Стихотворения

1975

Колдовские травы

Хоть ты смеялась надо мной, Но мне и это было мило. Ни дать ни взять — дурман-травой Меня ты втайне опоила. Я не был глуп и понимал: К твоей душе не достучаться. Но все равно чего-то ждал — С мечтой ведь просто не расстаться! Нет, взгляды, что бросала ты, Совсем не для меня светили. И птицы счастья, и мечты С моими рядом не кружили. Я все рассудком понимал, Смотрел на горы и на реки, — Но будто спал, но будто спал, Как зачарованный навеки. И чуть ты бровью шевелила — Я шел безгласно за тобой. А ты смеялась: «Сон-травой Тебя я насмерть опоила!» Но и во сне и наяву, Как ни тиранствуй бессердечно, А все же злому колдовству Дается царство не навечно! О, как ты вспыхнула душой И что за гнев в тебе проснулся, Когда я, встретившись с тобой, Однажды утренней порой Вдруг равнодушно улыбнулся. Не злись, чудная голова, Ты просто ведать не желала, Что есть еще разрыв-трава, Ее мне сердце подсказало!

1976

Лучший совет

Почувствовав неправою себя, Она вскипела бурно и спесиво, Пошла шуметь, мне нервы теребя, И через час, все светлое губя, Мы с ней дошли едва ль не до разрыва. И было столько недостойных слов, Тяжеловесных, будто носороги, Что я воскликнул: — Это не любовь! — И зашагал сурово по дороге. Иду, решая: нужен иль не нужен? А сам в окрестной красоте тону: За рощей вечер, отходя ко сну, Готовит свой неторопливый ужин. Как одинокий старый холостяк, Быть может, зло познавший от подруги, Присев на холм, небрежно, кое-как Он расставляет блюда по округе: Река в кустах сверкнула, как селедка, В бокал пруда налит вишневый сок, И, как «глазунья», солнечный желток Пылает на небесной сковородке. И я спросил у вечера: — Скажи, Как поступить мне с милою моею? — А ты ее изменой накажи! — Ответил вечер, хмуро багровея. — И вот, когда любимая заплачет, Обидных слез не в силах удержать, Увидишь сам тогда, что это значит — Изменой злою женщину терзать! Иду вперед, не успокоив душу, А мимо мчится, развивая прыть, Гуляка-ветер. Я кричу: — Послушай! Скажи мне, друг, как с милой поступить? Ты всюду был, ты знаешь все на свете, Не то что я — скромняга-человек. — А ты ее надуй! — ответил ветер. — Да похитрей, чтоб помнила весь век. И вот, когда любимая заплачет, Тоскливых слез не в силах удержать, Тогда увидишь сам, что это значит — Обманным словом женщину терзать! Вдали, серьгами царственно качая, Как в пламени, рябина у реки. — Красавица, — сказал я. — Помоги! Как поступить мне с милою, не знаю. В ответ рябина словно просияла. — А ты ее возьми и обними! И зла не поминай, — она сказала. — Ведь женщина есть женщина. Пойми! Не спорь, не говори, что обижаешься, А руки ей на плечи положи И поцелуй… И ласково скажи… А что сказать — и сам ты догадаешься. И вот, когда любимая заплачет, Счастливых слез не в силах удержать, Тогда узнаешь сам, что это значит — С любовью слово женщине сказать!

1976

Сновидения

Может, то превратности судьбы, Только в мире маловато радостей, А любые трудности и гадости Так порой и лезут, как грибы. Ты решишь сурово отвернуться, Стороной их где-то обойти, А они, как черти, обернутся И опять маячат на пути. И когда приходится справляться: — Как спалось? — при встрече у друзей, Часто слышишь: — Ничего, признаться, Только сны мне почему-то снятся Ну один другого тяжелей! Впрочем, не секрет, что сновидения — Не картин причудливых поток, А в какой-то мере отражения Всех дневных волнений и тревог. Эх, сказать на свете бы любому Человеку: — Милый ты чудак! Если б жизнь нам строить по-иному: Без грызни, по-светлому, не злому, Мы и спали б, кажется, не так!

