Стоим на страже

— Идите на новый круг, — мгновенно отозвался Попов. — Спокойно! Сообщите остаток топлива.

Баталин сообщил. Топлива в баках оставалось немного, кружить он долго не мог.

Но почему так не везет, а?

Мысли скакали, делались все более отрывочными. Вспомнилась Марина. Тут же вспомнилось, что мама никогда не хотела, чтобы он был летчиком. А они с отцом уговаривали ее: «Ну что ты, мам! Сейчас техника знаешь какая надежная? Если что, так на восемьдесят процентов экипаж виноват». Все верно, но порой подводит даже надежная техника.

Покуда он набирал высоту, подполковник Кострицын, находившийся на командно-диспетчерском пункте, услышал переговоры и схватил микрофон.

— Пятнадцатый, я «Узбой», — передал он. — Слушайте внимательно! Займите эшелон две пятьсот. Над Бес-Ташем развернитесь сто шестьдесят. Вниз угол двадцать. Катапультируйтесь. Как поняли?

— Понял, «Узбой», — раздалось в аэродромных динамиках. — Две пятьсот, Бес-Таш, сто шестьдесят, угол двадцать, выброс.

Курс сто шестьдесят означал, что машина упадет в безлюдные горы. Однако ищи ее потом, собирай обломки, чтобы установить истинную причину происшествия… Да ведь всего не соберешь. Обязательно не найдут какого-нибудь винтика, а он, может, и есть причина всему. Это же мука!

— После приземления расстелите парашют: организуем поиск. Но сейчас не торопитесь, слушайте нас. Двести пятый, ваше решение?

— Убрать шасси. На разгоне выполнить несколько «бочек». Топливо еще есть, — отозвался Попов.

— Пятнадцатый, действуйте. Курс двести семьдесят.

То есть прямо на запад, где расходятся хребты. Если придется катапультироваться, то здесь затеряться трудно: вся долина заселена.

Убрал шасси, двинув вперед ручку управления двигателем — в обиходе — РУД, начал разгон. Внизу у излучины реки промелькнул Бес-Таш. Далеко справа у подножия хребта виднеется город, в стороне дымят розовые от закатного солнца трубы завода. Марина! Она сейчас там. Знала бы… Нет! Ей лучше ничего не знать! Если даже все хорошо кончится, она не должна узнать о случившемся. Чтобы никогда не думала о таких вещах, не волновалась бы, верила: вернется.

Есть скорость. Ручку управления набок.

Где низ, где верх? Где земля, где небо?

Сам он вращается или висит в какой-то гигантской трубе, а вращаются ее стенки? Голова чугунная. Хорошо, костюм снимает большую часть перегрузок.

Довольно. Вывод в горизонталь.

— «Узбой», слышите меня?

— Слышу вас, докладывайте.

— «Бочки» выполнил.

— Топливо?

— Есть еще.

— Стройте заход.

Развернулся, пошел назад. Излучина реки и Бес-Таш проплыли слева. Начал заход. Все идет нормально… Третий разворот… Шасси!

На панели — три зеленые лампочки!

— «Узбой», двести пятый, все стойки вышли!

— Понятно. Садитесь.

Что-то явственно скрипнуло в носовой части. Это новость! Никогда такого не было…

Опять желтая сетка ближнего привода поперек курса, за ней полоса. Надо начинать выравнивание. Хорошо, что все хорошо кон… И вдруг уговаривающий, почти ласковый голос Кострицына:

— Баталин, дайте газ. Газ, газ! Идите на новый круг.

РУД вперед. Ручку управления машиной на себя!

Да черт побери, что там еще не слава богу?

— Алеша, не убирай шасси! — это Попов. — Не убирай, слышишь?

— Вас понял. Шасси не убирать. Что…

— Баталин! — Это Кострицын. — Идите вверх! Занимайте эшелон, тот самый. Как топливо?

— На пределе.

— У вас переднее шасси развернуто на девяносто градусов. Поперек развернуто. Ваше решение?

И вспомнилось: класс тактики, вбегают Лапшин и Мохов. Тарас говорит, что не успел сходить в зону — техники провозились с передней стойкой. Это было «ау»… Теперь звучит эхо.

А все-таки есть на свете справедливость. Ведь это же большое счастье, что сейчас не Лапшин сидит в кабине своей «пятнашки». Тараса в училище не раз гоняли за посадки; пожалуй, робость перед посадкой у него и до сих пор окончательно не прошла.

— Буду садиться, — передал Алексей в эфир.

— Это риск, Баталин!

— Я сажусь.

Как строил новый заход, помнил довольно смутно.

Знаки… Дальний привод… Ближний…

Ну, вот она, бетонка! Задира-а-аем нос… Касание!

Выбрасываем парашют.

Машина проседает на амортизаторах.

Двигатель выключился сам — нет больше топлива. На всякий случай мы его выключим, как полагается. Но смотри! Смотри! Не дай переднему шасси чиркнуть по бетонке на такой скорости!

Еще задира-а-ем нос…

Скорость гаснет, машину все сильнее трясет на стыках плит, она ощутимо стремится упасть на переднюю стойку. Погоди!

Еще выше нос. Как не задеть хвостом полосу? Покуда есть скорость, машина идет ровно. Но через минуту без рулевого шасси может и съехать с полосы. Не дать! Удержать рулем поворота! Нет, заюлила, однако…

Не надо тормозить, иначе клюнет резко! Пусть сама…

Все. Больше не удержать. Нос медленно опускается…

Толчок! Нос опустился ниже обычного, машину разворачивает и тащит почти боком вперед. Но недолго. Стойки основного шасси выдержали, и самолет не валится на крыло.

Алексей Дмитриевич! Похоже на то, кочки-бочки, что все это — полный порядок.

Поднял фонарь и сразу будто бы в печи оказался — в кабину хлынул жар нагретой за день земли. Ну и жарит солнышко! А ведь по календарю осень, между прочим. На родине дожди идут, листья падают. Мама любит собирать в парке кленовые, самые большие и красивые, проглаживает их утюгом, и они потом всю зиму украшают квартиру. А ты-то ведь редко пишешь домой, друг Баталин. Знаешь, кто ты поэтому? То-то! Для матери не ленись.

Рев пожарной машины и завывание «скорой помощи» отвлекли от мыслей о доме. Ну как сейчас начнут поливать из шлангов?! Им что, им, поди, машину не жалко.

Быстро освободился от привязных ремней, встал на борт и спрыгнул на землю. Все-таки стащило машину с полосы, чуть-чуть. Не успел осмотреть переднюю стойку, как оказался в кольце людей. Подлетел «газик» командира полка, Сердюков выскочил из кабины, шагнул к Алексею, положил ему руки на плечи и притянул к себе.

— Ну! — произнес с выдохом. — Молодец! Благодарю!

— Служу Советскому Союзу!

И НА МОРЕ

Михаил Годенко КРАЙ ЗЕМЛИ Отрывок из романа «Потаенное судно»

1

По возвращении из отпуска Юрий Баляба получил у баталера новые погоны с двумя поперечными лычками: ему присвоили звание старшины второй статьи. Вскоре демобилизовался и уехал домой насовсем Калачев. И на его место старшиной команды торпедистов был назначен Баляба.