Стоит ли верить сердцу?

– Ага, иначе мы никогда не закончим.

– Я не это имел в виду, - сухо возразил Расти.
– Послушай, зачем такая гонка? Что происходит? Мы хотим попасть в Книгу рекордов Гиннесса или что?

Пэриш уставился на друга:

– Я отвел на первую ревизию семь дней. Мы начали клеймение на день позже, чем надо. Я не хочу отставать.

Расти поднял брови:

– Семь дней? Ну, это хорошая новость! Такими темпами мы управимся и за три дня.
– Понимающая улыбка играла на его губах.
– Кто-нибудь может подумать, что ты рвешься домой.

– И ошибется.

Расти откинул голову и засмеялся:

– Ну, вол!

Нахлобучив шляпу, Пэриш повернул лошадь прочь, чтобы не пришлось врать еще.

В среду Джина обедала в одиночестве. Точнее, сидя за столом в кухне, размазывала еду по тарелке. Несколько раз она ловила себя на том, что вглядывается в молчащую рацию и твердит себе, что ей нужен терапевт.

– Откуда эта детская влюбленность, если всего пару недель тому назад я была вполне взрослой, к тому же достаточно интеллектуальной женщиной? И почему, черт побери, я сижу здесь и разговариваю сама с собой?

Ответ на оба эти вопроса один - Пэриш Дан-форд.

– Черт! Черт! Черт!
– Она стукнула по столу.
– Проклятье!

Джина подняла подпрыгнувшую тарелку с нетронутой едой и отнесла в раковину. Никакой логики в ее гневе не было, а уединенная, тихая Мелагра, естественно, помочь ей не могла.

По чему она скучала, так это по компакт-дискам с чудесными играми и записями тяжелого рока. Но это все осталось в ее комфортабельном, оборудованном кондиционерами пент-хаусе, а старинный радиоприемник, стоявший у Пэриша в гостиной, принимал только передачи западной станции.

Споласкивая посуду, Джина решила больше заниматься компьютером, но тут же отказалась от этой идеи: сегодня она делала одну ошибку за другой. Может, стало бы легче от прогулки по свежему воздуху, но тогда она может не услышать вызов радиостанции, если...

"Джина!
– обратилась она сама к себе.
– Он не собирается звонить. Раз не нашел повода позвонить за эти три дня, то не позвонит и сегодня!"

Она открыла буфет и схватила полупустую бутылку виски и стеклянный стакан. Типичное плебейство. Хрусталю не место в Мелагре.

Джина плеснула в стакан немного жидкости и направилась в свою комнату, но остановилась взглянуть на рацию.

– Я намерена лечь спать, - сказала она аппарату.
– И черт тебя побери, Пэриш Дан-форд!
– Она тряхнула стаканом.
– Не вздумай разбудить меня ночью!

Пэриш не спал. Он лежал, несчастный, в своем спальнике и уже около двух часов пялился в небо. Тысячи звезд, блиставших над головой, напоминали ему блеск ее глаз. Он не желал думать, но беспрерывно думал о том, как ее прелестное, маленькое тело уютно свернулось сейчас в теплой, удобной постели. Кажется, он готов стать пожизненным членом Общества анонимных страдальцев от бессонницы.

Пожалуй, решил он, пришло время поговорить с ней с глазу на глаз.

Джина не спала. А это означало, что она впала в безумие. В ее семье вроде бы не встречались психи, хотя она не слишком много знала о своих предках со стороны родного отца. Впрочем, она сильно сомневалась, что причина ее дезертирства из рядов "нормальных" - генетические штучки.

Бессонница и Пэриш Данфорд. Даже теперь, лежа без сна в полной темноте, она словно слышала, как он вызывает ее из соседней комнаты. Этот повторяющийся хриплый голос почему-то заставил ее подумать о Расти. Бог знает почему...

– О Боже!
– Она соскочила на пол и побежала. Рация! Он и впрямь вызывает ее! Она рванулась в гостиную, скользя на поворотах босыми ногами.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Джина! Джина... Джина, это Пэриш. Ответьте, черт возьми!

– Иду, иду! Секундочку!
– Вглядываясь в массу переключателей и кнопок, она старалась вспомнить, как он учил ее пользоваться радиостанцией. Назовите ее кем угодно, только дайте сотовый телефон хотя бы на день!

– Алло... Алло, слышите меня?
– Она нажала какую-то кнопку, попавшуюся ей под руку.

– Джи... слушайте... вы...
– прорывался сквозь шумы голос Пэриша.

Расстроенная, она судорожно нажимала на кнопку, крича:

– Пэриш, я не понимаю, что вы говорите. Что-нибудь случилось?

– Джина... не жмите... кнопку... не могу... не... вы...

О чем он говорит? Она не жмет...

Посмотрев на руку, она виновато сняла большой палец с кнопки на боку телефонной трубки. Голос Пэриша сразу плавно потек в комнату:

– Слушайте. Нажимайте ее, когда говорите вы, и отпускайте, когда говорю я. Поняли? Нажимайте, только когда говорите.

Она снова слышала его голос, и этого было достаточно, чтобы простить ему, что он разговаривал с ней, как с двухлеткой.

Усмехнувшись, она поднесла трубку к губам и, держа большой палец на кнопке, ответила:

– Вы подняли меня среди ночи, чтобы провести этот инструктаж, или была еще причина?
– Она подняла палец и услышала его смешок. У нее потеплело на душе.

– Ага. Я хотел убедиться, что вы в случае чего сумеете ответить по радиостанции.

– Что ж, убедились, - ответила она.
– Значит, теперь я могу идти спать?

– Исполнение было не совсем гладким, - веселился он.

– Не было практики.

– Вот я и подумал, вам нужно попрактиковаться, чтобы чувствовать себя увереннее. Можете считать, что я интересуюсь тем, как идут компьютерные дела.

– Прекрасно. Программа не доставляет мне никаких хлопот.
– В отличие от вас.

– Хорошо. Э, так что происходит? Улыбаясь, она опустилась в кресло. Он хотел поговорить с ней. Нет, поболтать. Без особой причины он позвонил ей Джина взглянула на часы - в четверть одиннадцатого. Усмехнувшись, она передвинула палец на кнопку.

– Почти ничего не изменилось со времени вашего отъезда. А что могло случиться, Пэриш? Линн и я должны устраивать дикие оргии и развлекаться с мужчинами?

Пэриш плюхнулся на пассажирское место в машине. Судя по голосу, она опять его дразнила.

– Оргии с мужчинами? Вот уж нет! Я слишком хорошо знаю Линн, чтобы так думать.

– Но вы не знаете меня. Позвольте вас успокоить, я - образцовый гость вашего дома в ваше отсутствие. По-прежнему встаю на заре, хотя никто меня не будит, и ограничиваюсь одним душем вместо двух. Удовлетворены?