Стихотворения. Проза

2 СОНЕТ К НАУКЕ

Наука! ты — дитя Седых Времен! Меняя все вниманьем глаз прозрачных, Зачем тревожишь ты поэта сон, О коршун! крылья чьи — взмах истин мрачных! Тебя любить? и мудрой счесть тебя? Зачем же ты мертвишь его усилья, Когда, алмазы неба возлюбя, Он мчится ввысь, раскинув смело крылья! Дианы коней кто остановил? Кто из леса изгнал Гамадриаду, Услав искать приюта меж светил? Кто выхватил из лона вод Наяду? Из веток Эльфа? Кто бред летних грез, Меж тамарисов, от меня унес?

3 ПРЕЖНЯЯ ЖИЗНЬ ПРЕДО МНОЙ…

К ***

Прежняя жизнь предо мной Предстает, — что и верно, — мечтой; Уж я не грежу бессонно О жребии Наполеона, Не ищу, озираясь окрест, Судьбы в сочетании звезд. Но, мой друг, для тебя, на прощанье, Одно я сберег признанье: Были и есть существа, О ком сознаю я едва, Во сне предо мной прошли ли Тени неведомой были. Все ж навек мной утрачен покой, — Днем ли, — во тьме ль ночной, — Наяву ль, — в бреду ль, — все равно ведь; Мне душу к скорби готовить! Стою у бурных вод, Кругом гроза растет; Хранит моя рука Горсть зернышек песка; Как мало! как спешат Меж пальцев все назад! Надежды? Нет их, нет! Блистательно, как свет Зарниц, погасли вдруг… Так мне пройти, мой друг! Столь юным? — О, не верь! Я — юн, но не теперь Все скажут: я — гордец. Кто скажет так, тот — лжец! И сердце от стыда Стучит во мне, когда Все то, чем я томим, Клеймят клеймом таким! Я — стоик? Нет! Тебе Клянусь: и в злой судьбе Восторг «страдать» — смешон! Он — бледен, скуден — он! Не ученик Зенона — Я. Нет! — Но — выше стона!

4 МЕЧТЫ

О! будь вся юность — лишь единый сон, Так, чтобы дух проснулся, пробужден Лучами Вечности, как мы — денницы, Будь этот сон — страданье без границы, — Его все ж предпочел бы, чем коснеть В реальности, тот, кто привык терпеть, Чье сердце было и пребудет страстно — Мук хаосом здесь, на земле прекрасной! Но был ли б этот, в долгой темноте Прошедший, сон похож на грезы те, Какими в детстве был я счастлив? — (Ибо Небес прекрасней ждать сны не могли бы!) При летнем солнце я тонул в мечтах О Красоте и о живых лучах; Я сердце отдал, с жаром неустанным, Моей фантазии далеким странам И существам, что сотворил я сам… Что, большее, могло предстать мечтам? То было раз, — лишь раз, — но из сознанья Не выйдет этот миг! — Очарованье Иль чья-то власть гнели меня; льдяной Во тьме дышал ли ветер надо мной, В моем уме свой облик оставляя? Луна ль звала, над сном моим пылая, Холодной слишком? — звезды ль? — только тот Миг был как ветер ночи (да пройдет!), Я счастлив был — пусть в грезах сна пустого! Я счастлив был — в мечтах! — Люблю я слово «Мечта»! В ее стоцветной ворожбе, Как в мутной, зыбкой, призрачной борьбе С реальностью видений, той, что вещий Бред создает, — прекраснейшие вещи Любви и рая есть, что мне сродни, Но чем не дарят юношества дни!

