Стоунхендж Третьего рейха

Собственно, дальнейшая деятельность Юлиуса Андрее показывает, что он не был простым конформистом, который заботился лишь о своем кармане и благополучии. Именно с его подачи «Имперская секция праистории», которая действовала в рамках «Союза борьбы за немецкую культуру», начала кампанию травли целого ряда сотрудников Римско-греческой комиссии, в свое время созданной при Немецком археологическом институте. Именно Андрее в своих доносах обвинял их в еврейском происхождении.

Приведем текст одного из таких писем, написанных Юлиусом Андрее: «Официально доктор Берсу является евангелистом. Однако не подлежит никакому сомнению, что по происхождению он является евреем. Подобно случаю с доктором Унферзагтом мы имеем дело с крещеным евреем… Марксист Г. Кюн трактовал свастику исключительно как восточный символ. Этих людей давно надлежит устранить, но они работают со „знаменитыми“ тайным советником Шухгардтом и профессором Вигандом. Мы, „Имперская секция праистории“ в „Союзе борьбы за немецкую культуру“, выступаем за то, чтобы изменить положение вещей. Все эти господа не сделали ничего для изучения древней истории. Вся эта братия, которая намеревается двигать изучение истории в классическом направлении, дурно попахивает. Смеем надеяться, что Берсу будет принадлежать к числу тех, кто скоро исчезнет».

Несмотря на очевидную поддержку национал-социалистического режима, Юлиусу Андрее не удалось сделать сколько-нибудь заметную карьеру в первые годы существования Третьего рейха. Явное разочарование у него вызвало и то обстоятельство, что постепенно высокопоставленные национал-социалисты (прежде всего Гиммлер и Геббельс) начали открытую кампанию против Розенберга и «Союза борьбы». По большому счету Юлиус Андрее был первым из числа членов «Союза борьбы», кто быстро изменил свои воззрения на Вильгельма Тойдта и его теории. Однако и это не помогло ему в карьере. После окончания раскопок в Экстернштайне Андрее еще два года провел в Мюнстере, после чего принял приглашение стать профессором в университете города Галле. Там он должен был читать курс лекций, посвященных палеолиту и отложениям четвертичного периода. В годы Второй мировой войны Юлиус Андрее оказался в составе штаба рейхсляйтера Розенберга. Он был послан осуществлять археологические раскопки во Франции. Там он тяжело заболел. Юлиус Андрее скончался от болезни в 1942 году в Париже.

Ганс Рейнерт (1900–1990) является, наверное, самой спорной и самой противоречивой фигурой в немецкой исторической науке периода национал-социалистической диктатуры. До сих пор в литературе очень широко распространено мнение о том, что Рейнерт был самым убежденным национал-социалистом из всех немецких историков. Впрочем, сам Рейнерт предпочитал себя считать «главным учеником Густава Коссины». Ровесник века, Ганс Рейнерт родился в Трансильвании, где и окончил немецкую школу. После окончания войны, на которую он не попал в силу своего юного возраста, начал изучать теологию в Тюбингене, но очень быстро понял, что больше всего в жизни его интересует древняя история. В итоге с 1919 по 1921 год он изучал историю в том же самом Тюбингенском университете. Последующие четыре года он трудился ассистентом в институте древней истории. В 1925 году смог защитить диссертацию и был назначен приват-доцентом в ставшем ему родным университете Тюбингена.

Юность Рейнерта, его учеба в университете, работа приват-доцентом во многом были связаны с бесконечными финансовыми трудностями, которые испытывал он сам и его мать. После войны один из академических исследователей охарактеризовал Ганса Рейнерта как «типичного ученого, который, однако, в силу жизненных обстоятельств стал развиваться в ненужном направлении». Вальтер фон Штокар говорил о Рейнерте как о человеке, «поразительным образом оторванном от мира и совершенно неуклюжим с общественной точки зрения».

