Страна грез

– Может, это все же был Нью-Йорк! – запротестовала мама. – Ну почему мы не назвали его?

– Понятия не имею, - мрачно ответила Боу, и они обе замолчали. Стюарт бросил кубик.

– Мам? Пап? – редкий момент молчания показался мне подходящим.
– Это Роджерсон Биско.

Все подняли головы и посмотрели на нас, точнее, на него. Я тоже взглянула на него – на эту смуглую кожу, глубокие зеленые глаза, бандану. Боу, как всегда, была первой, кто заговорил.

– Привет, Роджерсон, - приветливо сказала она. – Я Боу Коннелл.

– Стюарт, - помахал рукой Стюарт.

– Здравствуйте, - вежливо улыбнулся Роджерсон. Мама поднялась и подошла нему, протянув руку.

– Добрый день, Роджерсон, - произнесла она, и они обменялись рукопожатиями. – Кстати, ты, случайно не знаешь, в каком городе население достигло одного миллиона человек в первый раз?

– Маргарет, пожалуйста, - сказал отец. – Твоя очередь прошла.

– Только потому, что ты отвлекал и торопил меня!

– Хм, - Роджерсон нахмурился. – Это Лондон. Верно?

Мама повернулась к отцу, который перевернул карточку в поисках правильного ответа.

– Он прав, - сказал папа, потеплевшим голосом.

– О боже! Лондон! – мама хлопнула рукой по столу так, что чашки подпрыгнули. – Ну конечно же, это Лондон!

– Та-ак, - деловито потерла ладони Боу, - принесите этому мальчику стул, мы берем его в команду! Уж сейчас-то мы вас сделаем, - шутливо погрозила она Стюарту. – Присаживайся, Роджерсон!

– Нет, нет, нет, - запротестовал папа, помахав брошюрой с правилами. – Здесь ясно говорится, что одна команда не может быть больше другой!

– Нам пора идти, - громко сказала я. – Правда.

– Бросай кубик, ну же! – поторопила мама папу. Боу пододвинула стул и потянула Роджерсона на него, затем протянула ему печенье, которое он вежливо взял, но есть не стал. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.

– Хорошо, - провозгласила Боу. – Джек и Стюарт! В античности это считалось застывшим светом или слезами богов. Что это было? Время! – она хлопнула по таймеру.

Стюарт и папа как один сдвинули брови, потянулись за печеньем и начали задумчиво жевать.

– Кажется, кому-то нужен независимый эксперт, - передразнила мама отца.

– Не знаю, - удивленно ответил папа. – Застывший свет или слезы богов… Возможно, это было нечто природного происхождения…

– Время вышло! – воскликнула мама под звон таймера и показала отцу язык. Папа потер подборок и покачал головой, глядя на Стюарта с раскаянием.

– Ладно, тогда Роджерсон, - предложила Боу. – Что ты думаешь?

Роджерсон посмотрел на меня. Я закатила глаза.

– Янтарь, - отозвался он. – Застывшая смола. Правильно?

Боу кивнула, а мама взглянула на меня, расширив глаза, и я поняла, что она впечатлена.

– Роджерсон, ты просто гений!

Боу энергично закивала.

– Откуда такой широкий кругозор?

– Нам правда пора идти, - сделала еще одну попытку я.

– Не знаю, - пожал плечами мой парень. – Просто смотрел слишком много National Geographic, думаю, в этом все дело.

– Бросай кубик, Маргарет, - сказал отец, поднимаясь. – Роджерсон, было приятно с тобой познакомиться, - он протянул руку.

– И мне, сэр, - Роджерсон пожал ее. Затем он протянул руку Стюарту, но тот просто похлопал его по плечу – Стюарт не признавал официального общения.

– Повеселитесь, детки, - весело сказала Боу, маша нам на прощание, когда мы наконец-то направлялись к дверям.

Оказавшись на улице, Роджерсон снял бандану и убрал её в карман, встряхнув головой.

– Мне так жаль, - смущенно сказала я, когда мы сели в машину. – Они просто… Они немного странные, когда играют в эту игру. Она как наркотик или еще что-то.

– Все в порядке, - ответил он, заводя мотор и включая радио. Led Zeppelin. Прелестно.

– Так, - заинтересованно спросила я, - откуда ты столько знаешь?

