Страничные рассказы

Внимая певцу, я наблюдал, как воспринимали его мои спутницы. Лучше сказать, как не воспринимали, потому что, занятые чтением (блондинка) или своими беспорядочными мыслями (брюнетка), они не изменили своего поведения, как и выражения лиц. Они вели себя так, как будто певца вовсе и не было, и только, когда он проходил мимо них, блондинка, обращённая к нему лицом, бросила на гитариста короткий взгляд, каким обычно взглядывают на случайного прохожего, и снова уткнулась в книгу.

Стараясь понять их отношение к происходящему, я подумал, что в отличие от меня, испытавшего и, можно сказать, постоянно испытывающего страдания любви, и потому с пониманием встретившего певца, души моих спутниц, по-видимому, были в этом отношении белым листом. Но, вспомнив, что я в их годы и намного ранее до боли в сердце наслаждался хорошей музыкой или проникновенным исполнением, заключил, что мои спутницы – дети XXI века, забывшие выражение любви в слове и музыке.

Немного погодя, когда поезд летел уже по городу, я решил, что это моё заявление довольно вульгарное, и, продолжая размышлять о поведения моих спутниц в этой златоутренней, поэтической по воле случайного певца поездке, придумал два других взгляда на происшедшее.

Рассудочный взгляд: блондинку так заинтересовала её книга, в которой она находила ответы на свои почти отроческие почему, а брюнетка так была занята разрешением какого-то чрезвычайно важного сердечного движения, что они не способны были воспринимать что бы то ни было из внешнего мира.

Мистический взгляд: Мухаммед (пророк) говорил, что из трёх человек только один от рождения наделён способностью понимать и воспринимать любовь. Второй потенциально обладает этим качеством, он может быть разбужен для любви, а может и не познать это чувство никогда. Третий обречён жить, не зная, что такое любовь, живёт не по любви. Мне не хотелось утверждаться в мысли, что мои спутницы схожи с последним. Мне казалось, что их не отнесёшь и к наделённым любовью от рождения. Но если они относятся к людям с глубоко спрятанными запасами любви, то востребовать эти запасы может воспоминание о Боге (который и есть любовь). Разбудить нашу любовь к цветку, к музыке и словам, прославляющим любовь, может мысль о том, что цветок знает о Боге и цветёт в его славу, что музыка и слова любви звучат не случайно и возникли не по воле человека, а по воле Бога, чтобы мы восприняли их, как божественное послание нам, как весть о том, что и в нас присутствует Бог, присутствует любовь.

Но кто сейчас помышляет о Боге?

Тёмный лес. Любимая! Ау!

Я хотел бы подарить тебе песню!

Гармония

Недавно я испытал чудесное переживание, которое унесло меня от забот и тяжести повседневности в мир прекрасного, в тот мир, в миг перехода в который хочется сказать: Мгновение, остановись! Я слушал музыку, и вдруг одна пьеса показалась мне совершенной, гармоничной, искусной до такой степени, которой, казалось, не достигало ничто из созданий человеческого гения, как будто это было созданием небес. Мне казалось, что я не только присутствую при каком-то таинстве, не только наблюдаю его, но и проникаю в самую тайну, так что становится понятен и смысл происходящего, и все его причины и следствия. Вдруг я почувствовал огромное душевное облегчение от того, что мне посчастливилось соприкоснуться с высочайшей гармонией, облегчение, которое возникает в редкие минуты потрясений бесконечно прекрасным, когда суета жизни кажется ничтожной, недостойной человека, а от счастья непознанных ещё переживаний, которых, кажется, только и не доставало для полного познания жизни, и умереть не страшно. Возникает состояние душевного полёта, всепроникновения и в то же время – чувство высокого спокойствия, каким обладают только мудрецы.

То, что я пережил – трудно описать. Может, этот мой опус останется не понятым. Но с чем его можно сравнить? Мне кажется, подобные переживания иногда испытываешь после счастливых любовных свиданий.

