Стоунхендж

При взгляде на замок Томас ощутил мурашки по коже. Среди оранжевого мира поздней осени, на фоне синего чистого неба он был как вызов красоте и небу. Он был мертв, от него несло смертью. Крепостная стена из каменных глыб, ни одного бревна, сам замок похож на гигантскую серую глыбу с узкими щелями бойниц, глубокий ров вокруг холма, второй ров вокруг замка прямо под крепостной стеной, блестят натыканные в землю обломки кос и острозаточенные колья, узкий подъемный мост, ныне поднятый, тяжелые глыбы камня на стенах, готовые обрушиться на голову осмелившегося постучать в ворота....

Томас с неудовольствием покачал головой.

— Без замков и крепостей не обойтись, но зачем свое жилище делать таким нарочито страшным, неприятным?

Калика предположил:

— Я знаю жуков, что едят только траву, а прикидываются звероедами... Есть мухи, что от жалящей осы не отличишь...

— Боюсь, что это не тот жук. Как собаки похожи на своих хозяев, так и замки. Я по облику замка могу сказать, каков здесь хозяин.

Калика с любопытством посмотрел на рыцаря. Томас перехватил взгляд Яры, приосанился.

— Он высок ростом, худ, черен, как ворон... жилист, ему около сорока лет, в полной силе...

— Ну-ну, — подбодрил калика, — а нрав? У собак и нрав, как у хозяина!

— Он свиреп, лют, но осторожен. Тоже окружает себя защитным рвом и валом из стражи, а пробраться к нему можно только через подъемный мост — его личного дворецкого. Однако при нужде он сам хватается за меч... нет, похоже, пользуется боевым топором... и орудует им быстро и умело.

— Откуда видно?

— Человек, который так тщательно строил замок, проводит больше времени в упражнениях с оружием, чем за пиршественным столом. Думаю, ему предложи две, а то и три телеги наших Ярослав, он и не посмотрит в их сторону. Это не тупоголовый слюнтяй Шахрай, который...

— Ладно-ладно, — прервал калика, видя что рыцарь мгновенно вскипел: по лицу пошли красные пятна гнева, а жилы на лбу вздулись, — ты скажи, как нас примут.

Томас долго думал, мерил взглядом высоту стен, смотрел на едва видные бойницы. Ответил неожиданно:

— Нам лучше идти мимо.

— Ого!

— Я не жду ничего доброго от хозяина этого замка.

Неожиданно раздался голос Яры:

— Мудрый калика, лучше послушать этого железного чурбана. Сам знаешь, ворон ворону глаз не выклюет, а дурак дурака видит издалека... Ему виднее. Если говорит, что там опасно, то лучше давай-ка мимо.

Томас хотел было сказать, что их спутник такой же калика, как он сарацин, но смолчал. Все-таки злая женщина, хоть и с оговорками, но поддержала, что было неожиданно приятно. Не так льстило, когда король похвалил его за штурм сарацинского лагеря и захват гарема султана... гм...

— Вот видишь, — сказал он калике, — даже женщина с ее крохотным умом, а его, как говорит мой дядя, меньше, чем у сверчка в ляжке, понимает.

Он свернул на тропинку, ведущую по опушке леса. Дорожка словно бы сама опасалась грозного замка, кралась по самому краю, изредка вовсе ныряла в лес, лишь завалы и заросли ее заставляли выходить из чащи.

Так прошли с полверсты, когда Томас насторожился.

— Либо мне чудится, либо...

— Не чудится, — ответил калика невесело. — За нами погоня. Я давно чую стон земли.

— Шахрай?

— Кто еще... За нами десятка три всадников. Кони идут тяжело, дружинники в полном доспехе и вооружены до зубов.

— И есть запасные кони, — проговорил Томас медленно.

— Да что решать, — сказал калика с досадой. — Надо спешить к замку. Каков там хозяин, бабка надвое сказала, а Шахрай с живых шкуры теперь сдерет...

Томас ни слова не говоря повернулся и побежал к замку. Они были к нему на полпути, когда из леса выметнулись всадники. Калика как в воду глядел: кони были огромные, а всадники в полном доспехе, с копьями в руках, мечами на поясах, щиты и луки приторочены к седлам. У каждого третьего за плечами торчал арбалет.

Заорали, увидев, но трое уже во всю мочь неслись к замку. Яра начала прихрамывать, лицо ее было страдальческим. Томас оглядывался, наконец приотстал, заорал бешено:

— Да проснись же!.. До замка рукой подать!

Яра бежала, закусив губу. Глаза ее были вытаращены, раскрасневшееся лицо некрасиво лоснилось от пота.

Калика остановился с луком с руках, шире расставил ноги. Его руки замелькали так быстро, что Томас видел только смазанное движение. Стрелы ушли одна за другой, первая еще не достигла цели, как ее догоняли еще пять.

Томас, сцепив зубы, оставил калику прикрывать их бегство, а сам тащил, понукал, чуть ли не волочил Яру за собой по земле. Она однажды споткнулась, упала ему на руки. Он попытался подхватить ее и нести, но она кое-как высвободилась, упершись обеими руками ему в грудь.

Томас заорал рассерженно:

— Быстрее!

Они бежали, держась за руки. На стенах уже появились головы. На них смотрели заинтересованно, орали подбадривающе. Сзади нарастал конский топот, крики. Томас боялся оглядываться.

Взбежали на гребень рва. Впереди был еще один глубокий ров, заполненный водой, а за ним — запертые ворота с поднятым мостом. Томас поспешно обернулся, едва успел выхватить меч. Сбоку блеснула сабелька Яры, но Томас постарался закрыть своим телом, принять нападающих на себя.

Он знал, что бой будет короткий, и рубил яростно, остервенело, ибо за спиной была Яра и глубокий ров со зловонной водой. Лучше упасть под ударами боевых топоров, чем рухнуть в зловонную воду — еще ни один рыцарь не выплывал в полном доспехе.

Внезапно в той толпе, что лезла на него, толкая и мешая друг другу, начали падать с криками ярости. Прямо перед Томасом молодой гигант с оскаленным лицом и вскинутым топором вдруг дернулся, топор вывалился из ослабевших рук. Во лбу торчала короткая арбалетная стрела.

Заскрипело. Яра закричала:

— Мост!.. Опускают мост!

Она ударила саблей могучего дружинника. Тот рубился с Томасом, сабля помешала вскинуть щит вовремя, и двуручный меч англа разрубил богатыря до пояса.

Яра дернула Томаса за пояс. Тот начал отступать, нащупывая ногой твердь. Окованные железом бревна подъемного моста опустились точно в стык, оба пятились, отражая удары. Сзади заскрипело еще мощнее, пахнуло запахом коней, попон, конской сбруи.

Томас мгновенно понял, закричал: