Сто семидесятая

Новая волна оживления прокатилось по рядам вокруг. Энергия словно окутала меня. Ещё никогда я не чувствовала силы других так отчётливо, так ясно. И эти силы, их дыхание будто касалось меня, проникая под кожу. Ещё никогда я не чувствовала себя настолько открытой и уязвимой.

– Однажды мы переживём этот миг триумфа, и тогда ещё раз вспомним тех, кто не дожил до светлого круга.

С этими словами капитан обернулся к закрытым капсулам и отдал угасшим жизням внутри последнюю честь.

Остальная церемония прощания прошла словно в тумане. Наконец корабль оторвался от площадки и полетел в сторону тоннеля. Ратенмарцы стали неспешно расходиться, и я почувствовала, как Кэртис потянул меня в сторону.

Наверное, я совсем плохо выглядела, потому что Синий впервые предложил довести меня до каюты. Мне было всё равно и я ничего не ответила.

В трансфере Кэртис нарушил тягостное молчание:

– Ты как? В порядке?

Я кивнула.

– Знаешь, ты большая молодец. До первого приёма пищи я столкнулся с ин Гермом и он сказал, что все мы отлично поработали, но ты просто умница, что не растерялась с акцентуацией. Я бы вряд ли вспомнил, - качал он головой, идя вдоль длинного коридора.

Оставшись наедине c собственными мыслями, я всё никак не могла избавиться от пелены белого цвета перед глазами. Казалось, что с моим зрением что-то не так. Оставшиеся цвета будто выцвели, побледнели, пока наконец окончательно не растаяли, оставляя меня в пустоте.

Прощальное собрание и речь были единственными событиями, отметившими трагедию. После второго приёма пищи мы отправились на занятия, остальные, так же, как и мы с Кэртисом, принялись за ожидавшую их работу. И то, что в груди постоянно давило, а мысли путались, не имело ровно никакого значения.

Круг за кругом жизнь двигалась с привычным постоянством. На какое-то время я даже позабыла о капитане и вспомнила о нём только по прошествии полного цикла. Вспомнила случайно. Имя всплыло из ниоткуда, а уже на следующий круг я снова оказалась в его каюте. После энергообмена он сразу же заснул, позволяя мне ещё долго лежать с широко распахнутыми глазами, бессмысленно пялясь в потолок.

Я не впервые видела смерть, но то, что случилось накануне, погрузилось в меня тяжёлым камнем. Мысли путались, не представляя собой никаких значимых и имеющих смысл последовательностей. Отдельные образы из прошлого и настоящего переплелись в один огромный клубок из жизней и смертей, промелькнувших на моих глазах.

Мне вдруг показалось, что всё это не имеет никакого смысла. Люди рождались и гибли по миллионам разных причин, но стоило посмотреть под другим углом, как все эти причины превращались в пустые случайности, стечения обстоятельств, заставляя сомневаться в том, есть ли у всех нас предопределение и цель, или мы всё же отдельные элементы, меняющие свою судьбу при столкновении с другими.

Круги продолжали свой монотонный ход, не принося с собой порядок. В конце концов, я попыталась попросту забыть о том, что произошло и вернуться к первоначальному замыслу: мне следовало узнать капитана ближе, втереться к нему в доверие и выведать нечто, что заставит ратенмарца потерять контроль ровно настолько, чтобы он успел придушить меня в припадке ярости. Также не следовало исключать запасной план - если у меня не получится довести ран Альрона, тогда всё придётся сделать собственными руками.

Я вспомнила об этом отстранённо, словно речь шла и не о моей жизни вовсе.

***

Кэртис, в отличие от промолчавшего о случившемся капитана, не уставал упоминать о трагедии, стоило нам хоть немного разговориться, чем порядком начал меня доводить.

– Кэртис, - не выдержала я, прошло уже несколько циклов, а Синий всё никак не мог успокоиться. Возможно, он был далеко не единственным, кому сейчас приходилось несладко, но далеко не у всех получалось выплёскивать копившееся внутри, особенно учитывая, что некоторые не только не могли облечь мысли в слова, но вообще не понимали что за червоточина сверлит голову изнутри.
– Прости, пожалуйста, если покажусь тебе грубой, но могли бы мы больше не разговаривать на эту тему?

Лицо Синего на миг отразило растерянность.

– Прости, не думал, что это тебя раздражает.

– Дело не в этом, - нахмурилась я, чувствуя, как в висках снова зарождается пульсация, обречённая скормить меня страшной головной боли.

Это происходило каждый раз, когда я пыталась разобраться в собственных мыслях и чувствах, разложить всё по полочкам, упорядочить, сложить новые кусочки в старую картину - и раз за разом терпела неудачу. Головная боль ещё ни разу не давала довести начатое до конца.

– Просто мне думается, мы всё обсудили и нет смысла тревожить души мёртвых.

Мои слова заставили лицо парня наполниться пониманием.

– Ты права, - вздохнул он, опустив взгляд.
– Самому тяжело говорить об этом, но никак не могу остановиться. Я уже дюжины раз прокрутил события того круга, и всё равно у меня такое ощущение, будто я чего-то не сделал, может даже ошибся. Помнишь, я сказал, что встретился с ин Гермом сразу после трагедии и он сказал, что все мы отлично поработали?

Я кивнула.

– На самом деле я сам отыскал его и спросил, видел ли он записи и считает ли он, что мы что-то упустили. Он сказал, что мы всё сделали правильно, но... не знаю, Юна. Просто это сводит меня с ума. Ты видела, какими крохами они все были?
– он продолжил, не ожидая ответа: - До сих пор не могу поверить в случившееся.

– Ты зря себя коришь, мы действительно сделали что могли, - я сама не знала верю я в то что говорю или нет.
– Мы только учимся. Наши знания и умения ограничены.

– Знаю. Мы немногое могли и оттого так мало сделали. И всё же, думая, как много сделал капитан, не устаёшь сомневаться, что сам сделал недостаточно.

– А что он сделал?

Кэртис одарил меня одним из тех удивлённых до глубины души взглядов.

– Ты разве не знаешь?

Я подёрнула плечами.

– У меня здесь не так много друзей, да и с капитаном не всегда получается поговорить.

Пусть думает, что хочет. Я чувствовала, что порядком раздосадована и вовремя не сумела с этим справиться, позволив словам сорваться с губ, но ничего не могла с этим поделать.