Странные миры, странные гости

Джаред вернулся в спальню, кинул на кровать рубаху. Пора собираться, работа не ждет, назначена встреча. Случайно задев одну из деревянных тварей у изголовья, он отдернул руку: резное рыло оказалось горячим и… влажным. Поднеся запястье к глазам, он увидел яркий мазок алого цвета. Почувствовал металлический запах. Кровь. Вот тогда он вспомнил, чего не увидел последней пылкой ночью, чего не было. В зеркальном отражении не хватало одной из гнусных горгулий.

Взяв толстяка за грудки, Джаред припер его к стенке. Лавочник задыхался, похожие на ягодицы щеки покрыл румянец, изо рта доносилось тяжелое дыхание – пахло мятными леденцами. Торгаш упирался, но Джаред надавил коленом куда следует и чувачок раскололся, что твой гнилой орешек.

– Бога ради… не надо… я скажу… но это все сплетни старух, б-бред… она… она принадлежала маркизу… он был уверен… уф фрк… что кровать дарует ему силу… мужскую…

Тренированные пальцы Джареда сильнее стиснули шею пузана. Тот протестующе закряхтел, лопнула пуговица, щелчком отлетела к старинному бюро.

– Как она дает силу?

– Я слышал… знаю… хр-р… что через кровь… это все легенды… те бестии на изголовье… они в-вроде как живые… черная магия… оживают… летают… по ночам нападают… пожирают и п-пьют кровь и дают набухать…

Джаред скрипнул зубами. Оттолкнув толстяка, он дал ему отдышаться. Глаза последнего чуть не вывалились из орбит. Не ровен час, шлепнутся на пол. Закурив, Джаред тихо спросил:

– Как звали первого владельца кровати, ну, того маркиза?

Всхлипнув, хозяин лавки выдавил стон:

– Де Сад… Его звали маркиз де Сад…

Судьба-индейка. Indyk losu

Моисей Израилевич Кац всю свою сознательную жизнь отдал служению Кулинарной Музе. С тех самых пор, как в коммунальной квартире до колыбели маленького Мойши впервые донеслись «соблазнительные» запахи соседского варева, он стал верным воином ножа и сковородки. После техникума в советское время Моисей орудовал на заводской столовке, продавая из-под полы стыренную свинину.

Когда посыпался СССР и многие его знакомые подались в Землю Обетованную, Мойша нашел тепленькое местечко, и не где-нибудь, а в Метрополе! Потихоньку он подмял под себя всю тамошнюю кухню, а опосля разжился собственным бизнесом – открыл свой персональный ресторан с говорящим названием «Синай» [15] . Потянулась соответствующая публика, завязывались нужные знакомства.

В 90-е клиентами Моисея Израилевича были бизнесмены, депутаты и воры в законе. Он до сих пор бережно хранил в своем шкафу пересыпанный порошком от моли малиновый пиджак – подарок одного из криминальных авторитетов. Расшаркиваясь с высокородной публикой, Кац был предельно жесток с конкурентами, круто зачищая бизнес-территорию от соперников. И при этом успевал вести собственное шоу на ТВ, в самый прайм-тайм.

15

Гора, упоминаемая в Библии. См. Священное Писание.

В передаче «Закон Моисея» он шинковал капусту, измельчал в порошок разные травы, по-научному варил картошку и учил уму-разуму подрастающее поколение кашеваров. Но главное – он занимался своим любимым делом: готовил блюда из индейки. Вообще, это был его конек. Индейка жареная, вареная, приготовленная на пару, превращенная в «конфету»…

С почти садистским удовольствием Кац вгонял в сочное упругое мясо деревянные шпажки, протыкал и надсекал пупырчатую кожицу, сыпал соль и перец в сочившиеся кровью раны несчастной птицы. Хрустели перебиваемые суставы, лопались сухожилия, дробилась кость, потрошились безмолвные тела. Под внимательным оком камеры Моисей неистовствовал, придумывая новые способы пытки и увечий для упитанной птички. Сколько он их переготовил – не счесть. Ежели потрудиться и собрать кости всех жертв, положенных на алтарь Мишлена [16] , можно было бы выстроить точную копию Эйфелевой башни.

