Страна тысячи городов
Шрифт:
Однако большинство таких документов составлялось на коже, найти которую в природных условиях Нисы надежды нет. Вместе с тем оказалось, что нисийские писцы, экономя дорогостоящие материалы, нашли им остроумную замену, вполне устроившую и современных археологов. Для первичного учета на Нисе использовались обломки глиняных сосудов, прекрасно сохраняющиеся в течение столетий. Свыше двух тысяч таких черепков с надписями, или, как их называют, следуя древнегреческой терминологии, остраконов, найдено было в ходе раскопок царской крепости Парфиены. Все эти находки сосредоточены в ее северной части, где располагались обширные царские хранилища и кладовые. Среди них имелись и многочисленные винные склады, где длинными рядами стояли глиняные бочки — хумы. На обломках этих хумов, кстати, и делали свои черновые записи нисийские писцы. Хумы как бы жили две жизни. Сначала в огромном глиняном сосуде хранилось само вино, а затем черепок хума служил этикеткой — указателем, прилагавшимся к очередному хуму с вином.
Нисийские остраконы сразу как бы приподняли завесу над многими сторонами административной системы Парфиены. Читая древние документы, мы попадаем в живой, будто пульсирующий
Подавляющее число документов составлено по одному образцу: это записи предварительного учета. Затем эти записи объединялись в более подробные ведомости, составлявшиеся, правда, на более надежном материале, чем битые черепки. Вот типичная надпись: «В этом хуме из имения Фриапатикан из виноградника податного, который в руке сатрапа 17 мари[6] вина. Внесено на год 188, принес Хумаяк, доставщик вина, который (родом) из Артаставанака». Ниже следует дополнительная запись: «и 2 мари 1 кавчий вина есть скисшее». Таким образом, в 60 году до н. э. (этой дате соответствует 188 год аршакидской эры) в Михрдаткирт в порядке податей доставлено вино из окрестного виноградника и залито в хум, помещавшийся в винном складе крепости. Затем большая часть его была израсходована, а небольшой остаток при соответствующей ревизии определен как скисший и негодный к употреблению.
Такие ревизии были необходимы, так как помещавшийся в хумах продукт принадлежал к числу тех, которые особенно легко поддаются всяким «усушкам и утрускам». Видимо, именно поэтому наполненные хумы опечатывались кравчими, а при вскрытии печатей составляли специальные документы вроде актов, образцы которых также сохранились до наших дней. С проведением ревизий связаны и пометки, встречающиеся на остраконах и сделанные иным почерком, чем основной текст. «Начальник писцов», «сатрап», — читаем мы на этих пометках, означающих, вероятно, должность тех лиц, от имени которых производилась соответствующая проверка. Но надо полагать, что ловкие доставщики вина, кравчии и писцы находили возможность добраться до товара, вверенного их заботам и попечениям. Скорее всего именно различные злоупотребления вынуждали администрацию избегать назначения в то или другое поместье или селение доставщика вина родом из этой местности. Кроме того, уже назначенные лица обычно долго не засиживались на одном месте и постоянно перемещались.
Нисийские документы дают представление и о той области, из которой доставлялось в Михрдаткирт вино. Там находилось немало довольно крупных поместий; виноградники, входившие в их состав, обычно перечисляются. Многие поместья были названы в честь парфянских царей. Таковы, например, поместья, именуемые Митрдатакан, Артабанукан, и особенно часто встречающееся и бывшее, видимо, крупным центром виноделия поместье Фриапатикан. Оно было названо так по имени Аршакида Фриапатия, предшественника Митридата I. Имелось и «дворцовое поместье» (Аппаданак).
