Стихотворения (сборник)

Н а с т о я т е л ь

Это

С уставом нашим было б несогласно.

У нас для братий общее кладбище;

Особенного места выбирать

Никто себе не волен. Впрочем, он

Не произнес последнего обета

И в этом смысле есть еще мирянин.

Да сбудется его желанье.

Д р у г о й м о н а х

(входит)

Отче,

Пожалуй в келью, брат Жуан отходит!

Слышно протяжное пение. Входят, попарно, братия

с зажженными свечами.

Х о р м о н а х о в

С нашей жизнью вечно смежная,

Вечно ищущая нас,

Смерть приходит, неизбежная,

В каждый день и в каждый час.

Благо, благо недремавшему,

Мирно гостью ожидавшему,

Неусыпно посылавшему

К небесам молящий глас!

Н а с т о я т е л ь

(вставая)

Подайте мне мой посох. И сказать,

Чтобы в отходный колокол звонили.

Х о р м о н а х о в

В это страшное мгновение

Ты услышь его, господь!

Дай ему успокоение,

Дай последнее мучение

Упованьем побороть!

Мысли прежние, крамольные,

Обращенному прости,

Отыми земное, дольное,

Дай успение безбольное

И невольное и вольное

Прегрешенье отпусти!

Раздаются мерные удары отходного колокола.

Мы моление соборное

Ныне шлем к тебе, господь;

В жизни - доли непокорная,

Скоро прахом будет плоть,

В дни былые дерзновенного

Скоро кончится борьба;

Ты ж помилуй сокрушенного,

Ныне верою смиренного,

В вечный мир от мира бренного

Отходящего раба!

Процессия уходит, попарно, вслед за настоятелем.

Слышно постепенно удаляющееся пение, сопровождаемое

колокольным звоном.

1859-1860

ПЕРЕВОДЫ

Джордж Гордон Байрон

* * *

Ассирияне шли как на стадо волки,

В багреце их и в злате сияли полки;

И без счета их копья сверкали окрест,

Как в волнах галилейских мерцание звезд.

Словно листья дубравные в летние дни,

Еще вечером так красовались они;

Словно листья дубравные в вихре зимы,

Их к рассвету лежали развеяны тьмы.

Ангел смерти лишь на ветер крылья простер

И дохнул им в лицо, и померкнул их взор,

И на мутные очи пал сон без конца,

И лишь раз поднялись и остыли сердца.

Вот расширивший ноздри повергнутый конь,

И не пышет из них гордой силы огонь,

И как хладная влага на бреге морском,

Так предсмертная пена белеет на нем.

Вот и всадник лежит, распростертый во прах,

На броне его ржа и роса на власах,

Безответны шатры, у знамен ни раба,

И не свищет копье, и не трубит труба.

И Ассирии вдов слышен плач на весь мир.

И во храме Ваала низвержен кумир,

И народ, не сраженный мечом до конца,

Весь растаял как снег перед блеском творца.

Сентябрь 1856

* * *

Неспящих солнце! Грустная звезда!

Как слезно луч мерцает твой всегда!

Как темнота при нем еще темней!

Как он похож на радость прежних дней!

Так светит прошлое нам в жизненной ночи,

Но уж не греют нас бессильные лучи;

Звезда минувшего так в горе мне видна;

Видна, но далека - светла, но холодна!

Сентябрь 1856

Андре Шенье

* * *

Крылатый бог любви, склоняся над сохой,

Оратаем идет за взрезанной браздой;

Впряженные тельцы его послушны воле;

Прилежною рукой он засевает поле

И, дерзкий взгляд подняв, к властителю небес

Взывает: "Жатву ты блюди мою, Зевес!

Не то, к Европе страсть опять в тебе волнуя,

В ярмо твою главу мычащую нагну я!"

Осень 1856

* * *

Вот он, низийский бог, смиритель диких стран,

Со взглядом девственным и гроздием венчан,

Влекомый желтым львом и барсом многоцветным,

Обратный держит путь к садам своим заветным!

Осень 1856

* * *

Ко мне, младой Хромид, смотри, как я

прекрасна!

О юноша, тебя я полюбила страстно!

Диане равная, когда, в закате дня,

Я шла, потупя взор, с восторгом на меня

Глядели пастухи, друг друга вопрошая:

"То смертная ль идет иль дева неземная?

Неэра, не вверяй себя морским волнам,

Не то богинею ты станешь, и пловцам

Придется в бурю звать, к стерну теряя веру,

Фетиду белую и белую Неэру!"

Осень 1856

* * *

Супруг блудливых коз, нечистый и кичливый,

Узрев, что к ним сатир подкрался похотливый,

И чуя в нем себе опасного врага,

Вздыбяся, изловчил ревнивые рога.

Сатир склоняет лоб - и стук их ярой встречи

Зефиры по лесам, смеясь, несут далече.

Осень 1856

* * *

Багровый гаснет день; толпится за оградой

Вернувшихся телиц недоеное стадо.

Им в ясли сочная навалена трава,

И ждут они, жуя, пока ты, рукава

По локоть засучив и волосы откинув,

Готовишь звонкий ряд расписанных кувшинов.

Беспечно на тебя ленивые глядят,

Лишь красно-бурой той, заметь, неласков взгляд;

В глазах ее давно сокрытая есть злоба,

Недаром от других она паслась особо;

Но если вместе мы к строптивой подойдем

И ноги сильные опутаем ремнем,

Мы покорим ее, и под твоей рукою

Польется молоко журчащею струею.

Осень 1856

* * *

Я вместо матери уже считаю стадо,

С отцом ходить в поля теперь моя отрада,

Мы трудимся вдвоем. Я заставляю медь

Весной душистою на пчельнике звенеть;

С царицею своей, услыша звук тяжелый,