Сто лет и чемодан денег в придачу

— Кофе? — Лицо доктора Эклунда снова помрачнело.

— Да, и чай тоже — в отдельных случаях. Я был ассистентом и официантом.

— Так значит, господин Карлсон был ассистентомв Лос-Аламосе… И что же, господин Карлсон, вы принимали участие в принятии решений, касающихся расщепления атомного ядра?

— Нет, — ответил Аллан, — разве что в тот раз, когда я нечаянно вставил слово на встрече, где вообще-то должен был только кофе подавать и не вмешиваться.

— Господин Карлсон нечаянно вставил слово на встрече, где он вообще-то был официантом…. И что же было дальше?

— Тут нас как раз отвлекли… и меня пригласили в другую комнату.

Доктор Эклунд молча сидел напротив Аллана. Кого ему прислал премьер? Что, этот Эрландер всерьез полагает, будто официанта, который бросил школу в восьмилетием возрасте, допустят к созданию шведской атомной бомбы? Есть же, в конце концов, какие-то границы и для социал-демократов с их незатейливым тезисом насчет всеобщего равенства!

Доктор Эклунд сперва сказал самому себе, что будет сенсация, если этот начинающий премьер усидит в своем кресле до конца года, а затем сообщил Аллану, что если господину Карлсону больше нечего добавить, то их встречу можно считать законченной. Доктор Эклунд не думает, что в настоящее время в корпорации есть место для господина Карлсона. Лаборантка, которая варит кофе для ученых в акционерном обществе «Атомная энергия», правда, никогда не бывала в Лос-Аламосе, но, несмотря на это, доктора Эклунда ее работа вполне устраивает. Кроме того, Грета успевает еще и убирать помещения, что тоже плюс.

Аллан молча прикидывал, не стоит ли, несмотря ни на что, дать понять, что он, в отличие от всех ученых доктора Эклунда, не говоря уж, разумеется, о Грете, знает, как сделать атомную бомбу.

