Стихотворения Юлии Жадовской

Мы выписали это стихотворение, между прочим, и для того, что в нем довольно ярко выступает один из недостатков, который, вероятно, всегда много мешал н будет мешать блестящему успеху стихотворений г-жи Жадовской. Это – недостаток отделки, небрежность и шероховатость стиха. По нашему мнению, недостаток этот не мешает быть стихотворению прекрасным и истинно поэтическим; но все-таки и мы признаемся, что лучше бы было, если бы среди рифмованных стихов не встречалось стиха без рифмы; если бы стих не оканчивался на но в рифму – суждено; если бы союзы уж, вот и др. употреблялись с большею осторожностью, и пр. Мы так привыкли теперь к совершенной гладкости и плавности стиха, что малейшая шероховатость производит на нас уже неприятное впечатление. А в стихах г-жи Жадовской небрежность отделки доходит до того, что иногда даже ударения ставятся довольно произвольно: это обстоятельство весьма важно для нашего стиха, которого вся звучность основана на ударениях. Вместе с тем читатели заметят в приведенном стихотворении ту, подходящую к прозе, простоту выражения, которая составляет особенность стиха г-жи Жадовской. Перечтите описание приближения бури: тут нет живописных выражений вроде тех, которыми приобрели себе славу некоторые из наших поэтов. Нет тут ни «дымящихся небес», ни «молнии бразды, рассыпающейся огнем пурпурным по тучам бурным», ни «клубящейся мглы», – все совершенно просто. При переложении этого описания в прозу не было бы надобности изменять ни одного выражения. Нам это кажется большим достоинством; но многие в этом спокойствии и простоте описания видят недостаток объективности в таланте г-жи Жадовской. Для нее явления природы, говорят они, сами по себе не имеют никакого значения; ее привлекает не красота или величие этих явлений, а то, что они имеют известный характер, соответствующий внутреннему настроению ее духа. Замечание это справедливо, но, по нашему мнению, оно прилагается, в большей или меньшей степени, ко всякому поэту. Совершенно объективных поэтов быть не может; совершенно объективны могут быть только математические выкладки да разные сведения из натуральной истории, статистики и т. п. В поэзии вопрос может быть только о большей или меньшей степени субъективности, и нам кажется, что различие этих степеней само по себе не может служить доказательством ни недостатка, ни силы поэтического таланта. Если хорошо восхищаться бархатом лугов и запахом черемухи младой, если весело отдыхать под липою густою и смотреть, как облаками разукрасилася даль, или стоять неподвижно, в далекие звезды вглядясь, то отчего же не будет столько же хорошо – прислушиваться к внутренним движениям собственной души, передавать субъективную жизнь своего сердца? Вам могут нравиться пейзажи, но это не мешает мне любить жанристов или портретную живопись. Что же касается до того, что талант г-жи Жадовской не в пейзажах, – это, мы полагаем, успели уже заметить читатели даже из тех выписок, которые мы привели.

Любовь к природе, наслаждения красотами ее вовсе не чужды таланту г-жи Жадовской. Но, если так можно выразиться, природа служит для нее только средством для возбуждения тех или других мыслей и воспоминаний. Возьмите любое стихотворение, – в каждом вы это заметите.

Я все хочу расслушать, Что говорят они, Ветвистые березы, В полночной тишине… [12] – — Повсюду тишина; природа засыпает, И звезды в высоте так сладостно горят! Заря на западе далеком потухает; По небу облачка едва-едва скользят. О, пусть моя душа больная насладится Такою же отрадной тишиной… и пр. [13] – — Опять спокойно надо мной Сияют небеса, И безотчетною слезой Блестят мои глаза… и пр. – — Вечер… этот вечер Чудной негой дышит… Золотой зарею Ярко запад пышет. Наклонив головки, Розы сладко дремлют… Но любовь и горе О погибшем счастьи Душу мне объемлют. Я в тиши тоскую… и пр. [14]

12

Из стихотворения «Вечерние думы» (1847).

13

Из стихотворения «Вечер» (1846).

14

Из стихотворения «Вечером» (1849).

Сама г-жа Жадовская хорошо сознает особенность своего настроения, и это сознание выразилось в прекрасном стихотворении ее «На песнь соловья». Она говорит в нем, что не может беззаботно наслаждаться этой песнью:

Под звук твоей чудесной трели Воспоминанья мне запели Иную песнь в тиши ночной: Звучит та песнь тоской и мукой, Разбитой страстью и разлукой И безнадежностью глухой.