– Ну, ты же слышала, что они сказали – я гений, - Роджерсон усмехнулся и достал сигарету.

– А если серьезно? – я пододвинулась ближе. – Чего еще я о тебе не знаю?

Он покачал головой, выдыхая дым.

– Скоро узнаешь. Длинных историй всегда много.

– О, ну конечно, - хмыкнула я. – Ты прямо ходячая загадка.

Он рассмеялся.

– Дело в волосах, ты же знаешь.

– Да, - отозвалась я, проводя рукой по его лицу, такому загадочному и такому родному. – Я знаю.

***

Если мы с Роджерсоном не сидели в его машине или не ездили по всему городу, значит, мы были в его огромном доме, устраивая беспорядок на безупречно убранной кровати. Сейчас я вела себя совершенно иначе, моим кредо стало: «Не-Кэсс-поведение», так что, может быть, именно это и послужило причиной тому, что у нас с Роджерсоном все происходило довольно быстро. До этого мой опыт с мальчиками был весьма ограничен. Одного парня, Энтони Уэйна, я встретила в лагере летом. Мы были яркой, если так можно сказать, парочкой, практически не отходили друг от друга, но, когда он вернулся домой, в Мэн, все просто сошло на нет. Типичный летний роман. Затем, где-то через год, я встречалась с выпускником Эмметом Пеком – он сидел рядом со мной на уроках экологии. Мы были вместе четыре месяца, и он хотел, чтобы я переспала с ним. Но, как бы сильно он мне не нравился, я не могла переступить некую черту – так что мы расстались. Серьезно, мне всегда хотелось, чтобы мой первый раз произошел с кем-то, кого бы я действительно запомнила, и сейчас я чувствовала, что, вероятно, скоро буду готова к этому. С Роджерсоном. Но все же здесь я не торопилась, ведь такой момент должен быть особенным, а не произойти походя, в пылу любовной горячки. Он, кажется, понимал это и готов был ждать, но, когда его руки двигались к «опасной зоне», а поцелуи спускались по шее и ниже, я понимала, что ждать слишком долго он не намерен. Впрочем, теперь я начала осознавать, что имела в виду Рина, когда качала головой и улыбалась в ответ на мои вопросы о том, что же она нашла в Билле.

Роджерсон казался человеком из другого мира, с ним я словно открывала все заново. Даже жизнь с ним становилась другой. После тренировок он всегда подвозил меня до дома, на вечеринках представлял друзьям, которые смотрели на меня, как на мультяшного персонажа, а не обычную девушку. С ним я чувствовала себя особенной. Я становилась другой. Не Кэсс. Но и не Кейтлин О`Корин.

Впрочем, об этом я старалась не думать, ведь с ним все менялось только в лучшую сторону. И, боже мой, как же сильно я его любила! Мне нравилось в нем абсолютно все – запах его кожи, такой терпкий и сладковатый, его дикарская прическа («Всё дело в волосах!»), то, как он клал руку мне на талию, когда я подходила к нему. Он был таким внимательным, его глаза всегда следили за каждым моим движением, словно он был готов подхватить меня в любой момент и уберечь от всего на свете.

Конечно, наркотики никуда не делись. Роджерсон участвовал в рискованном бизнесе, продавая травку, кокаин и другие запрещенные вещества ребятам из Perkins Day и Джексонской школы. Из-за этого, плюс еще тот факт, что он никогда не упоминал о школе, я была удивлена, когда однажды нашла в его комнате проверенный тест по алгебре (где он набрал 98 баллов) и реферат по английскому - «Штормы и жертвы: погода и эмоции в «Короле Лире», за который он получил A- (*оценка «A» в европейской и американской система образования равняется нашей «5»). Видимо, «Исторические поиски» были не единственной сильной его стороной. Под сиденьем машины я обнаружила скомканное письмо от босса Роджерсона, где говорилось, что он, Роджерсон, «мог бы идти по правильному пути, но его легко сбить с дороги». Роджерсон был перфекционистом во всем – от знаний в починке машин до построения сложных предложений на французском. Мне же предстояло подтянуть свои оценки, потому что в последнее время я стала проводить гораздо больше времени с ним, даже когда мои родители думали, что я занята чем-то, связанным с командой болельщиц.