И решил, что доктор Эклунд не заслуживает подобной помощи, раз уж ему не хватило ума самому спросить об этом у Аллана. Да и кофе у Греты был не кофе, а бурда.

~~~

Аллан не получил работы в Акционерном обществе «Атомная энергия», его научную биографию сочли слишком скромной. Но все равно Аллан был доволен: он сидел на скамейке в парке перед «Гранд-Отелем», откуда открывался прекрасный вид на королевский дворец по ту сторону протоки Норрстрём. А что ему расстраиваться? При себе у Аллана по-прежнему оставалась большая часть денег, которыми премьер-министр так любезно его снабдил, живет он в роскошном номере, каждый вечер вкусно ужинает в ресторане, а этим январским днем низкое послеполуденное солнышко так славно пригревает и тело, и душу.

Вот только зад подмерзал на холодной скамейке, и поэтому, наверное, Аллан немножко удивился, когда рядом с ним, на ту же скамейку, уселся еще один человек.

— Добрый день, — вежливо произнес Аллан.

— Good, afternoon,mr Karlsson, — ответил мужчина, сидящий рядом.

Глава 14 9 мая 2005 года

Когда комиссар Аронсон доложил последние новости прокурору Конни Ранелиду в Эскильстуне, тот немедленно принял решение о заочном аресте Аллана Карлсона, Юлиуса Юнсона, Бенни Юнгберга и Гуниллы Бьёрклунд.

Аронсон и руководитель предварительного следствия находились в постоянном контакте с тех пор, как столетний юбиляр вылез через окно и скрылся в неизвестном направлении, и все это время интерес прокурора только нарастал. Теперь Ранелид обдумывал теоретическую возможность привлечь Аллана Карлсона за умышленное или, на худой конец, неумышленное убийство — при том что найти ни одну из жертв не удалось. В истории шведского судопроизводства парочка таких прецедентов имеется. Но тут понадобятся исключительная доказательная база и особо искусный прокурор. В последнем прокурор Конни Ранелид проблемы не видел, а что до первого, то он рассчитывал выстроить цепочку косвенных доказательств,в которой первое звено будет самым крепким, да и остальные не слишком слабыми.

Комиссар Аронсон почувствовал, что, пожалуй, разочарован. Он-то собирался выручать старикана, угодившего в лапы уголовников, а получается, не сумел спасти самих бандитов от столетнего деда.

— А разве мы можем считать Аллана Карлсона и остальных причастными к смерти Бюлунда, Хюльтэна и Ердина, пока у нас нет ни одного трупа? — спросил Аронсон, надеясь услышать «нет».

— Даже не сомневайся, Ёран, — ответил прокурор Конни Ранелид. — Как только ты поймаешь мне этого старикашку, увидишь — он все выложит. А если он сам уже в маразме, то остальные проговорятся — начнут так противоречить друг другу в показаниях, что мало не покажется.

И прокурор Ранелид стал растолковывать своему комиссару все тонкости дела. Для начала он объяснил стратегию. Посадить эту публику за умышленное убийство вряд ли получится, но кроме умышленного есть неумышленное, потом соучастие в первом либо втором, причинение смерти по неосторожности, а также укрывательство преступника. Может, найдутся даже признаки надругательства над телами умерших, надо подумать.

Чем позже кто-либо из числа заочно арестованных вступил в игру, тем сложнее будет предъявить ему (ей) что-то серьезное (если, конечно, данное лицо само не признается), поэтому прокурор намерен сосредоточить все усилия на том, кто участвует во всем этом с самого начала, — на столетнем Аллане Карлсоне.

— Уж ему-то мы постараемся устроить пожизненный срок, в буквальном смысле слова, — рассмеялся прокурор Ранелид.

У деда, судя по всему, во-первых, имелся мотив для убийства — сперва Бюлунда, а следом Хюльтэна и Ердина. Мотив состоял в том, что существовал риск развития событий в противоположном направлении, то есть что Бюлунд, Хюльтэн и Ердин укокошат самого деда. Относительно того, что эти трое из группировки «Never Again» склонны к насилию, у прокурора Ранелида имеются свидетельства, как свежие, так и, если нужно, довольно давние.

И пусть дед даже не пытается толковать насчет необходимой самообороны: как известно, между этим Карлсоном и тремя жертвами — чемодан с неизвестным прокурору содержимым. Ведь именно вокруг чемодана все и крутится с самого начала, то есть у деда имелся выбор — он мог не красть чемодан и не лишать жизни других людей, либо вернуть его, если уже успел украсть.

Далее прокурор мог бы привести некоторые чисто географические совпадениямежду господином Карлсоном — стариканом — и жертвами. Первая жертва вышла, как и господин Карлсон, на остановке «Платформа „Бюринге“», хоть и не одновременно с ним. В точности как господин Карлсон,жертва номер один ехала на дрезине, и к тому же одновременно с господином Карлсоном. Но, в отличие от господина Карлсонаи его дружка, жертву номер один после этой поездки на дрезине больше никто не видел. Зато этот некто оставил за собой трупный след. Кто был этот некто, кажется, очевидно. Старикашка же и жулик Юнсон после этого, согласно свидетелям, по-прежнему были живы.

Географическое совпадение между Карлсоном и жертвой номер два не столь явное. Скажем, вместе их не видели. Но серебристый «мерседес», с одной стороны, и оставленный на террасе револьвер — с другой, говорят прокурору — а соответственно, и суду, — что и господин Карлсон, и убитый Хюльтэн, по кличке Хлам, оба находились на хуторе Шёторп в Смоланде. Наличие на револьвере отпечатков пальцев Хюльтэна пока не подтвердилось, но прокурор не сомневался, что за этим дело не станет.

Находка револьвера явилась прямо-таки подарком свыше. Помимо того, что он поможет связать Хлама Хюльтэна и Шёторп, он еще и подкрепляет мотивотправить на тот свет жертву номер два.