16

Знаменитый путеводитель по лучшим ресторанам мира.

Коронным же блюдом в этой «пытошной» являлось приготовление целой индюшки, которую обезглавливали прямо на глазах у миллионной аудитории. Мамаши истерили, дети визжали, «правильные» народные избранники возмущались, требуя запретить кровавое зрелище. Но Моисей лишь ухмылялся и наблюдал за растущими рейтингами – связи покрыли его непроницаемой броней.

Броня-то броня, но у нашего «броненосца» нашлась таки ахиллесова пята. Сердечко у Мойши давно уж пошаливало – сказывалась напряженная работа. Насаживая исковерканные сердца индеек на бамбуковую шпажку, Кац думал о собственном трепыхающемся вразнобой органе. К врачам он ходил, правда, на регулярное лечение не хватало времени.

Заниматься здоровьем необходимо, это как пить дать, но есть дела и поперспективней: намечалось расширение бизнеса, приезжали иностранные гости. В общем, не до сердечных шумов.

Вот это-то Моисея Израилевича и подкосило.

Он как раз рубил портулак [17] в очередном выпуске «Закона Моисея», когда его хватил удар. Мотор забарахлил, руки повисли плетьми, ноги подкосились. Он словно куда-то несся, а слова и вскрики столпившихся вокруг людей доносились как сквозь толщу воды.

17

Растение, используемое в кулинарии как пряность.

Свет сузился до маленького окошка, к которому и устремился наш шеф. Он прекрасно ощущал свое тело, чувствовал необычайную легкость и даже душевный подъем. При этом он полностью отдавал себе отчет в том, что находится при смерти и что ждет его отнюдь не райское блаженство. Праведником назвать его язык не поворачивался. Моисей улыбнулся, вспоминая прожитую жизнь: пьянство, гулянки, измены… Воистину Сарочка, его последняя жена, хлебнула с ним лишку.

Интересно, за какой именно грех ему придется держать ответ первым? Моисей ни о чем не жалел.

Вертясь и крутясь в подобии кротовой норы, Мойша несся к светящемуся объекту. Все именно так, как обычно описывают околосмертный опыт… Если бы он мог с кем-нибудь поделиться своими наблюдениями…

Тоннель, сквозь который он летел, расширился; свечение увеличилось и стало почти нестерпимым. Теперь из белого оно сделалось пурпурным. Кац со всей дури влетел в какое-то необозримое пространство, заполненное красным туманом, оседавшим на его очках (и они здесь?) кровавыми каплями.

Весьма неуютная локация.

Поеживаясь, Моисей всматривался в туманную мглу. Из нее, раскачиваясь, выплывали два подозрительных силуэта. По мере приближения они обретали все более четкие контуры. Рогатые! Горбатая парочка проковыляла к Мойше, ужасая невыразимым уродством.

Один, что потолще, сжимал в растопырках немаленьких размеров том. Сдув с него пепел, он зашуршал пергаментными страницами. Другой черт стоял чуть поодаль, безучастно ковыряя в ухе. Он широко зевнул, и Кац внутренне содрогнулся, увидев острые зубы, покрывавшие не только рот, но и язык демона.

– Нуте-с… Так как вас по батюшке?

Первый бес остановил на вновь прибывшем взгляд поросячьих глазок. Мойша, глотая ком в горле, дрожащим голосом назвал свое имя. При этом подумал, неужели в сверхъестественном мире не способны узнать такой пустяковины?

Черт рылся в бух-книге. Страницы переворачивались, шурша змеиной чешуей. Они шептались, шушукались, точно сонм потревоженных призраков. Наконец, звериный коготь подчеркнул нужную строчку. Возникла вспышка, как от старинного фотоаппарата; в воздух поднялось небольшое облачко.