Стихотворения. Рассказы. Гора

– Скажи мне, Шудхир, что же, в конце концов, случилось? – спросила она его.

– Пану-бабу ополчился против вашей школы,- ответил Шудхир.

– Почему? – спросила Лолита.- Неужели потому, что в доме у диди поклоняются идолу?

– Не только поэтому…- начал было Шудхир, но осекся.

– Так в чем же дело? – нетерпеливо воскликнула Лолита.- Скажи мне!

– Это длинная история,- попробовал отвертеться Шудхир.

– Что-нибудь касающееся меня?

Ответа не последовало. Краска залила лицо девушки.

– Ах вот оно что – меня наказывают за поездку на пароходе! Значит, в нашем «Самадже» искупление грехов исключается – так, что ли? Значит, теперь меня в нашем Обществе к добрым делам больше не подпустят? И таким путем вы собираетесь морально возвысить меня, а заодно и «Самадж»?

Пытаясь как-то сгладить углы, Шудхир сказал:

– Дело обстоит не совсем так. Чего они действительно боятся, это как бы Биной-бабу со своим приятелем не вмешались мало-помалу в ваши школьные дела.

Но Лолита только еще больше рассердилась.

– Боятся? – воскликнула она. – Не пугаться нужно, а радоваться этому. Интересно, могли бы они предложить нам в помощь кого-нибудь, кто располагал бы хотя бы половиной знаний Биноя-бабу?

– Тоже верно…- пробормотал сбитый с толку Шудхир,- но ведь Биной-бабу…

– Не брахмаист? Это я и сама знаю. И поэтому «Брахмо Самадж» преследует и травит его! По-моему, таким Обществом гордиться нечего.

Шучорита сразу поняла истинную причину бегства учениц из школы. Не говоря ни слова, она вышла из класса и поднялась наверх к Шотишу, чтобы позаниматься с ним и проверить его знания перед надвигающимися экзаменами.

Там, после разговора с Шудхиром, Лолита и нашла ее.

– Ты слышала, что произошло? – спросила она.

– Слышать не слышала, но и без этого все поняла,- ответила Шучорита.

– Неужели мы должны молча все это терпеть? Шучорита взяла Лолиту за руку:

– Мы будем молча терпеть, что бы ни случилось,- ведь в терпении нет ничего позорного. Разве ты не видишь, как спокойно сносит все отец?

– Но мне часто кажется, диди,- возразила Лолита,- что безропотно терпеть зло – значит поощрять его. Гораздо более верное средство против зла – борьба.

– И как же ты собираешься бороться? – спросила Шучорита.

– Я об этом еще не думала,- ответила Лолита.- Я даже Tie знаю своих сил, но что-то делать, несомненно, надо. Тех, кто способен из-за угла наносить удары нам – совсем еще девчонкам, иначе, как трусами, не назовешь, что бы они сами о себе ни воображали. Пусть они делают что угодно, я ни за что не отступлю перед ними, ни за что! – И Лолита даже топнула ногой.

Шучорита не отвечала и только молча гладила ее руку. Потом, немного погодя, она сказала:

– Лолита, миленькая, давай узнаем, что думает по этому поводу отец.

– Я как раз собираюсь к нему,- ответила Лолита, поднимаясь.

Подходя к дому, Лолита увидела, как из дверей понуро вышел Биной. Заметив ее, он на минуту остановился, словно в нерешительности – заговорить с ней или нет, но тут же взял себя в руки, слегка поклонился и пошел прочь, не взглянув на нее.

Словно раскаленная стрела вонзилась в сердце Лолиты. Она быстрыми шагами вошла в дом и отправилась прямо в комнату матери. Бародашундори сидела за столом, раскрыв узкую длинную тетрадь, и, по-видимому, была погружена в какие-то сложные хозяйственные расчеты.

Бародашундори с первого же взгляда поняла, что выражение лица дочери не сулит ничего хорошего, и сразу же снова занялась своими подсчетами, причем вид у нее был такой озабоченный, словно все благосостояние семьи зависело от того, сойдется ли итог.

Лолита придвинула стул к столу и села. Но ее мать так и не оторвалась от тетрадки. Наконец Лолита окликнула ее:

– Ma!

– Погоди минутку, девочка,- недовольно отозвалась Бародашундори,- разве ты не видишь, что я…- И она еще ниже склонилась над цифрами.

– Я не буду тебе долго надоедать,- сказала Лолита.- Я хочу знать только одну вещь: Биной-бабу был здесь?

Не поднимая глаз от тетрадки, Бародашундори ответила:

– Да.

– Что ты ему сказала?

– Ну, об этом долго рассказывать!

– Я только хочу знать, говорили вы обо мне или нет? – не отставала Лолита.

Видя, что деваться некуда, Барода бросила перо и, посмотрев на дочь, сказала:

– Да, дитя мое, говорили. Разве я не вижу, как далеко все это зашло. Все в «Самадже» говорят об этом. Так что мне пришлось предупредить его.

От стыда Лолита покраснела до корней волос.

– Отец запретил Биною-бабу бывать у пас? – спросила она.

– Разве станет твой отец беспокоиться о таких вещах? Если бы он хоть немного подумал, ничего этого не случилось бы.

– А Папу-бабу можно бывать у нас по-старому? – продолжала допрос Лолита.

– Ну, что ты говоришь?! – изумилась Бародашундори.- С какой стати нам отказывать от дома Пану-бабу?

– А с какой стати отказывать Биною-бабу? Бародашундори снова придвинула к себе тетрадь и сказала:

– Тебя не переговоришь, не мешай мне теперь. Мне столько еще надо сделать.

Среди дня, воспользовавшись тем, что Лолита ушла к Шучорите на занятия, Барода пригласила Биноя и высказала ему все, что думала. Она рассчитывала, что Лолита никогда не узнает об этом, и теперь, увидев, что ее хитрость оказалась разгаданной, она очень расстроилась. Ей было очевидно, что миром это дело не кончится и что еще худшие неприятности ждут ее впереди. Однако весь свой гнев она обратила на своего безответственного супруга. «Какая мука для женщины,- думала она,- вести дом, когда рядом с ней находится такая бестолочь!»

Лолита удалилась, унося в сердце бурю. Спустившись вниз, она застала Пореша-бабу за писанием писем. Не тратя лишних слов, она в упор спросила его:

– Отец, разве Биной-бабу недостоин нашего общества?

Пореш-бабу сразу догадался, в чем дело. Он не мог не заметить возбуждения, охватившего в последнее время «Брахмо Самадж», и знал, что атаки будут направлены против его семьи. Он уже много думал над этим. Не подозревай оно чувстве Лолиты к Биною, он не стал бы и слушать, что болтают досужие языки. Но что, если Лолита полюбила Биноя? В чем тогда состоит его долг по отношению к ним? – снова и снова спрашивал он себя.