Страна мыслителей

– Да, нынешние зятья – не то, что раньше.Этим палец в рот не клади – живо оттяпают да еще и скажут, что так и должно быть.

– Ко всему прочему и со своим мужем поругалась. Пошли, значит мы с ним с горя в ресторан. Ну, заказали все, как положено. Сидим, ждем, а eду все не несут , да не несут. Наконец, мой не выдержал, подозвал официанта и спрашивает: “А долго ли нам, милейший, еще ждать’?” А тот возьми да и ответь ему. “А куда вы так торопитесь? Ведь наш ресторан работает до часу ночи.” Ну. Супруг ему и врезал . Что тут было! Короче, выставили нас из ресторана не солоно хлебавши. Ну, я и говорю ему: “Ты что же, старый, меня круглой дуpoй считаешь, коли так по-хамски ведешь себя в моем обшестве’’” А он мне! Да нет, хотя я могу и ошибаться. Это мне-то! А ведь сколько я через него лиха хлебнула! Другая давно бы уже выперла его, а я все еше терллю. Даже в первую брачную ночь и то не смог повести себя по-человечески. Набросился на меня как скотина какая-то, а потом и говорит еще: “JIюбимая, если бы я знал, что ты целочка, я бы обошелся с тобой более нежно.” Дураку даже невдомек было, что я просто не успела вовремя снять колготки. Ох, и надавала же за это я ему по роже. Да чего уж там, как говорится: кто старое помянет, тому и глаз вон. Вот такие-то дела, Прасковья Абрамовна.

– Представляете, мой внук говорит сегодня мне: “Бабушка купи мне барабан.” Нет, говорю, внучек у нас и без этого шуму хватает. Taк он не отстает, противный, купи, говорит и все. Я, бабулечка на нем играть буду только, когда все лягут

спать.

– Я вот удивляюсь на вас, Софья Давыдовна. Вы вроде уже и в возрасте, а зубы у вac ну точь-в-точь как у молодой, такие все красивые да холеные!

– Это наследство моего батюшки.

– В самом деле?! Надо же. как они вам все-таки подошли!

А мой зять и того хуже. Этот и вовсе попросту ,дуpaк. Пришли они вчера с дочкой в ателье получать его брюки. Ну, ему и говорят: “Ни на ком еще так чудесно не сидели сшитые нами брюки.” Так, он, простофиля, и поверил, даже не обратил внимание на то, чтo они немного жмут ему под мышками.

– А дочка, что не могла подсказать ему, что ли?

– Да она, дура, ему во всем потакает! Вот недавно он

cпросил у нее, при мне это было: “Скажи дорогая, а сколько у тебя мужчин было до меня?” Так она, дура, аж до вечера считала.

– Да, это плохо, когда муж женой руководит. А мне Moиcей Борисович так и не отдал долг. Намедни я зашла к нему и говорю: “Когда же наконец, вы соизволите отдать мне долг’?” А он и отвечает мне, хам немытый: “А когда рак на горе свистнет.” Ну, я, конечно, обиделась и говорю ему: “Последний раз вас об этом спрашиваю.” Так он мне: “Ну, наконец-то, и вы, похоже, успокоились.”

– Да, с нашими мужчинами просто беда! Я еще до

замужества пришла тут к одному в гости. Э, да что там говорить, просыпаюсь утром первая обвожу еще слегка

затуманенным взглядом комнату и думаю: “Да и комната у тебя, похоже. тоже маленькая!”

– О чем это вы? Я что-то не поняла.

– Да так, к слову пришлось.

– Кстати, к слову, зашел вчерась ко мне водопроводчик Вася, да вы его тоже знаете, высокий тaкoй, импозантный, в соседнем ЖЭКе работает. Зашел значит, и говорит: “Тетя Паша, одолжите, пожалуйста, десять рублей до получки.” А я ему и говорю: “Ты. Вася сначала садись, покушай, а

потом можно будет и о делах поговорить.” Ну он, конечно, не отказался, он ведь такой вежливый. Сидит, значит, и кушает. А тут Бобик наш с улицы пришел и первым делом сразу же на кухню, а там уже Вася. Ну Бобик и взглянул на него чуток по-хозяйски. Понял это Вася, а как понял, так сразу и спрашивает: “Чего это, тетя Паша, ваш пес так недобро на меня смотрит’?” “А, не обрашайте внимания. – говорю. – он всегда так смотрит на тoгo, кто ест из его миски.” Taк глупый Вася выскочил из моей квартиры кaк ошпаренный, начисто забыв, что пришел просить десять рублей.

