Стокгольмский синдром

========== Часть 6 ==========

Мой день начался раньше обычного с вызова к командующему базой. Времени было достаточно, чтобы привести себя в приличный вид и даже перекусить, так что я не особенно торопился.

Еще раз перед дверью в кабинет начальства оглядев форму, я приосанился и три раза с умеренной силой стукнул костяшками по лакированному дереву, как по уставу и положено. Дождавшись позволения войти, сделал три шага внутрь и отдал честь, глухо стукнув кулаком по груди.

— Лейтенант, — подняв на меня глаза от бумаг, генерал поставил размашистую резолюцию в верхней части листа и отдал стопку адъютанту, — я смотрю, вы нашли подход к гражданке Дайнер, — я молчал, потому что мне слова не давали, — благодаря информации о покушении мы смогли через своих агентов выяснить еще детали. У вас есть сегодня и завтра на работу с ней, а затем вы должны организовать побег.

— Но я еще не закончил с ней, она не готова, — аккуратно возразил я.

Уж вряд ли за два дня я успею влюбить ее в себя так, чтобы она принесла еще информацию, не сидя в камере.

— Неважно, — поморщился командующий, — у нее важнейшая роль в покушении, без нее ничего не состоится и переловить подпольщиков не выйдет, так что не имеет значения, скажет ли она еще что-нибудь. Все ясно?

— Так точно! — еще раз отдав честь, я вздернул подбородок.

— Можете идти, — и снова уткнулся в бумаги.

Развернувшись, я вышел и тихо прикрыл за собой дверь. И только после этого позволил себе тяжелый вздох. Сегодня я должен быть очень нежным, чтобы она почувствовала, что дорога мне. А завтра я должен изображать внутреннюю борьбу и в итоге заявить, что не могу дать ей умереть. Хорошо хоть вчера все прошло относительно нормально, иначе резкий переход было бы трудно сделать убедительным.

Криста меня ждала, радостно вскочила и сразу потребовала свою шоколадку. Ну хоть где-то все идет по плану…

Не став тянуть резину, я крепко ее обнял, не обратив внимания на зажатые между нами скованные руки, уткнулся носом в сгиб шеи и глубоко вздохнул, надеясь, что этот вздох сойдет за счастливый.

— Ты чего? — изумленно пробормотала Криста, даже сделала попытку попятиться.

Отлично, я смог ее удивить, и удивить приятно, это очень хорошо.

— Я соскучился, — тихо, с легким стыдом буркнул я.

Как же я не люблю торопиться! Раньше я сам назначал день побега в зависимости от успешности работы, а теперь тут мной командуют, вмешиваются…

— Как ми-ило… — с усмешкой протянула рыжая, прижимаясь скулой к моему виску. — Господин офицер все же у моих ног?

— Еще чего! — с подлинным раздражением фыркнул я, отстраняясь. — Кажется, я буду даже рад, когда тебя наконец расстреляют!

— А меня расстреляют? — чуть склонив голову к плечу, мягко улыбнулась девушка. — Ты не думай, за моей язвительностью скрывается очень ранимая и нежная натура.

— Свежо предание, — проворчал я, усаживаясь на ее жесткую постель, — еще скажи, что тебе нужен мужчина, который даст тебе почувствовать себя слабой и хрупкой.

— Может бы-ыть, — с лукавым прищуром Криста оседлала мои бедра.

— По-моему, тебе нужен тот, кто будет подчиняться, — откинувшись на стену, я скрестил руки на груди.

Не прекращая улыбаться своими соблазнительными губами, девушка приложила ладони к моим щекам, и мне даже не пришлось заставлять себя прикрывать глаза и ластиться, я сделал это с удовольствием.

— Скорее, мне нужно и то, и другое в одном флаконе, — промурлыкала она, чуть поерзала, заставив меня рвано выдохнуть сквозь зубы, — скажи, а с другими у тебя было все так же?

Она знает? Она не может знать!

— М? — лениво приоткрыв один глаз, я постарался не выдать ничем своей внутренней паники.

— Ну, меня же не одну поймали, — пожав плечами, Криста опустила ладони на мой живот и снова чуть шевельнула тазом, словно издеваясь надо мной, — ты же сегодня не одну меня будешь допрашивать.

С трудом сдержав облегченный вздох, я чуть улыбнулся:

— Не так, хотя с ними я тоже предпочитаю искать компромисс.

— Не любишь бить женщин, — тонкие пальчики потянули за пряжку. Сглотнув, я кивнул, — а надо бы.

— С чего бы? — открыв глаза, я нахмурился.

Опять эта извращенка собирается мной манипулировать? В таком я уж точно участвовать не собираюсь!

— Будет подозрительно, если все будут побиты, а я без единого синячка, — с такой серьезной мордашкой говорит, будто знает, что никто не будет ее расстреливать, — даже когда на казнь поведут. Я не хочу уронить честь в глазах товарищей.

— Ты уже сдала их с потрохами, куда дальше ронять? — хмыкнул я, она обиженно поджала губы. — Предлагаешь мне тебя избить?

— Думаю, пары синяков хватит, а завтра надо еще, — с таким воодушевлением сообщила рыжая, как будто ей нравится эта перспектива.

— Почему ты считаешь, что я соглашусь? — сжимая зубы, я осматривал ее лицо и пытался понять, с чего она решила, что я любитель рукоприкладства.

Может, это потому, что я позавчера не сдержался и ударил? Других поводов так думать обо мне у нее быть не может, если только не расхожее мнение о тюремных офицерах.

— Ну господин офицер ведь не откажет в помощи женщине, правда? — дав волю злости, я наотмашь тыльной стороной ладони ударил ее по щеке за это мурлыканье. Расслабленная и не ожидавшая удара девушка кубарем слетела на пол, треснулась плечом и обессиленно развалилась на спине. — Вот так рвение… — сипло и невесело рассмеялась она.

Глубоко вздохнув, я попытался понять, что она со мной творит. Это стервозное создание так тонко и умело провоцирует, что невозможно просчитать маневры заранее. Сучка рыжая, сколько можно!

Но злость быстро улеглась, я опустился рядом на колени, помог сесть и даже поцеловал ее пострадавшую щеку.

— Зачем ты заставляешь меня беситься и бить тебя? — тихо спросил я. — Потом чувствую себя распоследней сволочью.

— Сволочь ты и есть, — вздохнула Криста, обнимая меня за шею, — бьешь связанных людей, женщин бьешь, как не стыдно.

Я только недовольно цыкнул, поднимая ее на руки. Сама попросила, сама довела, а теперь еще и выпендривается. Но все же почему я так легко поддаюсь? Всегда был достаточно уравновешенным человеком, а тут…

Усадив ее на топчан, я пристроился рядом, прижался поближе, тяжело вздохнул. Ощупав ушибленное плечо, рыжая довольно хмыкнула и притерлась крепче.

— Такое ощущение, что тебе нравится, когда тебя бьют, — я поморщился от такой мысли.

Что мама, что сестра были нежными, ласковыми, спокойными. Ну, сестра до сих пор такая, самая робкая и тихая женщина из всех мне известных, и дошколята, с которыми она работает, очень ее любят именно за ласку и доброту. А тут у меня под боком порочная, неприлично привлекательная, языкастая стервоза. И я совсем не могу понять, почему мне с ней так хорошо.