Стоящие свыше. Часть VI. Грядущие в пропасть

– Отстегнул, значит, немного высшей мудрости? С барского плеча? – Инда попытался рассмеяться, но получилось немного фальшиво.

Оборотень слегка пригнулся вперед, и в глазах его была самая настоящая, непритворная ненависть. Инда не впервые видел эту ненависть в глазах сказочника, и каждый раз от нее мороз пробегал по коже, теперь же он понял: это из межмирья выглядывает иная сущность оборотня. Не человеческая.

– А ты хотел, чтобы я отдал всю? Айда Очен тоже этого хотел. Только высшая мудрость не пошла чудотворам на пользу, вторая часть Откровения так и осталась для вас сказкой. Вместо того чтобы погасить солнечные камни и остановить магнитные, начать пахать землю сохой и провозгласить мрачунов спасителями мира, вы продолжаете сосать энергию и выбрасывать ее за пределы свода. Йока Йелен спасет хотя бы часть Верхнего мира от гибели, все же в случае прорыва границы миров только половина энергии Внерубежья упадет на Обитаемый мир. А без Йоки Йелена от Обитаемого мира не останется камня на камне.

– Я знал… – прошептал Йера с большим чувством. – Я так и знал… Значит, я угадал верно? Йока не Враг, не разрушитель…

– Нет, не разрушитель, – успокоил его оборотень и снова повернулся к Инде: – Кстати, о высшей мудрости. Не знаю, воспользуются чудотворы ею или нет, но считаю своим долгом отстегнуть еще немного: моей дочери было видение о том, что свод рухнет не через десять лет, а раньше. Я не могу сказать, насколько раньше. Через пять лет, через год – в любом случае времени очень мало. Она слышала голос Внерубежья, оно сказало ей: «Я иду».

– Вот как? – натянуто усмехнулся Инда. – Я знаком с десятком подобных пророчеств, которые предсказывают еще и точные даты.

Если бы в Афране не пренебрегли его расчетом, можно было бы с чистой совестью забыть о видениях какой-то колдуньи Исподнего мира. Но Инда-то знал, насколько это пророчество близко к истине. Разве не говорил он на совете в Афранской Тайничной башне, что через год потребуются новые уступки? Разве сам он не видел разъяренного зверя, бросавшегося на свод, не слышал его страшного: «Я иду»?

– Инда, ты же неглупый человек, ты и без меня понимаешь, что это возможно. Разве тебе нужны доказательства? Разве твоя интуиция не говорит тебе то же самое?

– Позвольте… – снова вступил Йера. – Но если это так, то почему чудотворы ничего не предпринимают? Почему, в самом деле, мы до сих пор не погасили солнечные камни и не остановили магнитные? Инда, мне кажется, в этой ситуации поведение чудотворов не только глупо, но и преступно.

– Ты в этом уверен? – Инда смерил его взглядом. – Мы с тобой уже говорили об этом однажды. Хочешь знать, почему мы не погасили солнечные камни? Изволь, я объясню. Потому что энергия нужна нам для поддержания свода в первую очередь. Поэтому воззвание погасить солнечные камни – это демагогия. Свод потребляет сейчас гораздо больше, чем все заводы Обитаемого мира. Но если ты вдруг попробуешь вылезти с этим воззванием к народу…

– Что, чудотворы снова выставят меня на посмешище?

– Нет, Йера. Не чудотворы. Что сделала твоя жена, узнав о страданиях Исподнего мира? Кинулась гасить солнечные камни? Нет, она предпочла не думать о том, что явилось причиной бедности детей. Она пропустила это мимо ушей. И я объясню, почему и все остальные жители Славлены поступят точно так же. Йера, твоей дочери не пришло в голову отдать детям Исподнего мира все свои игрушки, она ограничилась старой куклой, давно выброшенной на чердак. Твоя жена не продала дом, а лишь купила несколько мешков сахара. И это все, чем готовы пожертвовать люди нашего мира, на большее они не способны. Потребуй большего – и они объявят тебя лжецом, лишь бы не расстаться с привычным образом жизни. Люди считают, что свет солнечных камней принадлежит им по праву, и не захотят так просто отказаться от этого права. Расскажи им, что чудотворы привели мир на грань катастрофы, и они охотно будут поносить чудотворов. Но попробуй объяснить людям, что на грань катастрофы мир привело их собственное благополучие, и в это они поверить не захотят. Более того, они с негодованием отвергнут эту мысль и объявят врагом того, кто им об этом расскажет. Врагом или сумасшедшим, что еще удобней.

