Стоунхендж Третьего рейха

Одновременно с этим в мае 1935 года произошло событие, которое на первый взгляд был ничем не примечательным. Под руководством историка Вернера Буттлера начались раскопки городища Бенсберг (I–IV века). Эти раскопки были примечательны тем, что в них впервые приняли участие эсэсовцы, то есть их можно считать первым реализованным археологическим проектом рейхсфюрера СС. Почти сразу же после этого, в июне 1935 года, Гиммлер пригласил Александра Лангсдорфа в Личный штаб в качестве руководителя отдела археологических раскопок. Видя растущий интерес к древней истории и опасаясь догматика Розенберга, буквально за месяц до учреждения общества «Наследие предков» историки Западной и Южной Германии выразили готовность сотрудничать с СС.

Тем временем Ганс Рейнерт пытался подчинить себе объединения историков, занимавшихся проблемами древней истории, что должно было сделать его «Имперский союз» главной организацией с этой области. Впрочем, это получалось у него плохо, в том числе по причине того, что многим историкам был подан пример конференции, проходившей в Детмольде. В большинстве случаев на предложение влиться в состав «Имперского союза» Рейнерт получал вежливый отказ.

Некоторые из современных историков склонны считать, что подобные отказы были инициированы Александром Лангсдорфом, который уже занимал в Личном штабе рейхсфюрера СС должность начальника отдела археологических раскопок. Сейчас очень сложно установить, было ли это в действительности. По большому счету решение о «нецелесообразности унификации» могло быть принято хотя бы в силу опасений относительно растущих с каждым днем амбиций Ганса Рейнерта. В любом случае это создавало необходимые условия для того, чтобы Гиммлер задумался о создании собственной исторической организации. В итоге 1 июля 1935 года Генрих Гиммлер, Герман Вирт и Рихард Вальтер Дарре учредили исследовательское общество древней истории «Немецкое наследие предков», более известное как «Аненэрбэ».

Последствия создания «Аненэрбэ» не заставили себя ждать: уже 10 июля 1935 года Гиммлер отдал приказ, чтобы на территории каждого абшнита СС было раскопано одно культовое место или сооружение, что должно было, по мнению рейхсфюрера СС, укрепить связь эсэсовцев с германским доисторическим прошлым. При этом глава СС подчеркнул, что «он признает ценность научных изысканий и готов к сотрудничеству с Розенбергом и Рейнертом, равно как и любыми силами, действующими в сфере древней истории, но только на условии полного единодушия». В случае нападок и препятствования исследовательской деятельности СС Гиммлер угрожал разорвать все отношения «с позволившими себе подобное». Судя по всему, рейхсфюрер СС предвидел возможность начала кампании в подконтрольной Розенбергу прессе, а потому принимал меры, которые должны были обезопасить присягнувших ему на верность историков.

В этом сюжете обращает на себе внимание соседство «культовых мест» и «ценности научных изысканий». Очевидно, что это было одной из первых попыток Гиммлера обосновать при помощи археологии и древней истории ритуалы СС, что позже вылилось в попытки создания некой эсэсовской эрзац-религии. То есть происходило скрещивание эзотерики, ритуалов и точных наук. Подобный симбиоз как нельзя лучше характеризовал Гиммлера как человека, который сочетал в себе приверженность самым фантастическим идеям со склонностью к скрупулезному планированию.

Уже в конце июля 1935 года была достигнута договоренность о сотрудничестве между СС, Имперским министерством воспитания и историками из Западной Германии. Основные переговоры между Бернхардтом Рустом, представлявшим интересы министерства, Лангсдорфом как представителем Гиммлера и Апффельштедтом как выразителем позиции историков шли с 10 по 16 июля 1935 года. В основном разговор касался деятельности «Имперского института древней и ранней истории». При обсуждении вопроса, кто должен был возглавить данный институт, Руст настаивал на фигуре Теодора Виганда. В приватных разговорах министр воспитания находил, что Лангсдорф не обладал необходимой твердостью, чтобы справиться со всеми трудностями, а также отразить нападки конкурентов из лагеря Розенберга. Сам Лангсдорф не был удивлен подобному развитию событий. Он давно уже видел себя в рамках Управления СС по вопросам расы и поселений, где должен был возглавить историческое направление работы. При этом он выражал готовность принять на работу в Управление СС по вопросам расы и поселений всех историков из западной части Германии, что могли подвергнуться нападкам со стороны Рейнерта и Розенберга. Так СС впервые заявили о себе как о структуре, «покровительствовавшей» науке. Первым профессиональным историком, который был взят под крыло Гиммлера, был Вернер Буттлер.

