Стоунхендж Третьего рейха

Вдвойне примечательным является то обстоятельство, победителем в конкурсе на застройку Хиддеской горы стал «личный архитектор рейхсфюрера» Герман Бартельс, который кроме всего прочего занимался реставрацией и реконструкцией замка Вевельсбург. Именно он вместе с приятелем Феликсом Гантефюрером должен был возвести «восемь величественных сооружений» близ Детмольда. Формально это должны были быть памятные знаки, посвященные «победоносному шествию» НСДАП на местных выборах, которые проходили 15 января 1933 года. Впрочем, принимая во внимание тот факт, что Бартельс, фактически не прилагая никаких усилий, выиграл конкурс, объявленный земельным правительством, можно предположить, что Гиммлер планировал использовать эти постройки для собственных целей, а победитель конкурса был известен с самого начала. Жюри возглавлял Альберт Шпеер. В этой коллегии кроме личного архитектора Гитлера состоял также гауляйтер Майер и Генрих Гиммлер. Итоги конкурса должны были быть утверждены лично Гитлером. В любом случае проект создания целого комплекса зданий рассматривался рейхсфюрером СС как будущее месторасположение «ведомства германоведения», которое со временем должно было превратиться в централ «Аненэрбэ».

8 февраля 1938 года в Мюнхене произошло серьезное обсуждение дел Фонда «Экстернштайн», на котором правительство Липпе было представлено крайсляйтером Веддервилле и правительственным директором Опперманом. Группенфюрер СС Освальд Пауль не смог принять участие в совещании, а потому послал на него своего заместителя. В итоге о данной встрече сохранились упоминания в двух источниках, которые соответственно представляли точку зрения липпского правительства и СС. Именно на этой встрече стало очевидно, что между местными властями и «охранными отрядами» назревал конфликт, хотя на тот момент чиновники Липпе еще пытались следовать в русле решений рейхсфюрера СС. По крайней мере за несколько недель до этого липпское правительство было весьма озабочено тем, что искало подходящий земельной участок, на котором можно было бы возвести комплекс зданий, в которых бы расположились ведомства «Аненэрбэ». Но именно в этот момент партийное руководство Детмольда решило, что в городе подобных участков не было, а потому «Наследие предков» должно было перебраться в один из небольших соседних городков. Именно на февральском совещании должно было быть обсуждено данное предложение, но документы указывают, что представители СС фактически не проявили к нему никакого интереса. По крайней мере 7 февраля 1938 года с их стороны не последовало никакой жесткой реакции. Лишь несколько месяцев спустя в Детмольд было направлено письмо, в котором руководство СС заявляло, что «не заинтересовано в перенесении площадки» в один из соседних городов.

Совещание, произошедшее в Мюнхене, представляет интерес хотя бы с той точки зрения, что именно 8 февраля 1938 года местные партийные и государственные чиновники впервые открыто подвергли критике стиль руководства в правлении Фонда «Экстернштайн», точнее гегемонию в нем Генриха Гиммлера. В частности, говорилось, что правление Фонда не собиралось в полном составе почти три года, а все решения принимались единолично рейхсфюрером СС. На это представители «Наследия предков» отвечали, что большинство вопросов решалось в рабочем порядке, то есть Гиммлер урегулировал их в частных беседах с отдельными членами правления, а потому не могло быть и речи о том, будто бы кого-то из членов правления намеревались лишить полномочий. Несмотря на то что Освальд Пауль не присутствовал на встрече, он сообщал в своем письме Гиммлеру следующее: «У меня складывается впечатление, что в делах работы Фонда мы рискуем столкнуться с усиливающимся сопротивлением липпского правительства. Очевидно, что нельзя давать спуску „некоронованному властителю“ доктору Опперману. Досадной является позиция имперского наместника и гауляйтера Майера. Мне кажется сомнительным, что в будущем конфликт урегулируется сам собой, если к этому не предпринять решительных действий. Противодействие деятельности Фонда „Экстернштайн“ надо оценивать как противодействие работе „Наследия предков“, которое предпринимается со стороны профессора Тойдта. Для переноса этих двух предприятий в городок Липперн [9] никак не подходит. Ситуация может быть урегулирована только после серьезной беседы, которую Вам надлежит провести с гауляйтером Майером».

9

Именно в него предлагалось перенести из Детмольда «централ» «Наследия предков».

