Стихотворения

Я не был ни разу в исландских горах

Возможно, там ночью кричат баобабы

И лезвием бритвы полны кружева

И в полушизоидной пляске шакалов

Сливаются вальс и седой полонез

И голуби мира спешат к миноносцу

Стремясь одарить его свежей икрой

Давайте подумаем вместе о роли

Которую завтра мы будем играть

И в свежезачеркнутых строчках поэмы

Отыщем по новой осколок руды

И в стремной графине по имени Нора

Увидим осколок вчерашней зари

Похожей в потемках на левое ухо

В которое громко скулит козодой

Он хочет поведать семье эскулапов

Историю старого календаря

Но тихо в лесу. И никто не посмеет

Срубить топором почерневший утес

Нависший частично над морем Сиама

Где тонут акулы одна за одной

Едва ли, случайно, наверно, конечно

Ни разу я не был в долине Снегов.

СЕДЬМОГО ИЮНЯ, В СРЕДУ

Седьмого июня, в среду

Закончилась эра воды

Теперь длинноногие совы

Включают рубильник зари

Угрюмые эгоцефалы

Сколачивают паркет

Веселые крокодайлы

За пивом бегут поутру

Восторженная комета

Упала в молочный пруд

Инспектор приехал к бизону

И взял у него интервью

На радиостанции – голод

Редактор динамик грызет

Он забыл свое имя в эфире

Но это совсем нестрашно

Ведь седьмого июня, в среду

Закончилась эра воды.

ЗАБЫВЧИВЫЙ СТОРОЖ М.

Забывчивый сторож М.

Совсем уже сбился со счета

Ему недосуг умирать

Но и жизнь ему не в кайф

Он ухает, будто выпь

Смотрит в лампу и ждет любви,

Огненной королевы

Однажды случайно задевшей

Его безумную плоть.

Превращаются птицы в гнезда

Превращаются гнезда в птиц,

Происходит все, что угодно

Там, где старые кочегары

С русалками пьют дочерна,

И, целуя руки у смерти

Догоняются черной водой

И, влюбляясь в радужных женщин,

Проносятся мимо портье

Ползущего вдоль порога

Разрушенного отеля

Сторож плачет у двух берез

Он опять не заметил поезд

На котором уехала в полночь

Огненная королева.

БРЮССЕЛЬ

Преамбула.

Сомнамбула ночи.

Вокабула. Ампула.

Изжелта-черная дверь

На расхристанном горле совы.

Подаренный.

Кем-то поджаренный.

Подогнутый.

Гудрон. Гудзон. Ганг. Дон.

Наполненный шиком и шумным дыханьем

Витраж повседневности.

Мираж. Извечный кураж

То там, за углом номер пять?

Дырявые улицы? Море? Турбины?

Семнадцатикратное нечто?

Чао. Сорри, бамбино.

Трубы погасли, увы:

За ними не тянутся больше бокалы

С воздухом. На мраморе ветхом гниющие.

Верткие. Мертвые. Злые.

Чужие.

УТРО

Грохнуло банкой. Во тьме, на рассвете

Раздался

Заупокойный клич воробья.

Гордо промчался кабан

Урча «Песнь Песней»

Старой, с кем попало трахающейся свинье.

Упало разбитое дерево в сером камзоле,

Завыло седое контральто окраин,

Заухало жирное море У-Блю.

Троллейбус отбросил остатки стыда

И стал просто блюзом.

Стена.

ВЕРЛИБР БЕЗ НАЧАЛА

Хотелось, ужасно хотелось

Позавтракать мылом, а после

Отведать самую малость моркови,

А потом, в окружении разнообразных зверей,

Закатиться к друзьям, в бактериальный ларек,

Что стоит на углу

Между тем и другим.

А потом, запрокинув кадык к восходящей Венере,

Щедро втягивать в глотку

Эмбрионы чумы.

Далее, пить без антракта, настойку холеры,

Заедая ее драже «бруцеллез» и еще чем-нибудь,

Неприхотливо съедобным:

Жизнь, жизнь! Что ж стоишь ты в унылой,

Безропотной позе и тоскливо смотришь вокруг?

Лучше уж съешь первоклассной

Сибирской язвы!

Из Канады ее привезли

На пароме «Абдоминайзер и К»;

Производят гвинейцы продукт деловито,

Домовито стучат молотками в лобные кости

Друг другу,

Все они в тапочках, вытканных серой фланелью,

В зимних костюмах трико,

В бармадонских рубашках,

В пальто из куриных ног, в свитерах из огня,

В дырявых зеленых перчатках:

Они в стены вбивают сваи, а потом

Вешают фотопортреты первопроходцев пустыни,

Говорят, что они – эти первопроходцы,

Были все, как один и убоги, и бессмысленны

В меру и во что-то там как бы одеты:

Канадцы, малайцы, китайцы – все хороши,

Все привозят из дома бациллы,

Но сами читают чужие и ветхие книги,

Кричат по ночам неприлично

И славят

Покойного сэра Ауронимо.

ВОЗЛЕ ДЕРЕВА ПРЕОБРАЖЕННОГО

Возле дерева преображенного

Сидит королевская крыса

Она листает газету

Которая вроде бы как

Еще и не издавалась.

По меньшей мере, вчера.

Хотя кто объяснит мне разницу

Между вчера и сегодня,

Между сном и явью полночной,

Между ангелом и Мефистофелем,

Ползущим по узенькой кромке

Девственно старой реки

Уползающей в ритме коды