Страх Мудреца. Дилогия

Я отрезал ломтики теплого белого хлеба для тех, кто хотел их.

Мы обменивались кивками и иногда вежливыми жестами с теми, кто проходил в очереди.

Я был достаточно осторожен, чтобы осуществлять только самый краткий зрительный контакт, и пытался убедить себя, что это было просто совпадением, что так мало людей, казалось, были заинтересованны сегодня в хлебе.

Карсерет устроила показ своих чувств на всеобщее обозрение.

Сначала она добралась до начала очереди, а затем сделала широко видимый жест [брезгливого отвращения] перед уходом, оставив свою деревянную тарелку.

Позже Нэйден и я, как правило, мыли посуду.

– Вашет рассказывала мне, что твое фехтование развивается плохо, - сказал он без предисловий.

– Она говорит, что ты слишком сильно боишься своих рук, и это делает тебя нерешительным.
– [Строгий упрек.]

Я застыл в ответ на его резкость, борясь с желанием посмотреть на его изувеченную руку.

Я кивнул, не доверяя себе говорить.

Он отвернулся от чугунка, который он был очищал и протянул перед собой руку.

Это был дерзкий жест, и лицо его было тяжелым.

Тогда я посмотрел, поскольку игнорировать это было бы грубым.

Остались только его большой и указательный пальцы, достаточно, чтобы брать вещи, но не достаточно для любой тонкой работы.

Половину его руки составляла масса сморщенных шрамов.

Я сдерживал свое лицо прежним, но это было тяжело.

В некотором смысле я увидел свои худшие опасения.

Я чувствовал себя очень стесненным из-за моих неповрежденных рук и боролся с желанием сжать их в кулаки или спрятать за спиной.

– Прошел десяток лет с тех пор, как эта рука держала меч, - сказал Нэйден.

[Гордый гнев.]

[Сожаление.]

– Я долго думал о том бое, в котором были потеряны мои пальцы.

Я не терял их из-за опытного противника.

Они упали из-за нескольких варварских рук, которые были лучше приспособлены для лопаты, нежели для меча.

Он согнул два пальца.

В некотором смысле ему повезло.

Были и другие Адем в Хаэрте, потерявшие обе руки или глаза или конечности до локтя или колена.

– Я долго думал.

Как я мог спасти мою руку?

Я думал о моем контракте защищать барона, чьи земли были охвачены восстанием.

Я думал: что, если бы я не взял этот контракт?

Я думал: что, если бы я потерял левую руку?

Я не мог говорить, но я мог держать меч.
– Он позволил своей руке упасть в бок.

– Но держать меч не достаточно.

Надлежащему наемнику требуется два меча.

Я никогда не мог сделать Любовник из окна или Спящий Медведь только с одной...

Он пожал плечами.

– Это роскошь оглядываться назад.

Вы всегда это можете сделать, но это бесполезно.

Я носил красное с гордостью.

Я принес более двух сотен и тридцати талантов в школу.

Я был вторым камнем, и я сделал бы третий со временем.

Нэйден снова поднял свою покалеченную руку.

– Я мог бы не получить ничего из этого, если бы я жил в страхе потерять мою руку.

Если бы я вздрогнул и сжался, я никогда бы не принял Латанта.

Никогда не стал бы вторым камнем.

Я был бы целым, но я был бы меньшим, чем я есть сейчас.

Он повернулся и начал снова драить горшки.

Через некоторое время я присоединился к нему.

– Разве это плохо?
– спросил я тихо, не в состоянии помочь себе.

Долгое время Нэйден не отвечал.

– Когда это впервые случилось, я подумал: это было не так плохо.

У других раны были хуже.

Другие умерли..

Я был удачливее, чем они.

Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– Я пытался думать, что это не так плохо.

Моя жизнь продолжалась.

Но нет.

Жизнь остановилась.

Многое было потеряно.

Все было потеряно.

Затем он сказал, - Когда я сплю, у меня есть две руки.

Мы закончили блюда вместе, разделяя между собой молчание.

Иногда это все, чем вы можете поделиться.

***

Селин учила меня своим собственным урокам.

А именно, что есть противники, которые, не колеблясь наносят удар, пинок или засаживают локтем мужчине прямо в его гениталии.

Никогда достаточно сильно, чтобы постоянно ранить меня, уверяю вас.

Она сражалась всю свою молодую жизнь и обладала контролем, который так высоко ценился Вашет.

Но это означало, что она точно знала, насколько сильно ударить, чтобы оставить меня ошеломленным и шатающимся, делая ее победу абсолютно бесспорной.

Так что я сидел на траве, чувствуя уныние и тошноту.

После потери мной трудоспособности, Селин утешительно хлопала меня по плечу, прежде чем пройти беспечно мимо.

Без сомнений идя снова танцевать среди ветра, подбрасывающего ветви меч-дерева.

– Вы занимались хорошо до конца, - сказала Вашет, опускаясь на землю напротив меня.

Я ничего не сказал.

Как ребенок, играющий в кошки-мышки, это была моя искренняя надежда, что если я закрою глаза и останусь совершенно неподвижным, боль не сможет найти меня.

– Ну, я видела ее удар, - отмахнулась Вашет.

– Он был не таким тяжелым, как этот.
– Я слышал, как она вздохнула.

– Тем не менее, если тебе необходим кто-то, чтобы посмотреть на них и убедиться, что они все еще неповреждены...

Я слегка усмехнулся.

Это было ошибкой.

Невероятная боль развернулась в паху, переходя вниз на мое колено и вверх до моей груди.

Тошнота выкрутилась из меня и я открыл глаза, чтобы стабилизировать себя.

– Она вырастет из этого, - сказала Вашет.

– Я надеюсь на это, - сказал я сквозь зубы.

– Это вредная привычка.

– Это не то, что я имела в виду, - сказала Вашет.

– Я имею в виду, что она вырастет высокой.

Надеюсь, тогда она будет распространять свое внимание более равномерно по всему телу.