Для участия в данных переговорах Гиммлер привлек Вальтера Вюста, Вольфрама Зиверса и Освальда Пауля. Прозвучавшие на совещании формулировки наглядно показали, чтобы между СС и местными властями Детмольда назревал конфликт. На это намекало очень многое и ранее, например, возникновение «детмольдского направления в древней истории», однако совещание, посвященное проблемам Фонда «Экстернштайн», переполнило чашу терпения рейхсфюрера СС. Критика в его адрес и в адрес «Аненэрбэ» не могла остаться безнаказанной. Неделю спустя после того как прошло совещание в Мюнхене, Гиммлер окончательно решил — Вильгельм Тойдт должен был быть исключен из состава «Наследия предков». Теперь оставалось найти удобный повод, чтобы эта опала не выглядела внезапной и надуманной. Чтобы это не было «сюрпризом» для местных властей, Освальду Полю было поручено обсудить все детали с гауляйтером Вестфалии Майером. Однако 20 февраля Гиммлер решил лично побеседовать с этим партийным руководителем.

До нас дошло два описания этой встречи. Причем они настолько сильно отличаются друг от друга, что поначалу можно было бы предположить, что речь в документах шла о совершенно двух разных встречах. В протоколе, который вел крайсляйтер Веддервилле, утверждалось, что на встрече в первую очередь речь велась о запланированном в Детмольде строительстве, а также о делах Фонда «Экстернштайн». В части разговора, касающейся предстоящего строительства, шла дискуссия о том, в какой мере рейхсфюрер СС должен был участвовать деньгами в возведении зданий, которые по большей части в будущем должны были перейти в распоряжение «Наследия предков». Если верить протоколу, то относительно Фонда «Экстернштайн» разбирались только финансовые проблемы, при этом в документе не было ни разу упомянуто имя Вильгельма Тойдта.

Совершенно иначе картина выглядит в письме, которое Гиммлер после этого совещания написало Освальду Полю. Гиммлер охарактеризовал встречу с Майером и Веддервилле как «очень длинные, но успешные переговоры» (согласно протоколу крайсляйтера они длились не более часа!). В этом письме Гиммлер изображал ситуацию, в которой он смог навязать местным партийным чиновникам свое мнение. В их адрес не поступило никаких обвинений: «Они не только не намерены чинить нам каких-то препятствий, но, напротив, стремятся быть лояльными и хотят с нами работать». По словам Гиммлера, именно эта встреча поставила точку в карьере Вильгельма Тойдта: «В вопросе с Тойдтом они заняли предельно ясную позицию — они против него. Я не думаю, что Тойдт сможет получить от них поддержку после нашего энергичного вмешательства в ситуацию».

Впрочем, если посмотреть на события, которые происходили на протяжении последующих нескольких недель, то более достоверной может показаться именно протокол, сделанный крайсляйтером, так как в действительности оказалось, что множество проблем были далеки от своего разрешения.

Собственно, «энергичное вмешательство», о котором в своем письме говорил Гиммлер, произошло фактически сразу же после окончания переговоров в Детмольде. 25 февраля 1938 года Вильгельм Тойдт был освобожден от всех занимаемых постов в «Наследии предков». В вину ему было поставлено нарушение дисциплины. В частности, критика, которую в «последнее время» позволял себе Тойдт в адрес Гиммлера и «Аненэрбэ». Повод для его изгнания был найден самый что ни на есть удобный. В конце 1937 года Вильгельм Тойдт посещал голландскую организацию «Фадерен Эрфддель» (с голландского дословный перевод «Наследие предков»), с которой активно сотрудничало «Аненэрбэ».

После визита гестапо изъяло несколько писем Тойдта, которые были адресованы голландцам. В них Тойдт позволял себе в нелицеприятной форме критиковать работу своего начальства и «Аненэрбэ» в целом. Поскольку данные письма могли помешать сотрудничеству немцев и голландцев, то это стало достаточным поводом для «изгнания» Вильгельма Тойдта.

Вместе с Тойдтом из «Аненэрбэ» были также уволены Вильгельм Кинкелин, входивший в состав Президиума «Наследия предков» (он считался человеком Рихарда Вальтера Дарре) и экскурсовод Фриц Фрике. Судя по всему, в СС полагали, что Франц Фрике слишком много знал, а потому сразу же после исключения из «Аненэрбэ» его арестовали и направили в концентрационный лагерь Ораниенбург. Долгое время считавшийся учеником Вильгельма Тойдта Йозеф Плассман тут же предпочел дистанцироваться от своего учителя. Плассман решил, что будет гораздо спокойнее, если он будет выполнять поручения научного руководителя «Аненэрбэ» профессора Вальтера Вюста, в лице которого он нашел нового друга и покровителя. Одновременно с этим Генрих Гиммлер обратился в суд Детмольда с просьбой уведомить его, если «профессор Тойдт будет планировать регистрацию новой организации, по своим целям и задачам напоминающую „Объединение друзей германской праистории“». Как видим, рейхсфюрер СС, несмотря на изгнание Тойдта из «Наследия предков», намеревался и далее контролировать деятельность опального профессора.

