Странные сближения
Шрифт:
— И нашёл эти бумаги, — Зюден поддел ногой ворох писем. — Знаешь турецкие шифры?
— Не понимаю, но узнаю. Я не хотел… Но он неожиданно вернулся, увидел меня, и пришлось… Да.
— Глупо, — Зюден устроился в кресле напротив грека и сложил за руки головой. Антон не пытался
Антон приходил в себя; в глазах его появлялась мысль. Вставать и бросаться на Зюдена, однако, он по-прежнему не спешил.
— Мне позарез нужно занять его место. Остаться здесь под его именем. Сам я, видишь ли, умер, — Зюден скомкал шифрованное письмо и кинул в Антона. Письмо угодило греку в лоб, Антон вздрогнул, но и в этот раз ничего не предпринял. — А этот господин мне очень понравился. Во-первых, он приехал вчера и никому тут не известен, во-вторых, его не жаль убить, в-третьих, меня привлекает его должность и сопроводительная грамота, которой он должен располагать… Ты что-то брал из его документов?
— Нет.
— Следовательно, она всё ещё на месте. Вот видишь, я с тобой откровенен и ты не должен сомневаться, я — друг. А если бы я хотел тебя убить, у меня были
на это две пули.Антон вновь покосился на кровавую кашу.
— Да… Простите, я не знал о вас, но не понимаю, зачем…
— Извини, дорогой Антон, но сейчас твоя очередь. Повторю: кому-то в Бессарабии было известно об этом человеке?
— Только мне.
— А ты приехал за ним из Одессы… хватятся вас обоих месяца через два, не раньше. Есть контакты в Бессарабии? К кому тебя направили? К Папатигоу? К Кариотису?
— Нет, я тут один, не такая уж я фигура, чтобы связываться с Кариотисом. Собирался выйти через этого, — кивок в сторону убитого, — на турецкую сеть.
Спокоен. Это хорошо. Фамилии Папатигоу и Кариотиса подействовали, да и при всей странности ситуации трудно было сходу сформулировать подозрения в отношении человека, добровольно разоружившегося и сидящего напротив Антона в расслабленной, даже слегка вальяжной позе. То есть заподозрить, конечно, было возможно, но для этого нужно было подумать, что, in turn, требовало времени. А времени у Антона не было.
— Спасибо, — улыбнулся Зюден. — Ещё один вопрос. Ты борешься за благородное дело, народ свой… наш хочешь освободить… Зачем ты убил моего Петьку?
— Нервы, — хмуро откликнулся Антон.
— Да ты просто мысли мои читаешь, — одобрительно сказал Зюден. — Только это, любезный Антон, не нервы. Это безответственность и подлость. А нервы — это вот, вот и вот.
И Зюден, взяв со стола пистолет, несколькими быстрыми ударами размозжил греку череп.