Стон березы (сборник)

Усольцев, согнув голову над столом, молча слушал. Он понимал, что с каждым днем ему становилось все труднее управлять осужденными. Они, чувствуя защиту со стороны начальника колонии, словно ощетинились против него и уже несколько их жалоб лежали в столе у Сазонова. С доводами Сазонова он был согласен, но в глубине души у него кипела злость на него. Он считал его виноватым в том, что отнял у него должность, а сейчас и женщину, которая не давала ему покоя, и которую считал своей. Отнял он у него и право быть единоличным хозяином над судьбами осужденных. Если раньше он без ведома начальника колонии, но своей прихоти сажал в ШИЗО любую неугодную ему осужденную, то теперь это право у него отняли.

Когда Усольцев ушел, Сазонов, покачивая головой, усмехнулся над самим собой. Понимал, что не имел уже морального права обвинять своего заместителя в безнравственности, когда сам днем и ночью думал об осужденной. С каждым днем все сильнее и сильнее она входила в его плоть и не было сил, чтобы выбросить ее из головы. Она постоянно была с ним. Неделями пытался избегать встречи с ней, ругал и стыдил себя, но ничего не мог поделать: его тянуло к ней, ни дня не мог прожить, чтобы издали тайком не увидеть ее.

По утрам, следуя в столовую, Диана в одно и то же время видела его, стоявшего возле дерева. Она давно догадалась, что он приходит ради нее. Первое время, еще издали увидев его, она опускала голову и старалась как можно быстрее пройти мимо. Но постепенно все медленнее и медленнее становились ее шаги. А однажды она поставила бачки на землю и нарочно долго стала поправлять выбившиеся из-под косынки волосы. Сазонов понял, что она это делает для него. В душе он ликовал, ему хотелось обнять весь мир, ставший вдруг прекрасным. Такое сладостное ощущение он испытал впервые…

Сазонов пришел домой, как всегда, поздно. Мать, открыв двери, удивленно посмотрела на сына. У того сияли глаза, все лицо светилось радостью. Давно она не видела его таким. Поцеловав мать в щеки, мурлыча себе под нос песенку, он направился в ванную. За столом Елизавета Петровна, не скрывая интереса, смотрела на сына, а он, не замечая любопытства матери, с аппетитом ел. Когда сын ушел спать, она вошла в спальню, к мужу. Ложась, шепотом сказала:

— Ваня, наш сын влюблен.

— ПораІ — не отрываясь от газеты, хмуро произнес гот. — Уже тридцать, а бобылем ходит, все по старой любви вздыхает. Умру, так и не дождусь внука.

— Типун тебе на язык. Ты бы лучше, как мужчина, поговорил с ним.

Отложив газету в сторону, он посмотрел на жену.

— И поговорю, — поднимаясь с постели, решительно произнес он и направился к сыну.

— Юра, ты спишь? — открывая дверь комнаты сына, спросил он.

— Нет, папа, входи. Отец сел на кровать.

— Мы о тебе с матерью разговор вели. Не пора ли, сынок, жениться?

— Я не против, — улыбаясь, ответил сын.

— Так в чем дело?

— Надо невесту подобрать, чтобы вновь не споткнуться.

— А чего подбирать? По тебе с ума сходит дочь Уварова. Красивая, обеспеченная, солидные родители, лучшей пары во всем городе не найдешь. Мать только об этом и мечтает.

— Папа, она мне безразлична!

— Не понял? Ты же дружил с ней!

— Но это же не означает, что я в нее влюблен.

— Твои друзья уже по двое детей имеют, а ты дурака валяешь. Мы тебе добра желаем, а если честно, то нам внука хочется.

— Папуля, не спеши, обещаю, лет через десять у тебя будет внук.

— Ты в своем уме?

— Я вполне серьезно. Через десять лет женюсь.

— Я думал, ты человек серьезный, а ты… — не договорив, махнув рукой, отец вышел.

"Да, папа, наверное, так и будет", — засыпая, в мыслях произнес сын.

Сазонов, посещая ШИЗО, с огромным усилием выдерживал плотный смрадный запах, от которого его тошнило, и при мысли, что Она дышит этим воздухом и убирает отходы, ему становилось не по себе. Все чаще и чаще он стал думать, как перевести Диану в колонистскую больницу, С этой целью он вызвал к себе майора Акулова.

— Анатолий Петрович, я бы хотел поподробнее услышать, как обстоят дела у нас в больнице.

— Пока нормально, товарищ подполковник.

— А я вчера был в больнице и больные жаловались на плохой уход. Чем это объяснить?

— Полгода я без медсестры, поэтому они и жалуются.

— Анатолий Петрович, может, среди осужденных кто-то имеет медицинское образование?

— Есть одна, Семенова, она в ШИЗО уборщица.

— Тогда заберите ее к себе.

Акулов усмехнулся.

— С самого начала, как только она пришла, я хотел ее забрать, но Усольцев не отдал. Пригрозил, что если я еще раз о ней напомню, то рябчика получу… Юрий Иванович, отдайте ее мне. Она очень порядочная. Если вы разрешите, то я готов хоть сейчас забрать. О ней хорошо отзываются все осужденные, которые сидели в ШИЗО, и контролеры такого же мнения, а парашу любая может убрать.

— Хорошо, сегодня же поговорю с Усольцевым. Считайте, что вопрос решен положительно.

Сазонов мог бы и без согласия Усольцева перевести Диану в больницу, но, чтобы не вызвать подозрения, решил поговорить с ним. Он позвонил Усольцеву, попросил зайти к нему. Минут через пять в кабинет вошел Усольцев. Молча кивнув головой, с хмурым выражением лица сел.

— Николай Анатольевич, только что я разговаривал с Акуловым, он пожаловался, что у него проблемы в больнице. Просит, чтобы осужденную Семенову перевели к нему на должность медсестры. Я не против, но из его слов понял, что вы однажды отказали ему. Может, мы удовлетворим его просьбу?

На лице Усольцева появилась ехидная усмешка.

— А вы знаете, за что она сидит?

— Кажется, за убийство.

— Тогда вы ничего не знаете. Возьмите ее личное дело и все поймете… Она у меня от звонка до звонка будет носить парашу. Ее место только в ШИЗО.

— Николай Анатольевич, она врач, от нее будет больше пользы в больнице, чем там.

Усольцев снова усмехнулся.

— Юрий Иванович, давайте не будем играть в кошки-мышки. Я давно заметил, что она вам небезразлична. Если она вам нужна, вы начальник, вам и карты в руки.

— У нас, товарищ майор, слишком много фантазии, — холодно произнес Сазонов. — В следующий раз попрошу более аккуратно высказывать свои домыслы.

Усольцев не переставал ухмыляться.

— Время, Юрий Иванович, все поставит на свои места. А Семенову можете перевести хоть сейчас, только мне непонятна ваша позиция. Будучи врачом, она убила полковника МВД, а это о многом говорит. Разрешите идти?

Сазонов молчал. Усольцев встал, направился к двери, но на пороге повернулся.

— А насчет моей фантазии вы неправы. Дружеский совет: измените место свиданий с ней, а то вся зона узнает.