Стихотворения и поэмы

Как научил вас бог Ульгень

Среди морозов и туманов

Предвидеть оттепели день?

Теперь барометра не хуже

Я чувствую приход весны,

И чую я прихода стужи

С определенной стороны.

Мои испытанные кости

Так сильно ноют в эти дни,

Что, вероятно, на погосте

Не успокоятся они.

И буду знать, в какие краски

Окрасилась вверху заря…

А вы живете по указке

Бездушного календаря.

1922

Бросьте!^{531}

Я противник лютых зим —

Тяжко севера проклятье,

Разве девушка и пим —

Совместимые понятья?

Знаю, заработок мал —

Вечно по урокам рыскай,—

Но стремиться на Ямал

Радиотелеграфисткой?!

Бросьте! Вечные снега

Только издали вам любы.

Беспощадная цинга

Расшатает ваши зубы.

На галете взмокнет след

Отвердевших, вспухших десен,

И во тьме сойдут на нет

Девятнадцать ваших весен.

Птицы — осенью на юг,

Травы — никнут, увядая…

Что вам даст Полярный круг,

Фантазерка молодая?!

1922

"Всё это было так знакомо…"^{532}

Всё это было так знакомо:

Играли Моцарта и Листа

На вечере у военкома

Военные специалисты.

У военкома из рабочих

Была чудесная супруга,

В чьих взорах матерински-отчих

Два мира видели друг друга.

За окнами костры, дозоры,

На стеклах снежные узоры,

На рауте у военкома

Нашлись певцы, нашлись танцоры.

Военспецы, проборы, шпоры,

Танцоры… Завивала вьюга

На окнах снежные узоры,

Январский снег хрустел упруго.

1922

Мартыны^{533}

Черные воды пустынны,

Глухо ревет прибой,

Братья мои мартыны

^[410]

Кружатся над тобой.

Белые сытые птицы,

Жалобы, стоны их — ложь.

Тот, кто в меня вглядится,

Скажет, что я похож.

Тонкие руки раскинув,

Падаешь ты на песок.

Видишь летящих мартынов?

Путь их высок, высок!

Белые сытые птицы,

Ветру друзья и волнам,

Тот, кто в меня вглядимся,

Скажет, что весело нам!

Начало 1920-х гг.

"Нещаден Для усталых и отсталых…"^{534}

Нещаден

Для усталых и отсталых,

Как будто сам безглазый поводырь,

Поволжский голод

^[411]

вел через Урал их

В суровую, но сытую Сибирь.

Волжане,

Обескровленная плоть их

Мне помнится, и ребра, и хребты,

Я помню хилых девушек в лохмотьях,

Съедобной глиной пахнущие рты.

Ребят босых

Я видел, полуголых,

Когда, изъяв из всяких нор и дыр,

Иной чекист в санобработку вел их,

Как сам Дзержинский

^[412]

, грустный командир.

Начало 1920-х гг.

"О неведомом и о таинственном…"^{535}

О неведомом и о таинственном

Говорить без смеха бы не мог

Я, рожденный в племени воинственном,

Покорившем Северо-Восток.

Ну и плыл с товарищами рослыми

Бить зверей на ледяной земле,

Молодые заправляли веслами,

Старики сидели на руле.

У речного устья волны пенятся,

Завывает ветер низовой,

Кто навстречу там скакать не ленится,

Свищет, машет шапкой меховой?

Помню, в Мангазее и в Березове

^[413]

Нас вводили под уютный кров

Девушки, прельстительны и розовы,

Говорили: "Пей да будь здоров!"