Когда я бываю переполнен делами и заботами дня и становится дико от бессмысленности суеты, я слушаю эту музыку, чтобы прийти в себя (или уйти от себя?), успокоиться и немного «полетать». Иногда я слушаю её, оценивая с технической точки зрения, стараясь уловить каждый звук, чтобы оценить его уместность и поразиться и насладиться его безошибочностью. И, раздумывая о ритмах своей будущей художественной прозы, стараюсь запомнить чудодейственные музыкальные ритмы и повороты, вызывающие глубокие переживания и уносящие душу в небеса, чтобы попытаться подобное вызвать словом.

Сквозь радугу слёз

В пору, когда солнце стремительно идёт на убыль, приехал я в Кузбасс поздравить старшую сестру с днём рождения. Собрались немногочисленные родственники, и пришла соседка, пожилая женщина, подруга сестры.

Сначала были тосты и весёлые воспоминания, связанные большей частью с проделками наших детей и внуков. Затем пели песни. Запевала соседка. Её голос и пение оказались замечательными. Вскоре стала петь только она, а мы все превратились в слушателей. Особенно проникновенно была исполнена песня про горести девушки, выдаваемой замуж за нелюбимого. Слова и мелодия, простые и непритязательные, украшались отзвуками душевных переживаний певицы. Я насладился одной фразой, украшенной небесным символом – знаком божьего завета – «Смотрела сквозь радугу слёз».

Песни навели исполнительницу на воспоминания молодости. Я сразу почувствовал, что её манера говорить и даже сам голос напоминает о ком-то. Я понял, о ком, когда отвёл от неё глаза – Солженицын! Когда она разговаривала, это сказать было нельзя, но – когда рассказывала. Неторопливо и чётко выговаривая слова, она для убедительности, или подчёркивая эмоциональность момента, иногда повторяла только что сказанное. Говорила короткими фразами. Всё это производило впечатление важности и органичности рассказа, проникало в душу, и вместе с простотой и точностью слова – завораживало.

Начала она со своего замужества. Девчонку из семьи, живущей в нищете, влюблённую в молодого и бедного учителя, выдали за состоятельного руководителя их села.

– Я попрощалась со своим любимым и больше его не видела. Никогда не видела! Мужу я сказала: Не люблю тебя и не смогу полюбить никогда. А он меня сильно любил. Мне жалко было его, он сильно страдал. Да, он сильно страдал по мне. Я много раз просила его оставить меня. Говорила, уйди, пожалуйста, со мной тебе не будет счастья. Оставь, найди себе другую. Она тебя будет утешать, вытирать слёзы на твоих глазах. Но он любил только меня. Да, только меня. А я его терпеть не могла. Мы промучились всю жизнь. Теперь он больной, всё время сидит дома.

Углубляясь в воспоминания, она остановилась на 1937 годе – времени, когда особенно быстро сиротело население России.

– Отца взяли за частушку:

Жизнь красна на трудодне,

Всем со всеми наравне.

Хлеба нам теперь не нужно,

Ведь живот присох к спине!

Ему выходило десять лет. Но судьи пожалели детей. Кто будет растить такую ораву? Нас было десятеро. Ему уменьшили срок до пяти лет.

Женщина продолжала говорить короткими фразами, делая паузы, подчёркивающие значительность смысла и дающие время пережить услышанное:

– На пятом году отец не выдержал разлуку с семьёй. Он явился домой. Не выдержал – и пришёл! Но, когда только готовили стол для встречи, милиционер был же у крыльца. Теперь отцу определили полный срок.

Она прервала свой рассказ, призывая компанию помянуть родителей именинницы, которые тоже осиротели насильственным путём.

Мы сидели ещё долго, огорчая себя воспоминаниями и приходя в себя с помощью песен, слушая или подпевая.

В пору осени, к тому же у людей с крестьянской душой, естественен разговор об урожае. У сестры и соседки были участки земли при домах. Меня поразила соседка: она накопала несколько сот ведер картофеля и заготовила солений около трёхсот банок!

– У нас бывает много гостей, – оправдывалась она после моего удивлённого возгласа. – Кто помогает? Сын вспахал землю. А копать помогала твоя сестра.

Уже поздно вечером, когда гости разошлись, соседка пришла вновь. Она принесла ведро картофеля и просила меня взять его с собой.