Сто ложек кофе

– Да не волнуйся, я не задержу тебя надолго.

Проигнорировав стул, Винсент уселся прямо на столешницу и снял очки. Кристина уже не раз видела его глаза, и все равно их зрелище после темных стекол выглядело странным и воспринималось как нечто необычное.

Глаза близнецов внешне очень походили друг на друга, темные и глубокие. Но Фредерик предпочитал смотреть в упор, как будто подмечая каждый момент и открыто заявляя об этом. Взгляд Винсента, скорее, скользил, не останавливаясь надолго, как будто его зрение было не очень-то хорошим. Но Кристина уже успела понять, что он подмечал детали не хуже брата. По крайней мере, те, которые считал нужными.

– Рад тебя видеть, - сказал Винсент, и теперь, когда он действительно смотрел на нее, эти слова приобрели дополнительное значение.

– Я тоже. Обязательно зайду к вам в гости.

– Буду рад. Уверен, брат с сестрой тоже.

Винсент помолчал, как будто обдумывал что-то, и добавил:

– Может быть, стоит сделать еще один вечер, подобный тому, что был.

– Может быть.

– Ты не хочешь?

– Пожалуй, хочу. Это интересно.

Винсент неопределенно пожал плечами. Хотя Кристина и не сомневалась, что он находит это интересным - иначе не стал бы участвовать.

– Как выставка Анны?
– спросила Кристина.

– Хорошо. Ее выставки всегда пользуются успехом. Хотя в рецензиях часто пишут, какие они странные.

– Еще бы.

– Кстати, видел ее снимки с нашего вечера. Весьма любопытно.

– Анна...

– О, прошу, давай не будем о ней.

– Хорошо. Ты не любишь говорить об Анне?

– Не очень.

Кристина огляделась в поисках стула и, найдя его, уселась, закинув ногу на ногу.

– Гм, - протянула она.
– Я думала, о своей женщине говорят с большим интересом.

– Она не моя женщина.

Кристина с удивлением посмотрела на Винсента. Он не изменил позы, застыв у стола со скрещенными на груди руками.

– Но я думала...

– Все так думают. Главное, так думает сама Анна. Но я считаю иначе.

Винсент вздохнул и взял в руки очки, как будто хотел их надеть. Но он только покрутил их в руках, не желая поднимать глаза на Кристину.

– Понимаешь, - он сделал небольшую паузу, - чтобы быть моей женщиной, нужно нечто большее, чем ее желание.

Он выпрямился и вправду надел очки. После этого Винсент сразу стал казаться строже - и дальше. Как будто между ними не то чтобы поднялась стена, но прозрачная перегородка.

– Ты так спешишь убежать?
– спросила Кристина.

– Мне не приятно говорить о том, о чем хочешь говорить ты. А я не люблю не приятных мне вещей.

– Не думала, что это так заденет тебя.

– Все просто. Я не хочу обсуждать всего несколько вещей, и мои отношения с Анной - одна из них.

– А другая? Ну так, чтобы я знала на будущее.

– Другая - смерть Лукаса.

Кристина чувствовала на себе взгляд Винсента, но скрытый за стеклами очков он казался каким-то нереальным. И очень холодным.

– Жаль, что это запретная тема.

– Его смерть - не тот момент, который я хочу вспоминать. Да и не стоит лишний раз говорить о духах. Иначе они могут воспринять это как зов.

– Мне кажется, Лукаса вы вспоминаете довольно часто.

– В этом наша ошибка. Поэтому он до сих пор нас не отпускает.

– Анабель и сама не хочет его отпускать.

– Ей придется.

Но раз уж они затронули тему, Кристина не хотела отступать так просто.

– Это ведь был несчастный случай?

– Это то, чего достаточно знать. Ты же не хочешь, чтобы он преследовал и тебя?

– Тайны преследуют куда больше.

Он снова вздохнул, и в этот момент Кристина подумала, что он и Фредерик все-таки очень похожи. Особенно когда глаза Винсента скрыты, хотя вряд ли другой Уэйнфилд позволял себе вздыхать подобным образом. Винсент порой походил на маленького мальчика - и Кристина была готова поспорить, что он прекрасно это сознавал.

– Знаешь, чего бы я хотел прямо сейчас?

Кристина пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Тебя. На этом столе.

Она с удивлением смотрела на Винсента и, кажется, он был абсолютно серьезен. По крайней мере, подобные шутки не в его духе. Кристина улыбнулась:

– Только если ты снимешь очки.

Сидя с Винсентом за столиком клуба, Кристина ожидала Ника с парнями и не могла поверить в то, что сделала.

Когда Кристина уехала от родителей и начала учебу в колледже, она была одной из самых благовоспитанных студенток. Не пропускала лекций, вела все конспекты, была готова ответить на любой вопрос и, разумеется, всегда сдавала сессию на высшие баллы.

Ей хотелось, чтобы родители гордились. И они вправду гордились, старшая Вайнс могла быть довольна. Все было бы ничего, только мятежный дух ее родителей полностью проявился в дочке. И уже на втором курсе она поняла, что долго так не протянет. Ей нравилась журналистика, в которую она пошла по стопам матери, но рамки, в которые Кристина загнала саму себя, становились все более чужды.

Она сорвалась на третьем курсе, на одной из многочисленных студенческих вечеринок. Потеряла девственность на чужой кровати и получила прекрасное похмелье поутру - вместе с чувством вины. Кристина видела, что никто вокруг не считает произошедшее чем-то плохим или позорным, но она не могла отделаться от ощущения, что делает что-то 'неправильно', хотя и сама не могла бы сказать, кто же, по ее мнению, устанавливает эти правила.

Вот и теперь у Кристины было ощущение, будто она сделала что-то 'плохое'. И дело даже не столько в том, чем они с Винсентом занимались полчаса назад в директорской комнате, под глухие удары бьющихся в стены басов, а в том, что это же она делала с Фредериком. Вряд ли братья скрывали друг от друга подобные факты, и вряд ли это их волновало. Но Кристина не могла относиться так просто.

– Тебя что-то беспокоит?
– глаза Винсента снова скрывали темные очки, но теперь это не казалось Кристине зловещим. Хотя периодически она отражали выхваченный свет прожекторов.

– Ты можешь быть проницателен, когда захочешь.

– А ты думала, это прерогатива Фредерика?

– Иногда забываю, что вы близнецы.

– Так что тебя беспокоит, Кристина?

Она только неопределенно пожала плечами. Ей почему-то не хотелось делиться с Винсентом собственными опасениями, тем более, они не имели под собой никакого обоснования. Кристине было попросту не по себе. И пока она сама не разобралась в ощущениях, не стоило впутывать в них кого бы то ни было еще.

– Я знаю, в чем дело, - неожиданно сказал сам Винсент.
– Но не волнуйся.