Вот заключительные стихи этой пьесы, объясняющие субъективность поэта:

Когда душа летит над бездной, Что ей краса лазури звездной И страстной песни перелив? Они на дне ее, глубоко, Возбудят лишь один жестокий, Немой отчаянья порыв…

Особенность и сила субъективного таланта г-жи Жадовской состоит именно в том, что она не подчиняется безусловно внешним впечатлениям природы, а умеет переработывать их согласно с своим внутренним настроением. О ней нельзя сказать, чтоб она вовсе не обращала внимания на природу; нет, она любит ее, постоянно обращается к ней в своей поэтической грусти, в своем отчуждении от света. Но природа не в силах покорить ее сердце, изменить ее постоянное настроение; она только видоизменяет это настроение, придавая ему больший или меньший оттенок грусти или успокоения, твердости или покорности судьбе. Но и то часто делается и без содействия окружающей обстановки, по одному внутреннему увлечению. То овладевает вдруг душою поэтическая грусть об умершей подруге:

Все мне кажется, что душно В тесном гробе ей лежать; Все мне мнится: тяжело ей Быть засыпанной землей, И неловко и темно ей Под богатой пеленой… [15]

То мысль об отсутствующем друге тяготит ее, то посещает ее грустная мечта о любимом человеке, умершем вдали, не поняв любви, обращенной к нему. Теперь, – мечтает поэт, —

Может быть, все ясно Стало для него; Как любила страстно Одного его; И чего живому Не могла сказать, Мертвецу немому Суждено понять… [16]

15

Из стихотворения «Ты спросила, отчего я…» (1848).

16

Из стихотворения «Тот, кого любила…» (1857).

Иногда в поэтических думах своих поэт нарочно будит свое сердце воспоминаниями, заставляя его снова переживать некоторые тяжелые мгновения прежней жизни. В пример мы можем указать на превосходное стихотворение «Пробуждение сердца», заключающее в себе целую драму и навевающее на читателя, имеющего хоть какие-нибудь воспоминания, невольную сладостно-грустную тревогу. Грустно задумывались мы над этим стихотворением, читая его несколько лет тому назад в «Москвитянине»; [17] то же впечатление испытали мы и теперь, перечитывая его. Мы его не выписываем здесь единственно потому, что оно довольно длинно, а мы и без того уже сделали много выписок.

17

Москвитянин, 1849, июнь, кн. 2.

Но мы не можем удержаться, чтобы не выписать несколько небольших стихотворений, в которых выражается то отношение, в каком находится субъективное настроение таланта г-жи Жадовской к явлениям внешнего мира. Вот минута из тихой, звездной ночи:

Чудная минута! Будто счастья жду я… И мечты слетают, Нежа и чаруя. Как на чувства сердце В этот миг не скупо! Я готова плакать, Как это ни глупо… Что ж? никто не видит… Лейтесь, слезы, смело! Месяцу с звездами Что до вас за дело?..

Вот как действует на поэта осеннее время:

Тихо я бреду одна по саду; Под ногами желтый лист хрустит, Осень льет предзимнюю прохладу, О прошедшем лете говорит. Говорит увядшими цветами, Грустным видом выжатых полей И холодными, сырыми вечерами, — Всей печальной прелестью своей. Так тоска душе напоминает О потере наших лучших дней, Обо всем, чего не возвращает Эта жизнь – жестокий чародей!

А вот вам и впечатление жаркого и светлого летнего дня:

Летний полдень страстным зноем Землю пышную томит; Небо чистое покоем Безграничности горит. Поищу прохладной тени… Да, как жизнь ни хороша, — Жаждет отдыха и лени Утомленная душа. Пусть деревья зеленеют Под дыханьем теплоты; Пусть плоды на солнце зреют, Распускаются цветы… Солнца луч цветок увядший К жизни вновь не возвратит. Преждевременно упадший С древа плод не возрастит…

Не правда ли, что, при всем различии этих впечатлений, над ними господствует одно общее чувство, неразлучное с душою поэта? Это же самое чувство заметно даже и в тех стихотворениях, которые, по форме своего выражения, представляются чисто объективными и предметом которых служат уже не внутренние ощущения, а предметы совершенно внешние. Мы приведем два из них. Одно из них возбуждено взглядом на ниву:

Нива моя, нива, Нива золотая! Зреешь ты на солнце, Колос наливая. По тебе от ветру, Словно в синем море, Волны так и ходят, Ходят на просторе. Над тобою с песней Жаворонок вьется; Над тобой и туча Грозно пронесется. Зреешь ты и спеешь, Колос наливая, О людских заботах Ничего не зная. Унеси ты, ветер, Тучу градовую! Сбереги нам, боже, Ниву трудовую!.. [18]

18

Из стихотворения «Нива» (1857).

Другое стихотворение также относится к сельскому быту, но гораздо грустнее предыдущего:

Грустная картина! Облаком густым Вьется из овина За деревней дым. Незавидна местность: Скудная земля, Плоская окрестность, Выжаты поля. Всё как бы в тумане. Все как будто спит… В худеньком кафтане Мужичок стоит, Головой качает, Умолот плохой, — Думает-гадает: Как-то быть зимой?.. Так вся жизнь проходит С горем пополам, Так и смерть приходит, С ней – конец трудам. Причастит больного Деревенский поп, Принесут сосновый От соседа гроб; Отпоют уныло… И старуха мать Долго над могилой Будет причитать.