Сто семидесятая

Под другими я подразумевала Синих, потому как Хранящим запрещалось даже знать такое слово как претензия. Могу спорить на всё, что у меня есть, а было у меня не так уж много, только жалкая для других и такая дорогая мне жизнь, что я ни разу не слышала ни от одной из девушек слов, подразумевающих недовольство, порицание, неповиновение, несогласие.

Сложно судить, думали ли они вообще о том, что хотя бы цвет и качество самой их пищи свидетельствует о месте в пищевой цепи ратенмарцев, и неважно, в чём нас пытались убедить обучающие записи.

Бросив взгляд в сторону, я смотрела, как охотно они уплетают обед, иногда перешёптываясь о чём-то. Ухо уловило ненавистное слово "практика", заставив безвкусный овощ встать поперёк горла.

Конечно, они были счастливы перейти на последнюю ступень обучения, и на то было несколько причин.

Прежде всего, ещё на четырнадцатой ступени нам объявили, что у энергообмена три стадии. И если с первыми двумя мы успели познакомиться, то о третьей нам ещё не сообщали. Общаться с Хранящими старших ступеней было воспрещено, что автоматически лишало нас возможности разговаривать и с младшими, имеющими точно такую же установку. Оставалось только догадываться, что готовит нам последний год и треклятая третья степень. Всем, кроме меня, не терпелось узнать правду.

Предположения о том, что именно нам придётся делать, были одно страшней другого.

Аппетит пропал и я отодвинула от себя тарелку, надеясь, что сегодня то, что я успела съесть, останется при мне.

Вторая причина, почему Хранящие за моим столом беспокойно ёрзали на скамьях состояла в том, что им попросту нравилось то, чем мы занимались на практике.

В конце предыдущей дюжины обучения пары более или менее определились, только меня так и подсаживали ко всем по очереди, вызывая гнев других девочек.

Рискну предположить, что многие из них испытывали чувства к Проводящим.

Понятия не имею, как им удавалось сочинять романтические бредни, когда те беззастенчиво лапали их и облизывали, пользуясь возможностью, игнорируя при этом самих девушек. Всё, что они делали, это просто брали причитающееся, и самое страшное было то, что в будущем для этих девушек ничего не изменится.

Хранящие, выведенные ратенмарцами как класс, не имели другой задачи кроме отдачи собственной энергии Проводящим. Но если батарейка, расставаясь с зарядом, ничего при этом не чувствовала, девушки были живые и однажды, рано или поздно, им предстояло осознать отведённую им роль.

Должно быть, моё единственное преимущество заключалось в том, что мне не грозило разочарование и крушение надежд. Даже если меня отдадут какому-то ублюдку, я, к счастью, буду знать, что за ничтожество на самом деле Проводящий.

Второй приём пищи закончился слишком быстро. Следующее теоретическое занятие, напомнившее о том, как важен энергообмен и о том, что мы наконец готовы узнать о самой эффективной ступени, летело не останавливаясь.

И вот когда я уже чувствовала, что запись подходит к концу, давно привыкнув полагаться на внутренние часы, панель обучающей комнаты отъехала в сторону и вошёл темноволосый ратенмарец.

"Проводящий", - определила я по чёрному наглухо скрывающему тело костюму, обильно украшенному золотыми знаками отличия. Он давно не был учеником. На вид ему можно было дать больше тридцати дюжин.

Костюм чётко обрисовывал подтянутое тело и безупречную осанку. Волевой подбородок, видимо, никогда не опускался вниз и потому холодные глаза подходящего голубого оттенка смотрели из-под чуть опущенных век сверху вниз, словно на букашек, ползающих у черных высоких отполированных сапог.

Куратор Нан тут же остановила запись. Сейчас она должна наброситься на посетителя и выставить его вон. Никому, даже Проводящему, не позволено нарушать порядок и пренебрегать дисциплиной.

– Ран Дарий Альрон, - подобострастно отчеканила она имя и вытянулась по струнке.
– Чем я, Нан Логир, куратор Шестнадцатой группы обязана высокой чести?

От оказанной куратором встречи я только сильнее выпрямилась, не находя другой возможности выразить удивление. За все две дюжины мне ни разу не доводилось видеть куратора Нан такой возбуждённой. Складывалось ощущение, что стоило этому ран Дарию Альрону велеть упасть и отжаться сто раз, она бы с радостью бросилась выполнять приказ.

– Мне нужна Хранящая, - никак не отреагировав на бурное приветствие, ответил ратенмарец.

– С радостью помогу вам с выбором.

– На какой стадии обучения выпускная группа?
– задал он вопрос, принявшись стягивать чёрную перчатку с левой руки. Не спеша, начиная с мизинца, мужчина снимал её аккуратно, палец за пальцем, не совершая ни одного лишнего движения.

– Сегодня у нас состоится первая практика третьей ступени.

– Хранящие уже знают, в чём именно она состоит?

– Нет, - отчиталась Нан.

– Прекрасно. Я поговорю с руководителем практики и лично проведу занятие.

– Как вам будет угодно, - резко кивнула она головой.

– Я бы хотел провести первичный осмотр, - продолжил он, переложив гипнотизировавшую меня вещь в другую руку.

Вместо ответа куратор шагнула в сторону, открывая проход и нас, притаившихся за её спиной. В последний момент я вернула взгляд к доске, туда, где ему и положено было быть.

– Благодарю.

Кем являлся этот ратенмарец, помимо того, что он принадлежал к Проводящим, было трудно сказать. Возможно, эти золотые знаки на плечах, предплечьях и груди говорили куратору больше, чем мне. Но любопытство, вызванное необычной реакцией железной женщины заставило внимательно следить за действиями Проводящего.

Он оглядел нас поверх голов и медленно шагнул в проход. Его оголённая ладонь была направлена в сторону девушек, когда он приблизился к первой парте. Раскрыв пальцы веером, он остановил руку напротив Хранящей. На саму девушку не смотрел, уставившись в пустоту, пока его пальцы слегка подрагивали, словно ощупывали девушку на расстоянии.

Не имея возможности наклониться, чтобы лучше следить за его странным поведением, мне пришлось дождаться, когда обойдя девушек, сидящих позади, он вновь вернётся в моё поле зрения.

Медленные шаги за спиной заставляли нервничать, несмотря на то, что криков и воплей Хранящих не было слышно.

Он приблизился вплотную, застыв у стола позади меня. Казалось, что рядом с некоторыми девушками он задерживался чуть дольше. Впрочем, это могло быть только моё воображение, взбудораженное неясным страхом, копошащимся в груди и тревожившим сердце.