Страна воров на дороге в светлое будущее
Шрифт:
В Березниках я видел как-то страшную картину, может быть, самое страшное из того, что довелось посмотреть во время съемок. Я видел очередь за водкой, в которой стояло… около пяти тысяч человек! Нужно было видеть лица этих униженных людей: обозленные, ненавидящие. Ненавидящие власть, друг друга, самих себя.
Нужно заметить, что приключения человека, выстоявшего эту невообразимую очередь и получившего свои законные бутылки, на этом не кончались. Надо было еще донести драгоценное приобретение до дома. Никто не мог дать гарантии, что в темном дворе тебя не треснут тупым предметом по голове и не отнимут водку. Этот вид уголовного преступления очень распространен
Добавим к сему, что из небольшого гарнизона городской милиции семьдесят человек ежедневно отряжалось в очереди за алкоголем. При таком отвлечении значительных сил милиции очень трудно уследить за правопорядком.
Сейчас очередей за водкой уже нет. Покупай, сколько хочешь, в любое время дня и ночи. Коммерческая торговля «решила» проблемы со спиртным. Понятно — пить меньше не стали.
Разговариваю с начальником милиции Юрием Брагиным. Чудный человек. Когда я вижу таких милиционеров — а я немало перевидал их на своем веку — то начинаю понимать, почему, несмотря ни на что, в нашей стране сохраняется еще какой-то порядок.
— Много пьют, Юрий Федорович?
— Не больше, чем раньше.
— Как прошла ночка? Сколько увезли в вытрезвитель?
— Пятьдесят семь человек.
— А сколько заночевало под забором?
Брагин улыбается:
— Стараемся поднимать всех.
Что говорить, пьют в России много. Но надо бороться не с алкоголем — так мы уже тоже пробовали — ас причиной пьянства. От хорошей жизни человек не запьет.
Дело не в водке. Пить можно и моющие средства. Я видел в Сибири очереди за лаком, за средством для укрепления волос. Про одеколон уж не говорю. Это для публики интеллигентной. Из одеколонов даже коктейли составляются. Например: коктейль «Александр Третий». Красиво? Он из двух одеколонов — «Саша» и «Тройной».
Большинство преступлений — на почве пьянства. Или — ради пьянства. Нужно достать денег, чтобы выпить.
Присутствую на следственном эксперименте. Сын, 49 лет, рабочий, ранее судимый, убил отца и мачеху — женщину, которая его воспитала. Убил ради денег, родительских сбережений. Убил зверски — молотком по голове. Трупы пролежали в комнате целую неделю.
— Расскажите, как произошло убийство!
— 31-го день рождения у меня было, фактически. Ну, отметили его 29-го июля. Напились пьяными, конечно. Я говорю: «Пап, надо мне денег». «А х… говорит тебе, а не денег». Всяко обозвал меня. Ну а здесь молоток был, под койкой. Я ударил его пару раз молотком…
— Каковы ваши действия после убийства родителей?
— Я взял водки 5 штук и пошел в сарай…
Слышали? Взял водку и пошел в сарай.
Так сказать обмыть событие.
…Во время работы над фильмом «Так жить нельзя» случайно мы сняли кадр. В толпе полупьяных-полутрезвых ползет, на забаву ей, пьяный мужичок с шапкой в зубах. Собачье карабканье на четвереньках это ни возмущения, ни сострадания ни в ком из окружающих не вызывает.
Господи! Неужели сбудется: «И лицо поколения будет собачье!».
Так жить нельзя{Редакторская запись по сценарию и монтажным листам к фильму «Так жить нельзя»}
Кадры документального фильма «Так жить нельзя».
Милиция ведет хулигана. Тот держится нагло, уверенно. Задирается, угрожает:
— Убери руки!
Другой кадр. Среди бела дня по городу, по центральным улицам десятками, сотнями, праздно слоняются грязные, плохо одетые люди. Кто-то навеселе, кто-то спит тут же в кустах или прямо на парапете набережной. Его стаскивает
подошедший милиционер — он не хочет подчиняться, сопротивляется, готов драться. Милиционер его грубо бросает, потом скручивает. Окружающие спокойно наблюдают; никто не вмешивается.Еще кадры. В камере, за решеткой — молодые люди. Лица их спокойны, без тени раскаяния или страха. Мужество? Вера в себя, в воровской фарт? Непохоже… Скорее, безразличие: в тюрьме ли, на воле ли — все одно. И смерти не боятся, потому что жизнь — такая — не многим ее краше.
Преступники, рецидивисты в зоне… Опять те же спокойствие, неторопливость, почти вальяжность. Убийцы, насильники — в недавнем прошлом. А в будущем? Непохожи они на раскаявшихся, на исправляющихся… Значит — новые жертвы, новые слезы, воздетые к небу руки жен, матерей?
Давайте посмотрим на себя, на тех, кто идет по нашим улицам! Как мы не похожи на ту нарядную, жизнерадостную, улыбающуюся толпу, что катит вечером по каким-нибудь Елисейским полям!
А как может быть веселым народ, выстроенный в затылок друг другу? Человек, полжизни проводящий в очередях, сдавливаемый в вагонах метро, обозлен; люди ненавидят друг друга, глотки друг другу готовы перегрызть, особенно если стоят в очереди за тем, что подешевле. Ученые подсчитали: каждый 18-й инфаркт — в очереди!
А попробуй кто-то начать «качать права», защищая, между прочим, интересы соседей! Попросим сделать это нарочно одного нашего актера. Разъяренная толпа наверняка набросится на него!
О, эта страшная власть большинства!
«Распни его!» — кричали Пилату в Иерусалиме.
«Смерть собакам!», «Расстрелять бухаринских шпионов!» — кричали толпы людей на площадях советских городов.
«Иуда, продавшийся за тридцать сребреников!» — это уже о Борисе Пастернаке. Никто из оравших не читал, конечно, ни строки злополучного романа «Доктор Живаго».
«Клеветник! Мерзавец! Вон из СССР!» — об А. Солженицыне. Что он сделал, какую «клевету» сочинил, никто из кричавших, разумеется, не знал.
Академик Андрей Сахаров. Над этим старым человеком большинство одержало победу, и не одну. Его клеймили позором, обрывали бранными словами, отняли награды, наконец увезли в ссылку. А он выжил и продолжал выполнять свой долг.
Физик, отец водородной бомбы, лауреат всех немыслимых премий, включая Нобелевскую, академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Главный подвиг этого человека — его правозащитная деятельность в 60–80-е годы. Один против всех. Отрекшись от покоя и благополучия. Не ради себя, ради людей, ради своего народа. Чем он, этот народ, ему отплатил? Депутаты выкрикивали ему: «Клевета!», «Презираю его!», «Не давать Сахарову слова!». Естественно, долго выдерживать такую нагрузку старому человеку вряд ли будет под силу…
Итак, большинство снова травит возвратившегося из ссылки академика. Что это — жестокость или недомыслие? Надо полагать, и то, и другое. Во всяком случае, от этого «единодушия» один шаг до расправы физической — над любым, кто «не так» мыслит, «не то» говорит. Расправы — в подходящий момент.
Вот какими мы стали. А кого же воспроизведет такой человек? Себе подобного, такого же, как он.
Библейская легенда гласит, что Моисей вел свой народ из Египта на землю обетованную сорок лет — чтобы умерли люди, родившиеся в рабстве. Нам предстоит нечто подобное. Пройдет много десятилетий, прежде чем наше общество станет здоровым. Да и то, если лечение будет начато немедленно и решительно. 70 лет неправильного генетического хода нельзя исправить в пятилетку.