Сто рассказов из русской истории. Жизнь Эрнста Шаталова. Навеки — девятнадцатилетние. Я вижу солнце. Там, вдали, за рекой

И выросли каменные дома. А раньше там просто сеяли хлеб, жали хлеб, молотили хлеб, косили сено. Раньше это была просто деревня с пережитками прошлого. В ней даже были кулаки.

Один раз дядя показал мне настоящего кулака. Вот было интересно! Но я его почти не помню. Теперь там кулаков, наверное, никто не помнит, их давно уже не стало. С тех пор там все изменилось. И река изменилась.

Я долго ходил по Мамонтовке, ходил по берегу Учи и даже нашел тот холмик, под которым мы с дядей разводили костер. Только баньки я не нашел, там должна была стоять деревянная банька, наполовину в воде, на столбах. А может быть, это было в другом месте?..

…Помню, мы выехали из Москвы ночью и рано утром пришли на берег Учи, к маленькой деревянной бане, стоявшей наполовину в воде, на столбах.

Я первый сбрасываю рюкзак на белую от инея траву. Потом я снимаю рюкзаки с Ханга и Чанга. У них тоже были маленькие рюкзаки. Они носятся по берегу как угорелые. От радости. Я тоже прыгаю от радости, и мои новые сапожки сразу становятся мокрыми от росы. Солнца еще нет, но уже светло. Вокруг так красиво! Все в тумане. Туман такой сильный, что противоположного берега Учи совсем не видно. Вдалеке туман стоит сплошной стеной, а вблизи он все время шевелится, дышит, перемещается косматыми струями. Уча дымится. Кажется, что в реке горит невидимый огонь и дым от него поднимается из воды в небо. Иногда в разрывах тумана появляются то травяной холмик, то ивовый кустик, которые плавают в воздухе. Река бесконечна. Мы стоим на краю света, за которым уже нет ничего, кроме этой реки.

— Мы-ы на кра-ю све-ета! Мы на краю света! — пою я, приплясывая на скользкой траве, а вокруг меня пляшут Ханг и Чанг.

Потом мы вытаскиваем из рюкзаков вещи и раскладываем их на берегу, подстелив большую клеенку. Палатку мы тоже вытаскиваем и устанавливаем ее на берегу.

Устанавливает палатку дядя, а папа, мама и я помогаем. Потом я с дядей иду за глиной. Это очень важное дело!

Неподалеку от воды находим мы небольшой глинистый обрывчик, набираем мешочек глины и возвращаемся к палатке. Дядя готовит подкормку для рыбы. Он достает из палатки кусок фанеры и огромную деревянную коробку с пробитыми в крышке дырочками, — в коробке хранятся длинные толстые черви. Они называются выползками; дядя накопал их в нашем скверике в Москве.

Червей мы перемешиваем с глиняным тестом и лепим пироги. Потом мы лепим пироги с кашей — с перловкой и с гречкой. Кашу дядя тоже специально приготовил в Москве. А еще дядя привез мешочек пареной пшеницы, но из нее мы не делаем пироги — она нужна для насадки. Но это не все! Еще у дяди есть хлеб, белый и черный, перемятый на анисовом масле с ватой, — чтобы он лучше пахнул и лучше держался на крючке: если он без ваты, он быстро размокает в воде и слезает с крючка, а с волокнами ваты он держится крепко. Еще у дяди есть мотыль — мелкие тоненькие красные червячки с черными головками, такие блестящие, как будто они покрыты лаком. Вот сколько вкусных вещей приготовил дядя для рыбы! Еще бы — я же вам говорил, что мой дядя был замечательным рыболовом!

Дядя всегда тщательно готовился к каждой рыбалке. Поэтому он всегда ловил много рыбы.

Закончив стряпать, мы отходим вниз по течению и спускаемся к воде между ивовыми кустиками. Наша палатка, мама, Ханг и Чанг исчезают в тумане. Теперь мы одни. Мы видим только ивовые кустики, траву под ногами и темную, дымящуюся воду. Даже друг друга мы видим плохо — такой сильный туман.

Дядя знает, что выше нас на реке перекат, узкое место — там можно перейти речку вброд, — а здесь глубокое место с ровным и тихим течением. Здесь мы и открываем «рыбью столовую» — забрасываем в речку пироги с кашей и «бефстроганов». Но и это еще не все!

После всего этого дядя начинает читать заклинание.

Дядя всегда читал заклинание перед началом рыбалки.