Встречаются записи о взносах, доставлявшихся от имени знатных персон и, возможно, представлявшие собой нечто вроде арендной платы, например взносы «от казначея» и «от главного начальника конницы», этой ударной силы парфянской армии. Видимо, область, откуда доставлялось вино в нисийские кладовые, была достаточно обширна. В документах упоминаются 17 поместий и свыше 10 селений. Среди них встречаются как будто перекликающиеся с современными названиями населенных пунктов юга Туркменской ССР. Таковы, в частности, Артык — ныне станция Ашхабадской железной дороги; Каахка, сейчас крупный районный центр; небольшое селение Чаача; возможно, даже Мерв и Керки, города, находящиеся уже совсем далеко — на берегу Аму-Дарьи.
Винные склады Нисы, где столь тщательно велись учет и документация, могли содержать в своих погребах до полумиллиона литров вина. Это винное море всегда было к услугам Аршакидов, буде они желали посетить крепость, носившую имя Митридата. «Войны и пиры» — этот извечно традиционный лозунг аристократии был популярен и в парфянской среде. Мы, правда, пока не знаем, как протекали пиры в Нисе, и какие застольные песни исполняли здесь парфянские барды. Но у Плутарха сохранилось описание празднества, происходившего при дворе армянского царя Артавазда в тот момент, когда там находился и сам парфянский «царь царей» Ород. Оба с нетерпением ожидали известий о столкновении аршакидской армии с легионами Красса. «Ород уже помирился с Артаваздом армянским, — повествует Плутарх, — и согласился на брак его сестры и своего сына Пакора. Они задавали друг другу пиры с попойками; часто бывали у них и греческие представления, ибо Ород не был чужд греческому языку я литературе… Когда ко двору была привезена голова Красса, со стола уже было убрано и трагический актер Ясон декламировал из «Вакханок» Еврипида… В то время как ему аплодировали, в зал вошел Силлак, пал ниц перед царем и затем бросил на середину зала голову Красса. Парфяне рукоплескали с радостными криками… и слуги, по приказанию царя, пригласили Силлака возлечь. Ясон же… схватил голову Красса и, впав в состояние вакхического экстаза, начал восторженно декламировать следующие стихи:
Мы несем с горы в свой дом недавно срезанный плющ,
добычу счастливой охоты»
Не менее захватывающие эпизоды, вероятно, происходили и в нисийской резиденции. Во всяком случае здесь к услугам Аршакидов имелся обширный комплекс дворцовых построек. Раскопки всех этих строений еще не завершены. Но уже сейчас ясно, что первое место среди них занимал большой парадный зал, бывший предметом особенных забот и внимания. Этот зал неоднократно перестраивался и видоизменялся за время своего почти пятисотлетнего существования. Внутренний его план образовывал почти правильный квадрат, достигавший в стороне 20 метров. Внешние стены четырехметровой толщины были возведены с большим запасом прочности и делали здание монументальным. Три парадных входа вели в помещение, в центре
которого стремительно уходили ввысь четыре восьмиметровые колонны, поддерживавшие перекрытие. Массивный зал замкнутой планировки, тяжеловесная сырцовая архитектура — все это сугубо местные черты, берущие свое начало, быть может, еще во дворце яз-депинского правителя. Но имеются в этом помещении, бывшем в древности скорее всего тронным залом, и явственные признаки иной культурной традиции. Не случайно Аршакиды именовали себя филэллинами и при их дворе декламировались стихи, написанные классиками Эллады. Это было время, когда повсюду на Востоке вкусы греков, местами еще находившихся у власти, их образ жизни, язык, культура стали своего рода модной нормой. Все это сказалось и на убранстве парадного зала Нисы.
Старая Ниса. Квадратный зал в первом (внизу)
и втором (вверху) периодах (реконструкция)
Так, здесь при раскопках были найдены терракотовые листья аканта, растения, излюбленного греческими архитекторами за его броскую декоративность. Такие листья образовывали пышные кущи капителей колонн, возведенных по коринфскому ордеру. Подобные коринфообразные капители имели и колонны квадратного зала. Кроме акантовых листьев в ходе раскопок неоднократно встречались также терракотовые плиты, видимо образовывавшие в древности наборный фриз в верхней части стен. На этих плитах между стреловидными бойницами помещены различные эмблемы. Имеется здесь и полумесяц, и знаменитый парфянский лук в налучье, и якорь, один из династийных знаков Селевкидов. Особенно характерны такие эллинистические эмблемы, как палица Геракла и маска льва, явно выполненные в традициях пергамской школы эллинистической скульптуры. Все это результат взаимодействия двух культурных начал. Восток понемногу усваивал лучшие достижения своих западных соседей, сам оказывая в свою очередь заметное влияние на соплеменников Еврипида и Фидия. Так и рождалась эпоха, получившая название эллинизма. Первоначально для стран Востока было характерно именно сильнейшее воздействие эллинских начал, не переработанных еще в духе местных традиций.