5 МНЕ В ЮНОСТИ ЗНАКОМ БЫЛ НЕКТО…

Как часто мы забываем время, когда в одиночестве созерцаем трон Вселенной, — ее леса, ее пустыни, ее горы, — мощный ответ, даваемый Природой нашему сознанию. I Мне в юности знаком был некто, кто С землей был в тайной связи, как она с ним, — С рожденья, в блеске дня, и в красоте; В нем пылко-зыбкий факел жизни — черпал Свой свет от солнца и от звезд, из них Огни, себе родные, извлекая. Но этот мощный дух знал — (не в часы Своих пыланий) — власть свою над ними. II Быть может, мысль мою мог увести К порывам яркий свет луны сходящей, Но верить я готов, что этот свет Властней, чем нам об этом повествуют Науки дней былых, и что (будь то Лишь невещественная сущность мысли) Он волшебством живительным кропит Нас, как роса ночная, летом, травы. III Она ль влияет в час, когда (как глаз, Что ширится при виде милом) спавший Сном косным, вдруг, — слеза в очах, — дрожит? А, между тем, таиться ей зачем бы При нашей яви? но, что здесь, при нас Все время, — лишь тогда колдует странным Созвучьем, как разбитой арфы стон, И будит нас. — То — символ и страницы. IV Того, что мы найдем в иных мирах, Что в красоте дарует Бог наш тем лишь, Кто иначе лишился бы небес И жизни, их в бреду страстей утратив; А также зов — высокий зов к душе, Боровшейся не с верой, с благочестьем, Чей трон с отчаянья повержен в прах, — Венчанной чувств огнем, как диадемой.

6 СТРАНА ФЕЙ

Сядь, Изабель, сядь близ меня, Где лунный луч скользит играя, Волшебней и прекрасней дня. Вот — твой наряд достоин рая! Двузвездьем глаз твоих я пьян! Душе твой вздох как небо дан! Тебе взвил кудри отблеск лунный, Как ветерок цветы в июне. Сядь здесь! — Кто нас привел к луне? Иль, дорогая, мы — во сне? Огромный был цветок в саду (Для вас он роза), — на звезду В созвездьи Пса похож; колеблем Полночным ветром, дерзко стеблем Меня хлестнул он, что есть сил, Живому существу подобен, Так, что, невольно гневно-злобен, Цветок надменный я сломил, — Неблагодарности отмстил, — И лепестки взвил ветер бурный, Но в небе вдруг, в просвет лазурный. Взошла из облаков луна, Всегда гармонии полна. Есть волшебство в луче том (Ты поклялась мне в этом!) Как фантастичен он, — Спирален, удлинен; Дробясь в ковре зеленом, Он травы полнит звоном. У нас все знать должны, Что бледный луч луны, Пройдя в щель занавески, Рисуя арабески, И в сердце темноты Горя в любой пылинке, Как в мошке, как в росинке, — Сон счастья с высоты! Когда ж наступит день? Ночь, Изабель, и тень Страшны, полны чудес, И тучевидный лес, Чьи формы брезжут странно В слепых слезах тумана. Бессмертных лун чреда, — Всегда, — всегда, — всегда, — Меняя мутно вид, Ущерб на диск, — бежит, Бежит, — улыбкой бледной Свет звезд гася победно. Одна по небосклону Нисходит — на корону Горы, к ее престолу Центр клонит, — долу, — долу, — Как будто в этот срок Наш сон глубок — глубок! Туман огромной сферы, Как некий плащ без меры, Спадает в глубь долин, — На выступы руин, — На скалы, — водопады, — (Безмолвные каскады!) — На странность слов, — о горе! — На море, ах! на море!

7 АЛЬБОМНЫЕ СТИХИ

I К РУЧЬЮ

Живой ручей! как ясен ты, Твой бег лучами вышит, Твой блеск — эмблема красоты, Души, открытой тайнам чувств, Привольной прихоти искусств, Чем дочь Альберто дышит. Когда она глядит в тебя, Дрожишь ты, многоводен, И, детский лик волной дробя, Со мной, ручей, ты сходен; Как ты, вбираю я в себя Ее черты глубоко, И я, как ты, дрожу, дробя Души — взыскующее око!