В 1920-е годы Ганс Рейнерт начал весьма претенциозный проект — раскопки в Федерзеериде «водного замка Бухау», который он сам именовал не иначе как «немецкая Троя». Во время этих раскопок Рейнерт использовал все последние достижения тогдашней науки. Проект оказался настолько интересным, что в 1927 году Гансу Рейнерту по линии «Общества помощи немецкой науке» было выделено специальное финансирование. Впрочем, итоги этих раскопок самим исследователем в научных публикациях были отражены только частично. Сейчас, когда исследователи говорят о Рейнерте, чаще всего приводят ссылки на иные публикации, которые имели научно-популярный характер. Между тем современники Рейнерта (даже из числа его противников) никогда не позволяли себе сомневаться в уровне его знаний и способностей — в нем видели именно ученого с великолепным аналитическим умом. Но, несмотря на это, уже с первых своих научных публикаций Ганс Рейнерт позиционировал себя как поборник «нордической теории».

Сейчас с определенной долей вероятности можно установить события, которые повлияли на политическое мировоззрение Рейнерта. Вне всякого сомнения, это было крушение кайзеровской Германии и Австро-Венгерской империи. Сам Рейнерт был саксонцем румынского происхождения, а потому острее многих других немцев ощущал свою национальность. К слову сказать, многие из активистов Национал-социалистической партии были немецкими эмигрантами, которых исторические потрясения занесли обратно в Германию. Это относится и к Альфреду Розенбергу, прибалтийскому немцу, который впоследствии стал покровителем Рейнерта. Сам же исследователь, живший в бедности, непременно хотел сделать стремительную карьеру.

Несмотря на то что уже в конце 20-х годов Рейнерт высоко оценивался ведущими специалистами в своей отрасли (Бресу, Кюн, Мерхарт и, конечно же, Коссина), он так и не смог занять место профессора ни в университете Гамбурга (1929 год), ни в Институте древней истории в Тюбингене (1931 год). Именно эти безуспешные попытки найти хорошо оплачиваемое место работы привели одного из лучших немецких специалистов в НСДАП. Впрочем, в большинстве своих писем и политических статей Ганс Рейнерт являлся именно таким, как его изображали современники — оторванным от реальности хорошим человеком, напрочь лишенным политического чутья. Хотя бы в силу этого на жизненном пути его неоднократно ожидали разочарования. Парадоксально, но факт — долгое время работу в высшей школе не мог найти человек, который, по свидетельствам своих учеников, являлся едва ли не лучшим преподавателем Германии. Один из них вспоминал: «Рейнерт был лучшим университетским преподавателем из всех, что встречались мне. Его лекции и задания преследовали одну ясную цель — побудить нас увлечься проблемой. Наряду с его гениальным преподавательским талантом, он располагал солидным багажом знаний, касавшихся прежде всего техники археологических раскопок. В этом деле он был новатором. Если у Рейнерта была возможность, то он давал в свободное от лекций время студентам поработать прямо в раскопе. Личное общение с ним не ограничивалось раскопками и университетскими лекциями, он тратил на это даже собственное время. Он мог дать, например, попользоваться своей байдаркой».

Если Рейнерт как ученый и человек ни у кого из знавших его людей не вызывал сомнений, то как национал-социалист порождал множество вопросов. Нередко поведение Рейнерта отнюдь не отвечало нормам, которые предъявлялись к членам НСДАП. Он не стеснялся общаться с критиками режима и даже теми, кого национал-социалисты подвергали преследованию. Так, например, во время раскопок в Липпе Рейнерт охотно поддерживал знакомство с социал-демократом Фридрихом Копаем. Кроме этого, на протяжении многих лет Рейнерт не разрывал отношения со своими знакомыми евреями, с которыми постоянно состоял в переписке. Во время войны он помог в Берлине нескольким укрывавшимся противникам режима и евреям. Впрочем, сами ученые и исследователи поддерживали его отнюдь не всегда. Например, после того как Рейнерту удалось влить большинство историков Северной и Восточной Германии в «Имперскую секцию праистории» в «Союзе борьбы за немецкую культуру», он потерял поддержку со стороны своих коллег. Более того, со временем некоторая часть из них вышла из состава «Союза борьбы» и перешла в «Наследие предков». В начале 1945 года Рейнерта ожидал очередной удар — его исключили из НСДАП. Впрочем, несколько месяцев спустя это обстоятельство сыграло ему на руку. После войны Рейнерт был назначен директором исторического музея, занимавшегося проблемами свайных построек.

