Столпы вечности

Снова и снова появлялся Перевернутый Человек, будто мигающий сигнал локатора, и показывал, что Вооз на верном пути. Потом он проник через стену в помещение вроде заброшенного склада. Корабль тут что-то обнаружил. Заплесневелые тюки каких-то волокон кипами сложены у одной стены. Пол тут же воспарил ему навстречу. Вооз прошел через него вниз и полетел мимо подвалов.

В одном из подвальных помещений обнаружилось наскоро оборудованное жилье. На низком диванчике лежала спящая фигура. Рядом, на полу, стояло блюдце с белым порошком.

Вооз просканировал остальное помещение. Мебели мало. Стальные задвижки на двери, в четырех углах комнаты ящики с антеннами. Устройства системы безопасности, однако, если верить кораблю, поисковые лучи их не потревожили.

Это, сказал корабль Воозу, человек, который совершил путешествие в Сияющее Скопление и открыл планету Мейрджайн. Данные у него.

— Я нашел его, — вслух произнес Вооз.

Трое его спутников придвинулись ближе.

— Вы установили его местопребывание? — спросил Обсок.

— Я найду его снова, если понадобится.

— А кто он? — с интересом спросила Мэйси.

— Искатель сокровищ. Он под наркотиками. Думаю, наркоман. Похоже на плутоснег.

— Огня ради, — Мэйси вряд ли поняла, что у нее вырвалась клятва стопников, — да уж, ничего странного, что он сам туда не отправился.

Плутоснег оказывал на человека разнообразное воздействие. Основным компонентом эффекта служили периодические вспышки необычайной живости и энергичности, перемежавшиеся периодами почти тотальной апатии. Что бы ни достигалось посредством этого наркотика, а доделывать начатое неизменно должен был кто-то другой.

— А что, если это все просто слух, который он же и пустил? — тревожно предположил Обсок. — Возможно, Мейрджайн не появится.

— Вряд ли это выдумка, — ответил Вооз. — Одним из побочных эффектов плутоснега является омерзение к неправде. Вероятно, этот человек слишком часто распускал язык и теперь забился в дыру, ища укрытия. Или, возможно, сначала разболтал координаты нескольким другим, а потом забился в дыру.

— Если эконосфера отнеслась к этому всерьез, — сказал Ромри, — то и нам не помешает.

Вооз кивнул в знак согласия. Посмотрел на Обсока. Пора было триллионеру подключаться к работе и добывать информацию из локализованного ими источника. В сложившихся обстоятельствах это едва ли обязательно. Вооз полагал, что сможет пробиться в подвал и сам.

Однако послужной список Обсока явно включал и знакомство с такими операциями не на шапочном уровне.

— Нужно действовать осторожно, — мрачно заявил он. — В Уайлдхарте сейчас собрались люди, которых это дело тоже интересует, и они абсолютно безжалостны. Вы знаете, что здесь Братцы-Шляпники? И Папочка Ларри со своими девушками. А, вы про них не слышали. Могу вас заверить, что они весьма изобретательны и только и выжидают, когда кто-нибудь клюнет. Да... И, конечно, у эконосферы тут полно агентов, хотя какими ресурсами они располагают, вопрос отдельный. — Он поразмыслил. — Надо полагать, первооткрыватель небезоружен?

— Там охранная система. Больше ничего не заметно.

— Я найму нескольких специалистов по этим вопросам. А вас попрошу указать мне его точное местонахождение.

Коллекционер внимательно наблюдал, как Вооз чертит грубую карту и описывает вид склада.

— Хорошо. Ну что ж, наша работа здесь, видимо, окончена. Ты идешь, Мэйси, милая?

Девушка взглянула на Вооза почти с мольбой.

— Я чуть позже тебя догоню, Радальце. Я бы тут лучше отдохнула еще немного... если вы не против, капитан Вооз.

Вооз бы предпочел, чтоб она ушла, но пожал плечами. Обсок смерил взглядом крепкое, покрытое рубцами тело Вооза, и его явно посетила очевидная мысль.

— Ну ладно, дорогая, развлекайся. Я за тобой машину пришлю.

Они с Ромри удалились. Вооз проводил их до наружного эскалатора, а когда вернулся, девушка все еще сидела за столиком. Он прошел мимо нее. Ее рука взметнулась и осторожно погладила его по ноге.

Он отскочил.

— Не делай этого, Мэйси. Не жди, что соблазнишь меня.

— Ну не до такой же степени ты правоверный столпник!

— Как сказать.

— Но у тебя кости. Как ты можешь отвергать такое наслаждение?

— Я не пользуюсь костями, Мэйси. Я их много лет назад отключил.

— Ну ты и стоик!

— Я не ищу удовольствий. Моя жизнь подчинена единственной цели.

— A-а, ты мистик, взыскуешь личной трансценденции. — Она не поняла его. — Но меня это с толку и сбивает. Ты сюда прилетел за времякристаллами. Тебе явно нужны деньги. Как уживается в тебе жажда наживы с воздержанием от чувственных переживаний?

— Мне не нужны деньги.

— Тогда что? — Она нахмурилась.

— Неважно. — Вооз устало отмахнулся. — Ты вроде как хотела покончить с жизнью?

— И ты вмешался. Выказал моральное превосходство, так?

— Это не из-за тебя. Ты пыталась втянуть в это дело другого, причем так, что он оставался в неведении об истинных последствиях. Так нечестно.

Вид у нее был невозмутимый.

— Ты все еще намерена покончить с собой?

Она рассеянно улыбнулась, словно надеясь съехать с темы.

— Это ведь невозможно, — ехидно заметила она. — Ты, как столпник, знаешь лучше других. Мир повторяет себя, и мы возвращаемся в него. Смерти не существует.

— Ты не столпница.

— А я не обязана. Все знают, что это так. Наука доказала.

— Да, это так. — Он помолчал, размышляя, затем осторожно продолжил: — Но идея остается крайне абстрактной для большинства. Даже тем, кто воспринимает ее всерьез, девятьсот триллионов лет сна без сновидений могут показаться достаточным соблазном для самоубийства. Снова спрашиваю: ты по-прежнему уверена в своем решении?

— Не знаю я. — Она опустила глаза. — Когда ты ворвался, словно гром с ясного неба, ты мне ритм сбил.

— Неужели смерть — единственное, что тебя еще заводит?

— Ну, есть еще кое-что. — Она снова подняла взгляд. В ее глазах мелькнула лукавая искорка. — Хочешь, я тебе расскажу?

— Не сейчас, — произнес Вооз. — Не сейчас. И, кстати, Ромри тоже оставь в покое по этому делу.

Пробраться на склад незамеченными оказалось сложновато. Наемники Обсока определили маршрут, минимизирующий время пребывания на открытой местности, а кроме того, у них имелось оборудование, предположительно позволяющее нейтрализовать охрану, но все же оставалось неясным, удастся ли проскользнуть.