Дядя присаживается на корточки перед водой, держа в руках длинную удочку. Мы с папой тоже садимся на корточки позади дяди, с удочками в руках.

Вокруг тихо-тихо. Только ивовые кустики едва шелестят острыми серебристыми листиками да за рекой, в тумане, щелкает соловей. Потому что весна…

Дядя начинает свое заклинание торжественно, тихим гортанным голосом. А мы повторяем за ним шепотом.

Слушайте, я открываю вам секрет своего дяди! Великий секрет великого рыболова!

Дядя начинает:

Выходи, плотва, из глыби Да поведай разной рыбе…

— «…Да поведай разной рыбе…» — повторяем мы с папой.

Нынче всех под бережком Угощу я пирожком!

— «…Угощу я пирожком!» — повторяем мы.

Выходи-ка со двора, Густерочка-густера!

— «…Густерочка-густера!» — повторяем мы.

Выходи ко мне, подуст, Я развею твою грусть!

— «…Я развею твою грусть!» — повторяем мы.

Выходи, бокастый лещ, Мы-то знаем, что ты вещь!

— «…Мы-то знаем, что ты вещь!» — повторяем мы.

Всех сюда без лишних слов Ждет великий рыболов!

— «…Ждет великий рыболов!» — повторяем мы.

После этого дядя встает и первый закидывает свою удочку. Я тоже закидываю свою удочку. И папа закидывает свою удочку.

Мы стоим на некотором расстоянии друг от друга, так, чтобы не мешать друг другу во время забросов, чтобы не зацепиться лесками. Потому что мы все время вытаскиваем и снова забрасываем свои удочки. Мы ловим в проводку. Это очень ответственная ловля. Не каждый умеет ловить в проводку! А я умею! Меня научил дядя.

Я закидываю снасть немного выше себя по течению, подальше от берега. А иногда и не подальше от берега — это смотря по тому, как скажет дядя. Дядя всегда тщательно вымеряет дно там, где мы начинаем ловить, и поднимает поплавок на такое расстояние от крючка, чтобы насадка шла по дну. Это тоже очень важно! А иногда немного выше дна. А иногда вполводы. Все зависит от того, в какое время ловить, где ловить, как ловить и какую рыбу. Дядя все это знал. И я это прекрасно знаю. Я с детства знаю все секреты рыбной ловли, потому что дядя меня натаскал. Натаскать — это значит хорошо научить. Просто мне повезло, что у меня был такой дядя.

А сейчас мы ловим со дна. Я закидываю снасть немного выше себя по течению, мой поплавок встает торчком и медленно проплывает мимо меня. У меня замечательный поплавок! Он сделан из пробки. Верхняя часть поплавка покрашена красной краской, а нижняя — зеленой. Это чтобы он был тебе виден, а рыбе не виден. Поплавок у меня замечательный, что и говорить! Он очень тонкий, нервный и чуткий, он точно откликается на любую поклевку. И у дяди замечательный поплавок, и у папы.

Потому что поплавки дядя делал сам. И грузила он отливал сам. Даже блесны он делал сам. Дядя сам выдумывал разные типы блесен и грузил. Некоторые типы даже были приняты на вооружение в рыболовных магазинах. Пойдите-ка в рыболовный магазин на Кузнецком мосту и спросите, есть ли у них блесна «власовка». Вам скажут, что есть. Эту блесну придумал дядя; он назвал ее так в честь своего друга Власова. Все наши снасти сделаны дядей собственноручно. Только лески дядя покупал в магазине. И удочки. И еще кое-что. Но все это он потом переделывал. Переделывал дядя отлично. Дядя всегда все делал отлично, с любовью. «Никогда, ни в каком деле нельзя халтурить!» — говорил дядя. Халтурить — это значит делать плохо. Дядя никогда не халтурил, даже в мелочах, даже что-то переделывая. А переделывать дядя любил.

Я смотрю только на поплавок. Но боковым зрением я вижу папу и дядю. Я вижу, как они закидывают свои удочки. Мы не разговариваем — разговаривать на рыбалке нельзя, потому что может услышать рыба. Она может услышать, что о ней говорят, и уйти. А напевать можно — но так, чтобы рыба не слышала. Напевать даже полезно — это помогает сосредоточиться.

— «Надо жизнь сначала переде…» — напеваю я и вдруг вижу, что мой поплавок вздрагивает и ложится на поверхность воды…

Это лещ! Лещ всегда так клюет. Я подсекаю и чувствую на крючке здоровую рыбу.