Некоторые из нынешних историков задаются вопросом: была ли в то время у Гиммлера ясная программа действий, и как его поведение можно было трактовать в свете попыток избежать открытого конфликта с Альфредом Розенбергом? Сразу же надо отметить, что большинство решений Гиммлер принимал спонтанно, то есть едва ли можно было говорить о четкой программе действий. Кроме этого, рейхсфюрер СС опасался публичного столкновения с Розенбергом, но отнюдь не потому, что позиции «министра без портфеля» были сильны, а потому, что за несколько месяцев до этого Гитлер отдал вполне конкретный приказ. Приказ гласил, что между партийными функционерами не должно быть никаких открытых столкновений, а в своей деятельности они должны были прежде всего ориентироваться на создание образа сплоченной партии и государства. Впрочем, это не исключало возможности неявных противоречий, чем и воспользовался Гиммлер, начав свою деятельность как бы «исподволь».

Действия Гиммлера, конечно же, не остались незамеченными в ведомстве Розенберга. Весьма обеспокоенный Рейнерт писал своему шефу, что «СС запланировали в ближайшее время создать культурное учреждение, во главе которого планируется поставить Лангсдорфа». Глава «Имперского союза древней истории» полагал, что об этом «грубейшем превышении служебных полномочий» надо было доложить Гитлеру. Вскоре у Рейнерта появился вполне конкретный повод для возмущений. В Ёрлингхаузене местный краевед Герман Дикман задумал поставить на месте раскопок модели древних германских домов в пропорции 1:1. Рейнерт предполагал, что инициатива создания музея под открытым небом принадлежала либо только что созданному «Наследию предков», либо проводилась под патронажем одной из эсэсовских структур. Попытка СС закрепиться в Ёрлингхаузене вызывала особое возмущение Рейнерта хотя бы потому, что этот город он считал своей «вотчиной».

Когда Рейнерт говорил в своем письме «о культурном учреждении, во главе которого планируется поставить Лангсдорфа», то он подразумевал отнюдь не «Наследие предков». Речь шла о специальном отделе, запланированном в структуре Управления СС по вопросам расы и поселений. Инициатива создания этого отдела принадлежала австрийскому полковнику Карлу Марии Вилигуту, который был известен эсэсовскому руководству под ритуальным именем «Вайстор». Вилигут не был известен широкой публике и считался чем-то вроде придворного мага Гиммлера. Именно с «Вайстором» вел активную переписку в то время Александр Лангсдорф. Отдел, который в рамках Управления СС по вопросам расы и поселений должен был заниматься древней историей, обозначался литерой RAIIIb.

По большому счету этот отдел воплощал в себе два проекта (мировоззренческие и ритуальные построения «Вайстора» требуют отдельного рассмотрения в рамках самостоятельной книги). Во-первых, в нем должны были числиться ученые-историки, которые представляли интерес для Гиммлера. Во-вторых, планировалось, что со временем отдел разрастется и превратится в Штаб СС по вопросам древней истории. Сейчас очень сложно сказать, почему был выбран именно такой путь, а также каковы были предполагаемые функции этого штаба. В любом случае все лояльные Гиммлеру историки должны были быть привлечены к сотрудничеству с СС.

Но не стоит полагать, это был некий «благотворительный» проект, направленный на поддержку историков. Сотрудничество с СС должно было осуществляться «в рамках национал-социалистического мировоззрения, в частности, для объяснения соответствующих расовых взаимосвязей». Уже эта фраза наглядно показывает главную мотивацию «исторического проекта» в рамках СС. Это должны были быть политически контролируемые исследования, итоги которых должны были отвечать постулатам эсэсовской идеологии, а стало быть, осуществлять их должны были только «надежные члены партии». В этом отношении эсэсовские начинания ничем не отличались от устремлений Розенберга. Чтобы достигнуть предполагаемых целей, и историки-профессионалы, и историки-дилетанты должны были пройти некую проверку. В первую очередь эсэсовское руководство интересовали приверженность и понимание национал-социалистической идеологии (расовое учение, отношение к христианству и эволюционному учению, предрасположенность к новому вероисповеданию). Далее СД (эсэсовская служба безопасности) с привлечением местных организаций НСДАП проводили проверку личности, ее поведения, собирали характеристики.

Если принять во внимание эти процедуры, то становится ясным, что собственно научная квалификация историков для руководства СС была не столь важна, или как минимум находилась не на первом месте. Приоритет имели мировоззренческие установки конкретного исследователя, а научные знания шли лишь в конце списка необходимых требований для участия в «проекте». Собственно, сам «проект» можно было бы назвать попыткой инфильтрации СС во все области общественной жизни. В данном случае речь шла об исторических учреждениях. Историки-эсэсовцы должны были занять лидирующие позиции на университетских кафедрах, в различных музеях, в ведомствах по охране культурно-исторических памятников.