне — светло

Горят, единый блеск деля,

Два огнезарных хрусталя.

Главою преклонясь к стволу,

Очами к зыбкому стеклу

Прильнув, часы я проводил,

Дивясь загадке двух светил

И двух миров, — и что первей:

Виденье неба иль зыбей?..

И старцы леса мне с ветвей

Кропили в грудь зеленой мглой,

И смутным пеньем, и смолой.

И наполнялась по края

Обильем сладким грудь моя,

И чуткий напрягался слух,

И ждал Шехины близкой дух…

И средь пустынной немоты,

Чу, — ясный голос: «Где же ты?..»

И удивленною листвой

Взгудели, смутной головой

Кивают мне древа, поют:

«Кто ты, вошедший в сей приют?..»

VI

Есть Божий, внятный нам язык —

Язык молчанья. Всякий лик

Земной и горней красоты

В нем есть, и все цветут цветы;

Но соткан он из эхо снов,

И нет ни звука в нем, ни слов.

На нем миры творящий Дух

Непостижимо грезит вслух;

И в нем, поэт, своей мечты

Истолкованье ловишь ты.

Глашатай знамений святых,

Он вечно развивает, тих,

Свой свиток огненных словес,

Являя духу свет небес

И снег вершин, и сумрак недр,

И злато нив, и мощный кедр.

Лет горлиц белых и орла,

И стройные людей тела,

И тайну ясную очей,

И по волнам игру лучей,

И ярость бешеных стихий,

Когда огня всклубится змий

Иль хляби вод идут на брег,

И звездочки падучей бег,

И солнца низкого пожар,

И вещий мед закатных чар…

И Заводь тихая, во сне

Свою загадку пела мне

На том же языке живом.

И в непробудный водоем

Глядел я подолгу, — и вот,

Предо мной — не заводь вод,

А глаз лазоревый… Открыт,