– Эх, твоими бы устами да хрен сосать… Я имел в виду, что ты, Инда, несомненно прав, – сказал оборотень. – Но согласись, если люди безответственны, то кто-то должен взять ответственность на себя. К тому же, заметь, людям столько лет дурили голову основным постулатом теоретического мистицизма, что им простительны некоторые заблуждения. Я же пока вижу лишь одно желание чудотворов: ни в коем случае не признавать, что они привели мир на грань катастрофы.

– Ты видишь не дальше, чем Йера Йелен.

– Инда, – усмехнулся оборотень, – ты тоже видишь далеко не все. И я отстегну тебе еще немного, на этот раз не высшей мудрости, а знания, – думается, им владеет первая ступень посвящения. Поразмысли на досуге о том, что я тебе сейчас скажу.

– Я непременно поступлю так, как ты советуешь. – Инда растянул губы в улыбке.

– В четыреста двадцать втором году я побывал не только в Кине, но и в Исиде. Я искал авторов методики превращения кинских мальчиков в скотов. Но нашел я совсем другие опыты – это были опыты по нейрофизиологии, которые проводили на подростках-мрачунах. Ты же понимаешь, во что такие операции превращают подростка. Но пусть Предвечный разбирается с совестью хирургов, это не главное. Главное то, что целью этих опытов было создание гомункула с бесконечной емкостью. Мрачуна, способного прорвать границу миров.

Оборотень помолчал, давая Инде время осознать услышанное. И Инда осознал. Не в одну секунду, но довольно быстро: если сказочник не врет, если он правильно понял цели опытов Исида, то стратегия у клана чудотворов все-таки есть. Некогда было подумать об этом как следует, а ведь следовало еще на это возразить, но оборотень вовремя продолжил:

– Ты когда-нибудь задумывался, почему профессора Важана нельзя арестовать? Почему он может позволить себе чуть не в открытую выступать против чудотворов, а за ним сохранится и место в университете, и общественное признание, и богатство? Признайся, думал! Но ответа не нашел. А ответ – вот он, в опытах Исида: Афран надеялся, что попытки профессора создать мрачуна из мрачунов увенчаются успехом. И, заметь, не просчитался.

– Подобного рода опыты ведутся в рамках стратегии максимального сброса энергии, – как ни в чем не бывало ответил Инда и равнодушно пожал плечами. Отлично понимая, что сказочник прав… И от этой его правды стало не по себе.

– Ну да, разумеется! – рассмеялся оборотень. – Инда, тебе ли не знать: только для того чтобы уравновесить потребляемую твоим миром энергию, Йока Йелен должен выпивать четыре линейных молнии в сутки, а на это не способен ни один мрачун, какой бы емкостью он ни обладал. Это невозможно по естественным законам: время жизни молнии слишком коротко.

– Это если Йока Йелен будет единственным мрачуном с бесконечной емкостью. Но если их будет сотня, тысяча?

– Ох, Инда, ты же сам понимаешь, что на это потребуется время, много времени, много жизней, много росомах… А у чудотворов времени нет. И не говори мне, что свод простоит еще сто лет, ты сам в это не веришь.

– Хорошо, хорошо, – снисходительно отмахнулся Инда. – Я уже оценил то, что ты мне сказал. И в ответ готов сделать тебе предложение. Акт доброй воли чудотворов, так сказать.

Идея только что пришла Инде в голову, и он принял решение не получать санкции на это предложение. В случае чего санкцию можно получить и постфактум.

– Не может быть, – осклабился оборотень.

– Мы согласны предоставить Йоке Йелену возможность жить неподалеку от свода, заниматься с профессором Важаном и… сбрасывать энергию в Исподний мир. И чем больше он ее сбросит, тем лучше для всех. Но при условии, что ни он, ни профессор, ни ты, мой дорогой сказочник, не будете появляться в крупных городах Обитаемого мира.