1976

«Кроткие» мужчины

Весенним утром четверо мужчин Шагали на рыбалку оживленно. — Нет, что за счастье, — вымолвил один, — Что нам вослед не увязались жены! Ну до чего ж я, братцы, не люблю, Когда во все стараются соваться, Воспитывать тебя, распоряжаться, Да хоть бы взять красавицу мою! И, задохнувшись от веселой злости (Спасибо, дом достаточно далек), Он стал жене отсутствующей кости Молоть буквально в пыль и порошок! Другой сказал: — Бывает хуже, братцы. Подумаешь, супруга-командир! А ты рискни хоть годик пообщаться С женой, что вечно жаждет поругаться Да ленится, нагуливая жир! Придет с работы — час толчет картошку, А поторопишь — лучше и не тронь: Так и пойдет на приступ с поварешкой, Из глаз огонь и изо рта огонь! — Стоп! — рявкнул третий, закрутив картинно Свой черный ус. — Все это кутерьма. Да нет страшнее в жизни для мужчины, Чем ревность жен, сводящая с ума! Вернулся поздно, а она не спит: «Где, трам-там-там, тебя, мой милый, носит?» И так «тепло» и «задушевно» спросит, Что сердце в пятки в ужасе летит! Четвертый же сурово пробасил: — Да вы еще о главном не сказали, А главное, что лгут они, канальи, И сплетничают свыше всяких сил! Мою хоть в кипяток с размаху бросьте, Да ваших тоже, шут меня дери, А через час приди и посмотри: Кипят, а нам перемывают кости! Блеснула речка весело вдали. Мужья от криков чуточку устали. И тут из сумок завтраки достали, Которые им жены припасли. Костер зари, оплавя небосклон, Смотрел, как дружно «рыцари» шагали, Те, что ни разу в жизни не болтали, Не сплетничали зря и не ругали Своих «болтливых» и «ужасных» жен.

Июль 1976

Детям о взрослых

Как бороться с храпом (шутка)

Если дядя, иль тетя, иль папа Будут мучить вас звуками храпа И печально от этого всем, Это ставит вам массу проблем. Как бороться, товарищи, с храпом? Можно стукнуть храпящего шкапом, Можно за ногу дергать его, Если он не поймет ничего. Есть возможность подействовать слухом: Взять и грохнуть из пушки над ухом, Если ж дело дойдет до беды И окажется средств этих мало, Можно, сдернув с него одеяло, Вылить целую бочку воды. А коль это ему не поможет, Пусть клопы до костей его сгложат? А не сыщется в доме клопов, Пусть лягнет его стадо ослов! Стоп, друзья! Только где их найти? Не волнуйтесь, мои дорогие, Есть же в мире и средства иные, Совершенно другие пути. Можно бросить ему на подушку Двух ужей, паука и лягушку, И, вдобавок, присев на кровать, Крепко пятки ему щекотать! Можно в уши сказать ему внятно Пару слов из не очень приятных, А не выйдет, тогда уж, друзья, Пару тех, что и вовсе нельзя… Впрочем, есть и решительней штука: Сунуть к носу крепчайшего лука, Перцу злого четыре стручка И четыре кило чеснока! Если ж чих храпуна не разбудит И храпеть он по-прежнему будет, Ну тогда, в довершенье всего, Взять и с грохотом сесть на него! Впрочем, это, пожалуй, не дело, Есть куда эффективнее путь: Сто горчичников шлепнуть на тело, А затем и с кровати спихнуть! Ну, а если же все бесполезно И уже невозможно терпеть, Есть рецепт абсолютно железный: Самому научиться храпеть! И когда этот дядя иль папа Вдруг, наморщив испуганно лоб, Сам проснется от вашего храпа, Тут-то сразу он все и поймет… И тогда, и лишь только тогда Можно смело душой поручиться, Что привычки он той устрашится И не будет храпеть никогда!

1991

О трезвости и вине

Чем больше на свете ты пьешь вина Сухого, крепленого или рома, Тем больше твоя пред людьми вина На службе, в гостях да и просто дома. Казалось бы: брось и ни капли в рот! Возьми и забудь про любые вина! Но сделать подобного не дает И даже решительно восстает Поверить немыслимо: МЕДИЦИНА! И в мненье этом весь мир един: «Вино это — благо и пропуск в завтра. Вино улучшает сердечный ритм, Оно растворяет холестерин, Храня от инсульта и от инфаркта!» Я вечно с наукой заодно, И пусть меня небо не упрекает. Я с радостью бросил бы пить вино, И мужества хватит, и сил полно, Да жаль, медицина не разрешает!

