Страх Мудреца. Дилогия

И я заплел часть красных ниток между струнами.

Частично, чтобы они не звенели слишком сильно и отчасти из-за отчаянной надежды, что это может принести мне удачу.

Я начал с исполнения "В деревне кузница". Я не пел, обеспокоенный, что Вашет обидится, если я пойду так далеко.

Но даже и без слов, это песня звучит, как плач.

Это музыка, которая говорит о пустых комнатах, холоде кровати и потере любви.

Не останавливаясь, я перешел к "Ожиданию фиалки", затем к "Дому на Западе от Ветра". Последнюю песню любила моя мать и когда я играл, я вспомнил о ней и начал плакать.

Затем я играл песню, которая пряталась в центре меня. Ту бессловесную музыку, которая двигалась через секретные места в моем сердце.

Я играл ее осторожно, наигрывая ее медленно и низко в темной ночной тишине.

Я хотел бы сказать, что это веселая песня, что она сладкая и яркая, но это не так.

И, в конце концов, я остановился.

Кончики моих пальцев горели и болели.

Прошел месяц, с тех пор, когда я играл в течение длительного времени, и они потеряли свои мозоли.

Подняв глаза, я увидел, что Вашет оттащила мой шаед в сторону и наблюдала за мной.

Луна висела позади нее, и я не мог видеть выражение ее лица.

– Вот почему у меня нет ножей вместо рук, Вашет, - сказал я спокойно.

– Это то, что я есть.

Глава 122 Уход.

На следующее утро я проснулся рано, быстро поел и вернулся в свою комнату, прежде чем большинство из школы не пошевелилось в своих постелях.

Я закинул за плечи мою лютню и дорожный мешок.

Я завернул шаед вокруг себя, проверяя, что все, что нужно было правильно уложено в карманы: красная струна, восковый моммет, хрупкое железо и пузырек с водой.

Затем я надел капюшон моего шаеда и оставил школу, пробираясь к дому Вашет.

Вашет открыла дверь между моим вторым и третьим ударом.

Она была без рубашки и встала с обнаженной грудью в дверях.

Она многозначительно посмотрела на меня, принимая во внимание мой плащ, дорожную сумку и лютню.

– Это утро для посетителей, - сказала она.

– Входи.

Ветер еще холоден так рано.

Я вошел внутрь и споткнулся на пороге так, что мне пришлось опереться другой рукой на плечо Вашет, чтобы удержать себя.

Моя рука неуклюже поймала ее волосы, когда я сделал это.

Вашет покачала головой, когда она закрыла за мной дверь.

Равнодушная к своей почти полной наготе, она завела обе свои руки за голову и начала заплетать половину своих распущенных волос в короткую, жесткую косу.

– Солнце едва появилось на небе сегодня утром, когда Пенти постучала в мою дверь, - сказала она в разговоре.

– Она знает, что я была зла на тебя.

И хотя она не знала, что ты сделал, она говорила от твоего имени.

Удерживая косу одной рукой, Вашет потянулась за полоской красной ленты и завязала ее.

– Затем, не успела моя дверь закрыться, мне нанесла визит Карсерет.

Она поздравила меня с тем, что я наконец дала тебе то лечение, которого ты заслуживаешь.

Она потянулась назад к косе с другой стороны волос, которую ее пальцы проворно скручивали.

– Обе они раздражали меня.

Как будто не было другого места, чтобы поговорить о моем ученике.

Вашет завязала вторую косу.

– Тогда я подумала про себя, чье мнение я уважаю больше?
– Она посмотрела на меня, что сделало это для меня вопросом, на который нужно ответить.

– Вы больше уважаете свое собственное мнение, - сказал я.

Вашет широко улыбнулась.

– Ты совершенно прав.

Но Пенти не совсем дура.

И Карсерет может быть злой, как человек, у которого такой характер.

Она взяла длинный кусок темного шелка и обвила его вокруг ее туловища, по плечам и по ее обнаженной груди, поддерживая и держа их близко к своей груди.

Потом засунула конец ткани на себя, и он как-то остался плотно закрепленным.

Я видел, как она делала это несколько раз, но, как все это работает, по-прежнему было для меня загадкой.

– И что вы решили?
– спросил я.

Она пожала плечами своей кроваво-красной рубахой, одетой поверх ее головы.

– Ты все еще остаешься головоломкой, - сказала она.

– Мягкий и проблемный, умный и глупый.
– Ее голова вышла из рубашки и она серьезно взглянула на меня.

– Но тот, кто разрушает головоломку, потому что не может решить ее, оставляет Летани.

Я не такой человек.

– Я вижу, - сказал я.

– Я был не рад покинуть Хаэрт.

Вашет подняла бровь на это.

– Я осмелюсь сказать. что ты не будешь.
– Она указала на футляр лютни, висящий на моем плече.

– Оставь это здесь или люди будут говорить.

Оставь свою сумку тоже.

Ты сможешь вернуть их назад в свою комнату позднее.

Она изучающе поглядела на меня.

– Но возьми плащ.

Я покажу тебе, как бороться, когда его носишь.

Такие вещи могут быть полезны, но только если ты сможешь избежать в них запутаться.

***

Я вернулся к моему обучению так, как будто ничего не случилось.

Вашет показала мне, как избежать спотыкания об свой плащ.

Как он может быть использован для связывания оружия или разоружения неосторожных.

Она прокомментировала что он был очень тонкий, сильный и прочный, но никогда не казалась отмечающей что-нибудь необычное в нем.

Проходили дни.

Я продолжал работать в паре с Селин и в конце концов научился защищать мою драгоценную мужественность от всех форм грубых атак.

Понемногу я повысил свой уровень до того, что мы стали обмениваться победами взад и вперед.

Было даже несколько бесед с Пенти во время еды, и я был рад, что хотя бы один человек готов иногда улыбнуться в мою сторону.

Но уже не было той моей легкости в Хаэрте.

Я слишком близко подошел к катастрофе.

Всякий раз, когда я говорил с Вашет, я думал дважды перед каждым словом.

Некоторые слова я обдумывал по три раза.

И в то же время Вашет, казалось, вернулась к своим знакомым кривым ухмылкам, я подлавливал ее, когда она смотрела на меня время от времени и лицо ее было мрачным, а глаза пристальными.