– И правильно вы его, с мужчиной чем строже, тем он становится лучше! Я вот тоже иногда своему говорю: “Если ты, козел, настолько дуpнoй, что простых вешей и тех не запоминаешь, не стесняйся записывать, я-то ведь записываю!

– И что он’?

– Кажись понял. Во всяком случае , теперь всегда носит с coбой бумагу и карандаш.

– А со мной, ну, прямо беда какая-то: когда утром я слышу звук будильника, мне кажется, что в меня выстрелили!

– И вы, конечно же сразу, вскакиваете.

– Что вы, лежу как убитая!

– Да, это, без сомненья плохо. А вы npoбoвaли к доктору?

– Нет еще.

– И не надо. Заболел у меня как-то муж. Ну, вызвала я доктора. Пришел, значит он, осмотрел больного, выписал необходимое лекарство да и ушел восвояси. А лекарство, заметьте дорогое. Стал принимать муж это лекарство, а оно и не помогает. Расстроилась я, прибегаю в поликлинику, нy и к этомy вpaчу. Так мoл и так, говорю, доктор, подскажите, что делать, моему мужу стало хуже. “Неужели и пиявки не помогли’?” – удивляется доктор. “Простите но он cказaл, что больше их есть не может.”

– И что доктор?

– Выпал в осадок.

– А им, врачам, всегда смешно. Можно подумать, что они сами никогда не болеют. Я вот тоже пришла как-то к одному на прием и говорю ему: “Доктор, у меня сильные боли между лопатками, помогите, пожалуйста.” А он мне: “Вы, наверное, многo курите’?” Я ему: “Нет, я совсем не курю, более того, я даже не пью.” Подумал он немного, да и говорит: “Ну, тогда вы, наверное, злоупотребляете мужчинами??” “Что вы, – говорю,-доктор, я кроме мужа ни с кем.” Тогда я не знаю, в чем дело, – обижается доктор. – это у вас, повидимому крылья начали расти.”

– Ну и хамло. Я вот на npошлой неделе тоже столкнулась с таким. Еду я в троллейбусе, давка – жуть. Держусь из последних cил за какого-то мужчину, а он мне, поганец нетерпеливый, неуспели мы проехать и трех остановок, сердито так заявляет: “Женщина, вы еще долго будете держаться за меня’?” Пришлось проглотить и обратить все в шутку, сказав, что я не знала, что он собирается выходить..

Прасковья Абрамовна смотрит на часы.

– Ой, простите. Софья Давыдовна, но мне уже пора, надо ужин готовигь, а то , дочка с внучкой скоро придут.

– Да и мне уже надо идти, Прасковья Абрамовна, внук наверняка, уже проснулся, кушать требует. Надеюсь, мы с вами еще не раз свидимся.

– Дай то Бог!

Обе встают и уходят.

12.05 91 г.

И НА СТАРУХУ БЫВАЕТ ПРОРУХА

Персональный пенсионер всесоюзного значения Иван Моисеевич Петров, до женитьбы Блюкменхагер, отложил в сторону журнал, крякнув, допил оставшийся в стопке коньяк и, качая головой с явно недовольным видом, отправился смотреть программу «Время». Включив телевизор, Иван Моисеевич внимательно уставился в амбразуру экрана. Интересно, чем же его -порадуют на этот раз. Иван Моисеевич был явно не в духе. Статья в журнале повергла его прямо-таки в шоковое состояние. Еще бы, ведь в ней: говорилось, о том что все беды в гоcударстве, случившиеся за пять лет перестройки, произошли всецело по вине евреев. И хотя Иаан Моисеевич числился русским, он всегда симпатизировал евреям. Однажды он даже чуть не женился на еврейке. Итак, Иван Моисеевич уставился в телевизор. Поначалу передача ему нравилась. Еще бы, передавали международные новости и, как водится, это был сплошной боевик. Но когда перешли к событиям внутри страны, настроение Ивана Моисеевича, начавшее было улучшаться, снова ухудшилось.

Причем похоже ухудшилось, увы, окончательно. Да это было и неудивительно, ибо говорили лишь о перестройке, и каждый новый сюжет кричал о каком-нибудь очередном достижении. Наконец, Иван Моисеевич не выпержал. Со словами «какие к черту достижения, окончательно все развалили», он прямо-таки вырвал шнур из розетки. Сказать, что в этот миг Иван Моисеевич был зол, это значит

вообще остаться безмолвным. Нет, в этот миг Иван Моисеевич был просто невменяем, а это обычно не сулило ничего хорошего. Уж кто-кто, а родные об этом кое-что знали.