Стихотворения и поэмы

Вопреки предсказаньям неверным

Вихри мчатся, как по указке,

По извилистым

Изотермам,

Когда развязывается

Узел бурь!

1974

Радужность^{500}

Краски

Являются элементарными,

Но и оттенки не могут казаться утраченными.

Ласточки —

И те на закате

Становятся вовсе прозрачными, будто янтарными…

И не только грачи, но и вороны вовсе не черными,

мрачными

Кажутся на рассвете,

Так же как радужность,

Свойственная вовсе не только лишь уткам зеркальным,

Но даже и попросту всяческим кряквам.

И человек —

То же самое — вовсе не может казаться всегда

одинаковым,

Либо извечно тоскующим, либо всегда беспечальным,

А если и кажется так вам,

То знайте:

Вы бредите!

1974

Баллада о Николае Рерихе^{501}

Я думаю

О Рерихе

^[392]

,

О том, как он попал

Проездом из Америки в Гоа

^[393]

и Каракал

^[394]

Путем, судьбой измеренным, в Москву на тридцать дней,

Чтоб встретиться с Чичериным и Луначарским в ней.

В нем было что-то детское, как часто — в силачах.

Он в консульство советское явился в Урумчах

^[395]

,

Чтоб знали все и видели, кто враг кому, кто друг…

И по дороге к Индии в Москву он сделал крюк.

О, был он вольной птицею, художник — и большой,

Но, числясь за границею, он рад был всей душой

С любезными наркомами, назло лихой молве,

Как с добрыми знакомыми увидеться в Москве.

Так, в Индию стремящийся упорно с малых лет,

Мятущийся, томящийся, отнюдь не домосед,

В заокеанском городе оставив небоскреб,

Он, меж гигантских гор идя, с крутых увидел троп

Над водами над быстрыми алтайца и коня,

А на какой-то пристани, быть может, и меня…

1974

Я не говорю про цветы^{502}

Ты

Хмуришься,

Не тая

Своих опасений,

Что я

Играю под вечер осенний

Весеннюю роль соловья.

Я не говорю про цветы.

Но я докажу, что ты

В одежду из темноты

Оделась

И вся зарделась

От собственной красоты.

1974

"Одни стихи Приходят за другими…"^{503}

Одни стихи

Приходят за другими,

И кажется,

Одни других не хуже:

Иные появляются нагими,

Другие — сразу же во всеоружье…

Одни стихи — высокие, как тополь,—

Внушают сразу мысль об исполинах,

Другие — осыпаются, как опаль,

Сорвавшаяся с веток тополиных.

Одни стихи — как будто лось с рогами,

Ах, удалось! — встают во всем величье,

Другие зашуршали под ногами

Охотника, вспугнувшего добычу.

И хорошо:

Лось жив-здоров, пасется,

И ничего дурного не стрясется!

1974

Даты^{504}

Даты

Расставляются

Не без труда!

Есть стихи, что написаны много раньше, а напечатаны позже когда-то…

И приходится не столько догадываться, сколько докапываться, где и когда эта, как будто таившаяся где-то в недрах, руда вдруг превратилась во что-то вроде булата, либо в колокол для возглашения набата, либо в грохочущие железнодорожные поезда.

А иногда вместо семечка, павшего где-то на тощую, нищую почву, видишь ствол, под корою таящий в таком удивительном множестве годичные кольца, точно старше в сто крат, чем ты сам, это чудо-растеньице, из которого тесаны и новгородская звонница, и донкихотская мельница либо терем, в котором таится прекрасная красная девица, да еще и притом рукодельница…

Вот оно и ее рукодельице: полотенце, конечно, льняное, всё в солнцах с луною, и даже в сиянье рассвета там утопает комета-примета. Но кем и когда отбелен и какою весной посеян он был, этот лен,— проверяй хоть каким хитроумнейшим методом, всё равно не датируешь точно: просчет на столетье-другое нередок!