Страх Мудреца. Дилогия

И это была тайная вещь, своего рода.

Я всегда имел слабость к тайнам.

Ушло три часа, чтобы узнать несколько жестов, простите за каламбур.

Мой прогресс был холоден как лед, но когда я наконец узнал руко-речь для "замалчивания", я чувствовал такой жар гордости, что едва ли могу его описать.

Я думаю Темпи чувствовал это тоже.

– Хорошо, - сказал он, выпрямляя руку, и я довольно определенно заметил одобрение.

Он расправил плечи и встал на ноги, потягиваясь.

Он взглянул на солнце сквозь ветви над головой.

– Поедим?

– Скоро.
– Был еще один вопрос, который беспокоил меня.

– Темпи, зачем все так устроено?
– спросил я.

– Улыбка это просто.

Почему улыбка вместе с руками?

С руками тоже просто.

Лучше.

Больше...
– Он сделал немного измененный жест чистки рубашки, который он использовал ранее.

Не отвращение, раздражение?

Какое это слово для людей живущих вместе.

Пути.

Правильные вещи.
– Он провел большим пальцем по своей ключице, что это было, разочарование?

– Какое слово для хорошей совместной жизни?

Ничерта не хорошей.

Я рассмеялся.

– Цивилизация?

Он кивнул, растопырив пальцы: развлечения.

– Да, - сказал он.

– Разговаривать с помощью рук это цивилизация.

– Но улыбаться естественно, - возразил я.

– Каждый человек улыбается.

– Естественность - не цивилизация, - сказал Темпи.

– Готовить мясо - цивилизация.

Отстирывать вонь - цивилизация.

– Таким образом, в Адемре вы всегда улыбаетесь с помощью рук?
– я хотел бы знать жест отчаяния.

Нет. Улыбка на лице хороша в семейном кругу.

Хороша с некоторыми друзьями.

– Только в семейном кругу?

Темпи повторил свой жест большой палец-на-ключице еще раз.

– Когда ты сделаешь это.
– Он прижал ладонь со стороны лица и подул в нее, что вызвало большой шум газообразования.

– Это естественно, но ты не сделаешь так с незнакомцем.

Грубо.

С семьей...
– он пожал плечами.

Весело.

– ...

цивилизация не существенна.

Больше естественности для семьи.

– А как насчет смеха?
– спросил я.

– Я видел твой смех.
– Я издал звук ха-ха, чтобы он знал о чем я говорю.

Он пожал плечами.

– Смех это.
–

Я ожидал момента, но казалось он не расположен к продолжению.

Я попытался опять.

– Почему бы не посмеяться с руками?

Темпи покачал головой.

– нет. Смех различный.
– Он подошел близко и двумя пальцами дотронулся до моей груди около сердца.

– Улыбка?
– Он провел пальцами вниз по моей левой руке.

– Злость?
– Он дотронулся до сердца опять.

Он сделал испуганное лицо, как будто смутившись, и смешно выпятил губу.

Каждый раз он постукивал по моей груди.

– Но смех?
– он надовил ладонью мне на живот.

– Смех живет здесь, - он провел пальцами прямо вверх, к моему рту, и растопырил их.

– Заталкивать смех обратно - не хорошо.

– Вредно для здоровья.

– Слезы тоже?
– спросил я.

Я одним пальцем продемонстрировал скатывающуюся по моей щеке слезу.

– И слезы тоже, - он прижал руку к собственному животу.

– Ха-ха-ха, - произнес он, надавив своей рукой, чтобы продемонстрировать мне движение живота.

Затем его выражение сменилось на грустное.

– Ух-хух-ху, - он с преувеличеным усилием всхлипывал, снова надавив на свой живот.

– Тоже самое место.

Вредно для здоровья заталкивать назад.

Я медленно кивал, представляя себе как тяжело должно быть Темпи, которого постоянно оскорбляли люди слишком грубые, чтобы сдерживать собственные впечатления (выражения).

Люди, чьи руки постоянно делали бесмысленные жесты.

– Наверное, тебе очень тяжело здесь.

– Не так уж тяжело, - сдержаное утверждение.

– Когда я покидал Адемр, я знал это.

Нет цивилизации.

Варвары - грубы.

– Варвары?

Он сделал широкий жест, подразумевая окружающую нас поляну, лес, весь Винтас.

– Здесь все подобны псам, - его лицо приобрело преувелично гротескное выражение ярости: демонтрируя свои зубы, рыча и бешено вращая глазами.

– Это все что вы знаете, - он пожал плечами, безразлично принимая этот факт, как будто хотел сказать, что не имеет ничего против нас.

– А что насчет детей?
– поинтересовался я.

Они улыбаются прежде, чем говорят.

Это неправильно?

Темпи покачал головой.

– Все дети - варвары.

Все они улыбаются лицом.

Все дети - грубы.

Но они становятся старше.

Наблюдают

Учаться, - он остановился, размышляя.

Подбирая нужные слова.

– У варваров нет женщин, чтобы обучить их цивилизованности.

Варвары не могут научиться.

Я мог понять, что он не хотел, чтобы это прозвучало как оскорбление, но его слова только сильнее убедили меня в моем стремлении изучить все детали языка жестов Адем.

Темпи поднялся и принялся разминаться используя некоторые растяжки, идентичные тем, что использовали акробаты в нашей труппе, когда я был моложе.

Спустя минут пятнадцать таких скручиваний то в одну, то в другую сторону, он принялся медленно исполнять свою похожую на танец "пантомиму".

Хотя я и не знал этого тогда, но это упражнение называлось Кетан.

Все еще уязвленные замечанием Темпи о том, что "варвары не могут научиться", я решил повторять за ним.

В конце концов, я все равно не знал, чем себя занять.

И как только я попытался подражать ему, мне стало ясно сколь дьявольски сложным это было: поддерживать руки в форме чаши так, чтобы ноги оставались в правильном положении.