Это время особенно ярко характеризуется вещами, найденными в сокровищнице Михрдаткирта. Как упоминалось выше, сокровищница помещалась здесь в огражденной особой стеной северной части царской крепости. Рядом находились и винные склады, о которых мы уже говорили. Здесь бдительно охраняемый вооруженными воинами располагался большой квадратный дом (длина стены — около 60 метров). Он состоял из девяти продолговатых помещений Войти в них можно было лишь через внутренний двор, находившийся в центре всего здания. Во двор снаружи вел один-единственный проход, усложненный к тому же дополнительными пристройками и ограждениями. Все эти предосторожности были далеко не случайными. В каждом из девяти помещений хранились ценнейшие произведения искусства, серебряная монета, различные художественные изделия из благородных металлов, а быть может, и полновесные слитки таких металлов.
Когда начались раскопки этого замкнутого комплекса, археологи сразу же обратили внимание на его необычный характер. Все двери оказались заложенными кладкой из сырцового кирпича. Комки сероватого вещества с многочисленными оттисками печатей, находимые у дверей, свидетельствовали о том, что помещение часто бывало опечатанным. Не менее ярко вырисовывалась и картина варварского разграбления, происшедшего, видимо, вскоре после падения правящей династии в начале III века н. э. При этом двери помещений оставались заделанными и запечатанными: грабители проникли внутрь здания через перекрытие. При виде наваленных грудами сокровищ глаза их разбегались, они хватали одни предметы, потом, отбрасывая их, бросались к другим, по их мнению, более ценным. Хрупкие вещи при этом ломались, но похитители, видимо отягощенные уже награбленным, не считали нужным нагибаться лишний раз. Так сохранились закатившиеся в угол ручки серебряных сосудов, серебряные и бронзовые фигурки, пригоршни серебряных монет. Несколько обветшавшие ритоны (крупные сосуды) из слоновой кости представлялись вещами, не имеющими особой ценности, и их безжалостно свалили в кучу, первоначально грубо выломав драгоценные камни, пошедшие на инкрустации. Серебряные монеты, вызывавшие сомнение в своем качестве, грубо надрубались кинжалом, и действительно в некоторых из них под тонкой серебряной оболочкой оказывалась свинцовая сердцевина. Такие монеты отбрасывались.
Старая Ниса.
Терракотовые архитектурные детали
Даже прекрасные мраморные статуи не были пощажены мародерами. Часть из них была разбита и брошена, часть унесена, мраморные осколки остались валяться в комнатах и на дворе. Нельзя не вспомнить при этом красочную картину разгрома войсками Александра Македонского сокровищницы ахеменидских царей в Персеполе. «Вооруженные столкновения, — пишет об этом событии римский историк Квинт Курций, — происходили и между самими победителями: кто захватил более ценную добычу, считался врагом, и, так как они не могли унести всего, вещи брались, какие подороже. Царские одежды они разрывали на части, мечами разбивали дорогие художественные сосуды, ничего не оставляли нетронутым, не уносили в целости: тащили отломанные от статуй части, кто что ухватил». Нет ничего удивительного в близком сходстве картины, созданной на основании археологических данных, и свидетельств древнего историка. Во все времена войны и сопутствующие им грабежи представляют собой довольно неприглядное зрелище независимо от того, вооружены ли мародеры бронзовыми мечами или скорострельными автоматами.