1998

Пародии

Евгений винокуров

Сержант Денисов был хороший парень, Сейчас ему я очень благодарен. Е. Винокуров

Я молод был. Я слово знал — «талант», Я весь дрожал от счастья спозаранку, Когда Петров, прокуренный сержант, Меня учил накручивать портянку. О, эти руки в рыжих волосках! О, эти пятки с кожею железной! Я б жизнь свою считал не бесполезной, Пробыв хоть час в сержантских сапогах. Я помню ночь. Портянки на шесте. Они, сушась, над печкою повисли… Я жил, всегда учась их чистоте (Конечно, только в переносном смысле). Нет, я не слаб. Возьмусь — и будь здоров: Один гружу состав на полустанке. Нельзя иначе, ведь сержант Петров Мне доверял носить свои портянки!

1957

Степан Щипачев

Жизнь прожить сложнее, чем родиться, Хоть родиться тоже нелегко. Чтоб, любя, в пути не оступиться, Нужно пить лишь чай да молоко. Знай, мой друг, рябина — не сосна. Знай, любовь приятней, чем страданье. Как я рад, что ты моя жена И что жизнь ясна, как расписанье! Лишь одно гнетет меня, мой свет: Что, как солнце вдруг погаснет в мире? Как тогда я отыщу твой след В нашей многокомнатной квартире?..

1958

Николай Грибачев

Я ужасно строгий и суровый. До чего ведь граждане дошли! Мало им, что есть костюм толковый, Есть завод, доклад, обед в столовой, Так еще любовь поразвели! Все, кто любит лирику, — мещане! И добавлю: тот, кто в грозный век Милую целует на диване, — Мелкобуржуазный человек. Чтоб не портить грандиозных планов Вредным романтическим душком, Я влюбленных, словно тараканов, Выводил бы, шпаря кипятком. Только вот загвоздка: если, братцы, Погасить везде любовный пыл, Смогут ли сограждане рождаться? Это вот пока я не решил!

1960

Игорь Кобзев

Я не люблю кокетливых девчонок, Что, чересчур довольные собой, По танцплощадкам и по стадионам Слоняются шумливою гурьбой. И. Кобзев

Ах, жаль мне вас, девчонки-хохотушки! Жаль ваших мам, и бабушек, и нянь. Вам все б танцульки, все бы тритатушки! А где предел? Где, извините, грань?! Вы мчитесь в парк, не ведая кручины, Надевши мамин праздничный наряд, Но в парках ночью водятся мужчины, А это вам не детский мармелад! Что есть мужчины? Милые дурехи! Мужчины — это дети сатаны. Ах, как страшны их галстучки и вздохи, Особенно пижонские штаны. Что делают пижоны, вам известно? Они в ночи, кривя ухмылкой рот, Начнут вам петь не массовые песни, А кое-что совсем наоборот. И все, о чем замыслили они — Мужчины эти с хищными глазами, Я рассказать могу лишь вашей маме, А вам ни в коем случае, ни-ни! Прошу вас, бойтесь хуже карантина Пижона краснобая-соловья! Любовь же даст вам лишь один мужчина, А тот мужчина, между прочим, я.

1961

Юлия Друнина

Тревога! У нас в районе Мещанство сидит на троне… Ю. Друнина

Тревога! Спасите! Над морем, над сушей Пусть крик мой несется до звездных миров! У нас на площадке лифтерша Феклуша Сидит и вовсю критикует жильцов. Как можно терпеть, чтоб простая старуха Хихикала, глядя на крашеных дам, Брюзжала про чье-то отвислое брюхо, Болтала про жен, изменивших мужьям. Гуляют? И пусть на здоровье гуляют! Страстей не удержишь за крепким замком. А бабка, ну что она в том понимает, Всю жизнь проскрипев со своим стариком?! Спасите! Язык у Феклуши как ножик. Все режет: и дом, и любую семью. Вчера добралась до моих босоножек, А нынче косится на шляпку мою. Феклуша в войну зажигалки гасила. А я? Разве я не знавала тревог? Я двадцать шинелей в походах сносила, И весил по пуду мой каждый сапог. Я бывший солдат, санитар, запевала. Я, кроме бензина, не знала духов. И словом таким, если надо, рубала, Что каски слетали с бывалых бойцов. Но нынче пою я другие мотивы: Да здравствуют моды, да здравствует шик! Короткие юбки намного красивей, Чем длинный и злющий Феклушин язык. Но хватит! Я вытряхну дерзкую душу. Пусть мой приговор будет тверд и суров: Я вымажу бабку помадой и тушью, А после прихлопну флаконом духов!