Глава 2. И пришел Гитлер…

Собственно говоря, в середине 1920-х годов конфликт между «профессионалами» и «дилетантами» разворачивался не только касаемо Экстернштайна. Под прицелом академических кругов оказался Герман Вирт с переводом и трактовками «Хроники Ура-Линда», а также Герман Вилле, изложивший свой взгляд на немецкие мегалиты в работе «Германские храмы между Везером и Эмсом». Однако в рамках данной книги нас интересует прежде всего конфликт, развернувшийся вокруг Экстернштайна. Его начало уходит в 1926 год, то есть ко времени, когда «Немецкий союз» и «Объединение друзей германской праистории» взяли на вооружение идеи Вильгельма Тойдта. Именно в этот момент стало очевидно, что в окрестностях Экстернштайна было необходимо провести археологические раскопки. Противники Тойдта позже заявляли, что распространению его «дилетантских воззрений» способствовала болезнь тогдашнего директора липпского музея и главного смотрителя наземных памятников Отто Веерта, который на протяжении многих лет вместе с известным немецким археологом Карлом Шухгардтом занимался изучением Вестфалии. Дескать, после болезни Веерта в этих краях не нашлось ни одного археолога, который был бы в состоянии поставить крест на «бредовых идеях» Вильгельма Тойдта. Вряд ли можно сомневаться, что проблемы охраны исторических памятников в Вестфалии в то время переживали лучшие времена. Однако просачивание идей Тойдта в сферу исследований древнегерманской истории едва ли можно считать результатом болезни одного человека. Теория Тойдта очень быстро перестала быть региональным явлением. А благодаря прессе спор об Экстернштайне приобрел едва ли не общенациональный характер. Справедливости ради оговоримся, что средства массовой информации отнюдь не гнались за дешевыми сенсациями, а потому предоставляли слово обоим сторонам.

В 1927 году в специализированной исторической прессе Германии появилась заметка, которая на первый взгляд была посвящена очередному заседанию «Археологического союза Северо-запада Германии», который проходил в Хильдесхайме. Но сразу же обращало на себя внимание ее название: «Предостерегаем от утверждений директора „Кеплеровского союза“ в Детмольде господина Тойдта».

Собственно сама история началась годом раньше, когда летом 1926 года «Маннус», журнал, издававшийся Густавом Коссиной, опубликовал материал Вильгельма Тойдта, называвшийся «Разрушительная работа в Экстернштайне». Несмотря на то что Коссина дал историку-любителю шанс изложить свою теорию, академические круги встретили «дилетанта» в штыки. Наиболее враждебно повел себя Шухгардт. Однако к мнению «академиста» прислушались отнюдь не все. Статья Тойдта была почти сразу же перепечатана в «Народном листке», «Липпской земельной газете» и «Липпской ежедневной газете». Тойдт стал своего рода открытием для Липпе и Вестфалии. После этого о нем заговорили в общегерманской прессе, что, вне всякого сомнения, весьма способствовало распространению идей Вильгельма Тойдта.

О чем же собственно сообщал Тойдт? Он говорил о том, что после прочтения ряда монографий об этой группе скал, а также на основе собственных наблюдений сделал вывод о том, что практиковавшийся некогда в Экстернштайне солярный культ был всего лишь крошечным осколком от махины жизни древних германцев, которые практиковали астрономические культы. Тойдт восторженно сообщал правительству: «Я открыл германский Стоунхендж!» Уже одно это утверждение наглядно показывает, что Тойдт был хорошо осведомлен о предполагаемом астрономическом использовании мегалитов Стоунхенджа, а потому переносил эту трактовку и на группу скал в Вестфалии. По его мнению, на вершине второй скалы, в так называемом «сакеллуме» [6] , находилось культовое место древних германцев, а именно «святилище Солнца, которое указывало на высочайшую культуру наших предков в мрачное доисторическое время». При этом Тойдт считал, что все следы разрушений, которые можно было обнаружить в Экстернштайне, приходились на время принятия христианства, и их можно было датировать эпохой Карла Франкского.

6

Сакеллум — небольшое, закрытое со всех сторон, кроме верха, место, посвященное какому-нибудь божеству и снабженное жертвенником.