Стихотворения разных лет

Девочка Серебряные Руки Заблудилась под вечер в лесу. В ста шагах разбойники от скуки Свистом держат птицу на весу. Кони спотыкаются лихие, Как бутылки, хлопает стрельба, Птичьи гнезда и сучки сухие Обирает поверху судьба. — Ой, березы вы мои, березы, Вы мои пречистые ручьи, Расступитесь и омойте слезы, Расплетите косыньки мои. Приоденьте корнем и корою, Положите на свою кровать, Помешайте злобе и разбою Руки мои белые отнять! 1959

Две японские сказки

1. Бедный рыбак Я рыбак, а сети В море унесло. Мне теперь на свете Пусто и светло. И моя отрада В том, что от людей Ничего не надо Нищете моей. Мимо всей Вселенной Я пойду, смиренный, Тихий и босой, За благословенной Утренней звездой. 1957

2. Флейта Мне послышался чей-то Затихающий зов, Бесприютная флейта Из-за гор и лесов. Наклоняется ива Над студеным ручьем, И ручей торопливо Говорит ни о чем, Осторожный и звонкий, Будто веретено, То всплывает в воронке, То уходит на дно. 1956–1965

Две лунные сказки

1. Луна в последней четверти В последней четверти луна Не понапрасну мне видна. И желтовата и красна В последней четверти луна, И беспокойна и смутна: Земле принадлежит она. Смотрю в окно и узнаю В луне земную жизнь мою, И в смутном свете узнаю Слова, что на земле пою, И как на черепке стою На срезанном ее краю. А что мне видно из окна? За крыши прячется луна, И потому как дым смутна, Что на ущерб идет она, И потому, что так темна, Влюбленным нравится луна. 1946

2. Луна и коты Прорвав насквозь лимонно-серый Опасный конус высоты, На лунных крышах, как химеры, Вопят гундосые коты. Из желобов ночное эхо Выталкивает на асфальт Их мефистофельского смеха Коленчатый и хриплый альт. И в это дикое искусство Влагает житель городской Свои предсувствия и чувства С оттенком зависти мужской. Он верит, что в природе ночи И тьмы лоскут, и сна глоток, Что ночь — его чернорабочий, А сам глядит на лунный рог, Где сходятся, как в средоточье, Котов египетские очи, И пьет бессонницы глоток. 1959

Телец, Орион, Большой Пес

Могучая архитектура ночи! Рабочий ангел купол повернул, Вращающийся на древесных кронах, И обозначились между стволами Проемы черные, как в старой церкви, Забытой богом и людьми. Но там Взошли мои алмазные Плеяды. Семь струн привязывает к ним Сапфо И говорит: «Взошли мои Плеяды, А я одна в постели, я одна, Одна в постели!» Ниже и левей В горячем персиковом блеске встали, Как жертва у престола, золотые Рога Тельца, и глаз его, горящий Среди Гиад, как Ветхого завета Еще одна скрижаль. Проходит время, Но — что мне время? Я терпелив, я подождать могу, Пока взойдет за жертвенным Тельцом Немыслимое чудо Ориона, Как бабочка безумная, с купелью В своих скрипучих проволочных лапках, Где были крещены Земля и Солнце. Я подожду, пока в лучах стеклянных Сам Сириус с египетской, загробной, собачьей головой Взойдет. Мне раз еще увидеть суждено Сверкающее это полотенце, Божественную перемычку счастья, И что бы люди там ни говорили — Я доживу, переберу позвездно, Пересчитаю их по каталогу, Пересчитаю их по книге ночи. 1958

Звездный каталог

До сих пор мне было невдомек — Для чего мне звездный каталог? В каталоге десять миллионов Номеров небесных телефонов, Десять миллионов номеров Телефонов марев и миров, Полный свод свеченья и мерцанья, Список абонентов мирозданья. Я-то знаю, как зовут звезду, Я и телефон ее найду, Пережду я очередь земную, Поверну я азбуку стальную: — А-13-40-25. Я не знаю, где тебя искать. Запоет мембрана телефона: — Отвечает альфа Ориона. Я в дороге, я теперь звезда, Я тебя забыла навсегда. Я звезда — денницына сестрица, Я тебе не захочу присниться, До тебя мне дела больше нет. Позвони мне через триста лет. 1945

Кузнечики

1 Тикают ходики, ветер горячий В полдень снует челноком по Москве, Люди бегут к поездам, а на даче Пляшут кузнечики в желтой траве.