О том, что изгнание Тойдта было заранее спланированной акцией, говорит хотя бы тот факт, что за несколько дней до того, как профессор был официально лишен всех постов в «Аненэрбэ», Вольфрам Зиверс внес некоторые правки в содержание и оформление мартовского выпуска журнала «Германия». Во-первых, из номера фактически исчезли все упоминания Детмольда. Во-вторых, из выходных данных журнала и с обложки исчезла фраза «Основан профессором Вильгельмом Тойдтом». Впрочем, подобные меры, равно как и само изгнание Тойдта, не пошли на пользу журналу. Именно с марта 1938 года количество его подписчиков стало уменьшаться прямо на глазах. Это было легко объяснимым явлением, так как большинство подписчиков «Германии» являлись либо сторонниками Тойдта, либо членами «Объединения друзей».

Арест Фрица Фрике также принес немало проблем. В первую очередь они касались того, кто после этого должен был осуществлять административную работу, связанную с Экстернштайном. Как оказалось, у «Наследия предков» не было подходящей кандидатуры. Ситуация осложнялась тем, что в летний период к Экстернштайну фактически ежедневно прибывали различные делегации. В данном случае руководство «Аненэрбэ» считало «неприемлемым постоянно использовать научных сотрудников „Аненэрбэ“ в качестве гидов и экскурсоводов». Предполагалось, что эти функции можно было поручить Ульриху фон Моцу. В данном случае никак не были учтены пожелания Вольфрама Зиверса, который еще в январе 1938 года выступил против использования Ульриха фон Моца в рамках «Аненэрбэ», так как тот «придерживается мировоззренчески-религиозных установок, которые не могут приветствоваться в СС». «Эти люди, со своими детскими духовными представлениями, могут помешать пониманию нашей святыни — Экстернштайна», — делал свой вывод Вольфрам Зиверс. Впрочем, Зиверс признавал, что вся пропагандистская деятельность СС должна была начинаться именно у Экстернштайна (!). В силу кадрового голода было решено сделать экскурсоводом и смотрителем Экстернштайна все-таки Ульриха фон Моца. В данном случае его давнишнее знакомство с Вильгельмом Тойдтом не смогло помешать его новому назначению.

Изгнание из «Аненэрбэ» Вильгельма Тойдта и Кинкелина не были единственными перестановками, которые произошли в феврале 1938 года в эсэсовских ведомствах, занимавшихся научными и мировоззренческими проблемами. Так, например, в то же самое время из состава Главного управления СС по вопросам расы и поселений был выведен отдел древней и ранней истории, а из Личного штаба рейхсфюрера СС — отдел раскопок. Все они оказались влитыми в «Наследие предков».

Некоторые перестановки в «Аненэрбэ», естественно, не могли остановить постоянно усиливавшийся конфликт между Гиммлером и Розенбергом. На этот раз в него оказался втянут Рудольф Гесс. Дело в том, что Гесс передал на ознакомление и вынесение заключения проект законопроекта охраны культурного достояния и предложения относительно Имперского института древней и ранней истории, которые были подготовлены в недрах ведомства Альфреда Розенберга. В ответ на это возмущенный Розенберг заявил, что Гесс как заместитель фюрера по партии своими действиями грубо нарушил субординацию и утвержденную Гитлером компетенцию деятельности отдельных партийных и государственных чинов. Вместе с тем Гесс как бы косвенно подтвердил право Гиммлера заниматься вопросами древней истории, что изначально не относилось к компетенции рейхсфюрера СС. Розенберг в очередной раз прибегал к помощи аргумента о том, что согласно национал-социалистическим принципам государственного и партийного строительства не могло существовать двух параллельных структур, занимавшихся проблемами древней истории. Как видим, Розенберг неуклонно терял свои позиции. В любом случае именно его во многом вызывающее поведение стало причиной того, что в апреле 1938 года Гиммлер запросил у Рейнхардта Гейдриха досье на Ганса Рейнерта. Кроме этого, сам Рейнерт попал под неусыпный контроль СД, что позволило руководству СС обнаружить у историка «непростительные профессиональные и личные слабости».