СТОЛЕТИЕ ВОЙНЫ.(Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок)
Шрифт:
Чтобы гарантировать приток иностранного капитала на американские рынки акций и облигаций и, несмотря на последствия катастрофы октября 1987 года, сохранить в сознании достаточного количества избирателей иллюзию экономического подъема имени Рейгана-Буша, Джордж Буш-старший, начиная избирательную кампанию в ноябре 1987 года, привлек к ней своего близкого друга и руководителя предыдущей предвыборной кампании, секретаря казначейства Джеймса Бейкера, а вместе с ним и влиятельную фракцию американского истеблишмента.
Прямые обращения Вашингтона к японскому правительству премьер-министра Накасонэ, утверждающие, что любой президент от Демократической партии, например, Гепхардт, нанесет ущерб японско-американской торговле, имели успех. Накасонэ оказал
Президентство Буша обещало стать первым прямым правлением инсайдера с денежного Восточного побережья со времен Франклина Делано Рузвельта в начале 1940 года. Задачей Буша было провести Американский век через наиболее опасный, начиная с 1919 года, период. В первые недели пребывания в должности он создал видимость активной деятельности в решении некоторых наиболее острых проблем страны. Буш предложил радикальную реорганизацию рухнувшей национальной банковской системы сбережений и кредитования и воспользовался народным возмущением после странной аварии нефтяного танкера «Вальдес» компании «Экксон», чтобы получить одобрение радикальной серии новых штрафных законов, которые впервые после Джимми Картера что-то реально сделали, выдвинув в приоритеты президента защиту окружающей среды. Обе инициативы впоследствии приведут к катастрофе, но основное общее впечатление в первые месяцы было таково, что, в отличие от стареющего Рейгана, с Джорджем Бушем — наконец-то! — Америка получила президента, который сам находится в гуще всех мировых событий.
Фактический план новой администрации Буша, когда он был приведен в действие в начале 1989 года, заключался в прямом давлении на союзников США для расширения «совместной ответственности», чтобы управлять огромной задолженностью США. Был выдвинут тезис, что в результате развала СССР осталась только одна сверхдержава, Соединенные Штаты, обладающая достаточной военной мощью и размерами. В этой ситуации был предложен довод, что Германия, Япония и другие ведущие экономические и военные союзники Америки должны увеличить свою финансовую поддержку для сохранения этой гегемонии. Это было слегка завуалированное основание для шантажа.
Вскоре стало совсем ясно, что обращение Буша к «старой доброй Америке» было не более чем риторическим обращением к стареющему электорату. Занявший Белый Дом Буш в свой первый год в качестве президента в декабре 1989 года приступил к развертыванию своей политики «жесткого парня» созданием крупных информационных предлогов для военного вторжения в небольшую центральноамериканскую республику Панаму на Рождество. По свидетельствам очевидцев, свыше 6000 панамцев, в большинстве своем бедных граждан, было убито, когда силы специального назначения США и американские бомбардировщики вторглись в эту крохотную страну под предлогом ареста генерала Мануэля Норьеги, обвиненного в том, что он является одним из ключевых фигур в наркокартеле.
Генеральный прокурор Буша Ричард Торнбург, который в качестве губернатора штата Пенсильвания в ходе событий ядерного инцидента на Трехмильном острове играл противоречивую роль, сформулировал изумительную новую доктрину США. Доктрина Торнбурга предусматривает, что в случае необходимости американские ФБР и Министерство юстиции имеют все полномочия действовать на иностранной территории «во имя приведения в исполнение экстерриториальных законов». В переводе это означает, что правительство США провозгласило свое одностороннее право под предлогом контроля за международным наркотрафиком
или в погоне за преступниками-террористами по распоряжению суда вторгнуться в Германию, Францию, Панаму или в любое другое государство, не заботясь о законах этой суверенной страны, если сочтет это необходимым.Но панамское вторжение, как бы это не было невероятно, заткнуло рты моралистам цивилизованного мира. Это было сочтено американским «делом».
В сентябре 1989 года директор ЦРУ Уильям Вебстер публично обнародовал новые наглые задачи разведки США. 19 сентября того же года Вебстер сообщил элитному собранию Совета по международным делам Лос-Анджелеса, что его ЦРУ перестроилось под новые задачи в эпоху после Холодной войны, указав на проявляющиеся признаки того, что Советский Союз Горбачева стремится достичь соглашения с НАТО о взаимном разоружении, и особенно с Соединенными Штатами. Вебстер сказал своей аудитории: «Экономические вопросы, я имел в виду, несбалансированность торговли и технологическое развитие, иллюстрируют то, что становится все более очевидным: наши политические и военные союзники — также и наши экономические конкуренты». Новой миссией разведки США в мире стало не раскрытие коммунистических операций и диверсий, а экономический шпионаж и другие действия против ключевых промышленных «союзных» стран.
А в ноябре 1989 года события в Восточной Европе приняли наиболее драматичный и полностью неожиданный для многих в Вашингтоне и Лондоне поворот. Михаил Горбачев в частном порядке встретился со стойким коммунистом и главой Восточной Германии Хонекером и более или менее приказал ему, начиная с весны, пойти на уступки массовому народному движению за свободу Восточной Германии. Через несколько недель старый порядок в ГДР был низложен в подлинно народной революции. Москва, очевидно, поняла, что ее привычные усилия с помощью силы удерживать дорогостоящую и неэффективную империю будут обречены на провал, если она вновь попытается это сделать.
Падение мировых цен на нефть в 1986 году было, пожалуй, заключительным и смертельным ударом по московским иллюзиям, что коммунистическую бюрократию достаточно лишь залакировать косметическими реформами. Советские экспортные поступления от продажи нефти на Запад, основной источник валютных средств с начала 70-х годов, сократились именно в тот момент, когда народные требования перемен побудили Горбачева обещать больше, чем он смог в конечном итоге сделать. Экономический хаос, который при этом возник, стал основным фактором, побудившим московское руководство разорвать связи с сателлитами Варшавского Договора в Восточной Европе. Москва надеялась, что в условиях сильного экономического содействия ФРГ объединенная Германия сможет стать подходящим партнером, чтобы помочь в восстановлении рухнувшей советской системы.
Но в то же самое время, когда официальный Вашингтон был поставлен перед лицом публичного признания внезапного окончания сорокалетнего коммунистического господства в Восточной Европе, лично сам Буш (бывший директор ЦРУ, чьи мнения о мировой политике были сформированы скрытым миром разведки США) был решительно против успеха революции в Восточной Европе. В Британии тори-консерваторы под руководством Маргарет Тэтчер были не менее встревожены перспективой того, что некоторые даже называли «четвертым немецким Рейхом».
Вхожий в высшие круги британского истеблишмента редактор влиятельной лондонской газеты «Санди Телеграф» Перегрин Уорсторн сформулировал мысли фракции госпожи Тэтчер по поводу новой рождающейся Германии. Уорсторн был приемным сыном бывшего управляющего Банка Англии Монтегю Нормана, который после 1919 года работал в тесном контакте с «Дж. П. Морган Банк» в Нью-Йорке, чтобы наложить жестокие репарации Дауэса на проигравшую Германию, а затем в течение всей Второй мировой войны поддерживал личные связи с министром финансов Гитлера Ялмаром Шахтом.