Сто

Плакат на стене лишь усилил волнение. Простой пейзаж. Одинокое деревце, усыпанное золотой листвой, посередине увядающего пожелтевшего поля. Стая неизвестных птиц, собравшись клином, отправилась в далекий и тяжелый путь. Небо пока ещё ясное и синее, скоро затянут тучи, прибьют к земле.

Просто пейзаж, но что-то в нем было не так. Что? Что? Я не помню! Столько раз, я бывал в этой комнатушке, расписывался в журнале, получал ключи и документы, если и видел плакат, то вскользь, никогда не рассматривая и не углубляясь в детали. Память, запечатлевшая что-то случайно, на доли секунды промелькнувшее в поле зрения, навечно сохраняла этот отпечаток. И сейчас именно память кричала, что-то не так в этом плакате!

Вернулась вахтерша, следом за ней зашел шеф.Мужчина лет сорока пяти с объёмным пузом, на котором не застегивалась на одна рубашка, может, он специально их покупал на размер меньше.

– Куда ему сегодня работать, - воскликнула вахтерша, указывая на меня подбородком.
– Ещё чего доброго в аварию попадет. Дайте парню выходной.

Шеф внимательно посмотрел на меня. В голове щёлкали два счетчика "за выходной" и "против". Видимо, первый набрал больше очков, Александр Владиславович кивнул.

– Иди домой, Костя. У тебя выходные до следующей недели. Отоспись хорошо и приходи в себя.

– Но, - я попытался возражать, - как же заказы?

– Не переживай, справимся. Иди домой. Дойдешь? Может, тебя подвезти?

– Дойду, - я внимательно посмотрел на бегающие пальцы.

Не уверен в своих словах.

– Ну, хорошо, - кивнул шеф.
– Приходи в себя.

Он удалился.

– Встать сможешь?
– вахтерша наклонилась надо мной.

Её тон балансировал на грани вежливости и приказа.

– Поднимайся.

Она придержала меня за руку.

– Голова сильно кружиться? Идти сможешь?

Я кивнул.

Выходя из комнатушки, я понял, что не так с плакатом. В моем мире пейзаж дышал летом.

Вахтерша провела меня до лифта и нажала кнопку вызова.

– Что у тебя случилось?

– Всё нормально, - выдавил я.

– Расскажи, легче станет. Зачем камни на сердце таскать.

– Всё нормально, - пробормотал я.

– Ну, - пожала плечами вахтерша, - как знаешь. Надеюсь, что никто не умер.

Её глаза впились в меня.

– Никто не умер?

– Нет, - прошептал я.

Лифт спас от дальнейших расспросов. На выдранную кнопку я старался не смотреть.

Я бежал, сам не зная куда. Домой не хотелось, к Вите не стоило, она ведь тоже другая. В большом городе не было место, куда бы я мог прийти, но ноги несли меня по шумным проспектам и узким улочкам. Не хватало кислорода, казалось, что лёгкие стали маленькими-маленькими и могли уместиться на одной ладони. Я делал глубокие вдохи, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.

Я выбежал на проспект, на фоне синего неба вырисовалось белоснежное здание вокзала. Сквозь огромные окна лился золотистый свет, рисуя на тротуаре жёлтые квадраты. Ноги понесли меня через подземный переход, сквозь широко распахнутые двери к междугородним кассам.

– Один билет до Молодечно на ближайший поезд.

Через минуту пальцы сжали заветный билет. До отправления поезда оставалось пятнадцать минут. Я подпрыгивал на перроне, скорее от волнения, чем от холода. Сердце выпрыгивало из груди, мысли до сих пор жужжали и кружились подобно пчелам. Я старался их отогнать. Если одна ужалит, яд растечется по венам.

Вагоны были полупустыми, что не удивительно для буднего дня. Сегодня четверг, сонные люди чахнут за офисными столами, мечтают о тёплом одеяле, вкусном ужине и выпуске вечерних новостей. Я уселся возле окна. Вокруг меня скопилась пустота. В начале вагона сидела мама с маленькой девочкой, а через скамейку - парень с львиной гривой из огненно-рыжихдред. И больше никого. Я ощутил лёгкий толчок, город заскользил отдаляясь. Поезд набирал ход.

"Я хочу домой. Я хочу домой. Я хочу домой", шептал я словно молитву или заклинание.

Я не стал дожидаться шести вечера, сразу же купил билет до Минска и сел дожидаться поезда. По городу гулять не хотелось.... Всё, чего хотелось - ВЕРНУТЬСЯ!

Обратно я ехал один. Единственная попутчица - бабушка семидесяти лет покинула меня через две остановки. Я прислонился ухом к стеклу и закрыл глаза. Под ногами стучали колеса. Только сейчас я понял, как сильно напряжен: спина прямая, будто я проглотил столешницу, пальцы сжаты в кулаки, мышцы одеревенели. Я попытался расслабиться, но не смог. Я знал, что расслаблюсь, только тогда, когда вернуть в свою реальность.

Как и прошлые разы, я не почувствовал ничего: ни толчка, ни напряжения, свет не мигал, а воздух не пошел статическими помехами.

Я вышел на Центральном вокзале. Солнце повернулось к горизонту, присматривая постельку поудобнее, тени от домов стали длиннее, а ветер холоднее. Я не знал, вернулся я или это четвертый вариант реальности.

Я спешил домой. Говорят, надежда умирает последней, и когда ты получаешь очередной удар под дых, эта тварь всё ещё шевелится и продолжает мучать тебя.

Мама не вышла встречать меня. Я заглянул в зал, она спала, укрывшись цветастым пледом, русые волосы разметались по подушке.

Какого черта! Я закрылся в своей комнате, загородил дверь диваном. Мне хотелось сломать этот мир, разбить его, чтобы выбраться в реальность. И я бил. Бил шкаф, стену, но мир не сломался, а рука распухла, превратившись в огромный фиолетовый шар. Когда запал иссяк, я упал на кровать. В руке что-то пульсировало, слово билось крохотное сердце.

Прислушиваясь к его ударам, я успокаивался. Волны боли уносили меня к далеким горизонтам. На тело навалилось такая усталость, словно его засыпали булыжниками.

Я позволил себе раствориться в пульсирующих волнах. Там за горизонтом разума прятался ответ.

Почему я не вернулся в свою реальность? Потому что врата открываются в определенный день в определенное время. Я должен был отправиться в свой мир 15 апреля следующего года. Осознание простой истины словно вытолкнуло меня из глубин на поверхность.

Я хлопнул себя рукой по лбу, такое ощущение, что меня ударили холодцом, поврежденная рука взорвалась болью. Я сильно сжал зубы, на секунду показалось, что они треснут. Когда цунами боли превратились в волны, я собрался, стараясь не тревожить руку, и поехал в больницу.