II

К ***

Та роща, где, в мечтах, — чудесней Эдемских, — птицы без числа: Твои уста! и все те песни: Слова, что ты произнесла! На небе сердца, — горе! горе! — Нещадно жгуч твой каждый взгляд! И их огни, как звезды — море, Мой дух отравленный палят. Ты, всюду — ты! Куда ни ступишь! Я в сон спешу, чтоб видеть сны: О правде, что ничем не купишь, И о безумствах, что даны!

III

К ***

Не жду, чтоб мой земной удел Был чужд земного тленья; Года любви я б не хотел Забыть в бреду мгновенья. И плачу я не над судьбой Своей, с проклятьем схожей: Над тем, что ты грустишь со мной, Со мной, кто лишь прохожий.

1830–1831

1 К ЕЛЕНЕ

Елена! Красота твоя — Никейский челн дней отдаленных, Что мчал меж зыбей благовонных Бродяг, блужданьем утомленных, В родимые края! В морях Скорбей я был томим, Но гиацинтовые пряди Над бледным обликом твоим, Твой голос, свойственный Наяде, Меня вернули к снам родным: К прекрасной навсегда Элладе И к твоему величью, Рим! В окне, что светит в мрак ночной, Как статуя, ты предо мной Вздымаешь лампу из агата. Психея! край твой был когда-то Обетованною страной!

2 ДОЛИНА НИСА

Так далеко, так далеко, Что конца не видит око, Дол простерт живым ковром На Востоке золотом. То, что там ласкает око, Все — далеко! ах, далеко! Этот дол — долина Ниса. Миф о доле сохранился Меж сирийцев (темен он: Смысл веками охранен); Миф — о дроте Сатаны, Миф — о крыльях Серафимов, О сердцах, тоской дробимых, О скорбях, что суждены, Ибо кратко — «Нис», а длинно — «Беспокойная долина». Прежде мирный дол здесь был, Где никто, никто не жил. Люди на войну ушли; Звезды с хитрыми очами, Лики с мудрыми лучами, Тайну трав здесь берегли; Ими солнца луч, багрян, Дмился, приласкав тюльпан, Но потом лучи белели В колыбели асфоделей. Кто несчастен, знает ныне: Нет покоя в той долине! Елена! как твои глаза, Фиалки смотрят в небеса; И, над могилой, тучных трав Роняют стебли сок отрав; За каплей капля, вдоль ствола Сползает едкая смола; Деревья, мрачны и усталы, Дрожат, как волны, встретя шквалы, Как волны у седых Гебрид; И облаков покров скользит По небу, объятому страхом; И ветры вопль ведут над прахом, И рушат тучи, как каскады, Над изгородью дымов ада; Пугает ночью серп луны Неверным светом с вышины, И солнце днем дрожит в тоске По всем холмам и вдалеке.

3 СТРАНА ФЕЙ

Мгла долов — тень по кручам — Лес, подобный тучам, Чьи формы брезжут странно В слепых слезах тумана. Бессмертных лун чреда, — Всегда, — всегда, — всегда, — Меняя мутно вид, Ущерб на диск, — бежит, — Бежит, — улыбкой бледной Свет звезд гася победно. И, в полночь по луне, — Одна, туманней всех (Не та ль, что в вышине Всех дольше длила бег), Нисходит — долу — долу — Свой центр клоня к престолу Горы, на снег вершин, Туман огромной сферы Скрывает, — плащ без меры, — Сон хижин и руин, И лес на всем просторе, И море, — о! и море! Всех духов, что скользят, Все существа, что спят, Вбирая полно их В лабиринт лучей своих, Как будто в этот срок Их сон глубок, — глубок! Им вскроет день глаза, И лунный их покров Взлетит на небеса С тяжелым севом гроз: Он стал — цепь облаков Иль желтый альбатрос, И та же днем луна Им больше не нужна, Как одеянье тайны — (Но как все чрезвычайно!) А атомы луны Днем в дождь разрешены; Не их ли мотыльки, Когда летят, легки, В лазурь, ах! для паденья (Вовек без достиженья), Во образе пыльцы Приносят образцы!