Странный мир (сборник)

— Но мы ничего не выяснили…

— Ну, теперь мы кое-что уже знаем. Только нам еще не все понятно. Теперь надо постараться понять…

— Одно я уже поняла. Я не гожусь для таких экспедиций. На Земле ошиблись, выбрав меня… Пока все было хорошо, я что-то могла, а теперь…

— Твой путь звездного навигатора, Вель, только начался. Твои дороги впереди. Не торопись решать… И во всяком случае нам с тобой еще предстоит обратный путь. Достаточно времени, чтобы подумать. Но если ты все-таки твердо решишь уйти после возвращения, тебя никто не станет удерживать. Это право каждого из нас, независимо от того, провел ли он в звездных рейсах год или тысячу земных лет.

— Что вы сейчас хотите делать?

— Пойду на пульт управления. Сегодня моя ночная вахта. Подумаю, «посоветуюсь» с электронными машинами. Ты иди отдохни, а завтра утром мы все решим.

— Можно, я останусь с вами?

— Как хочешь…

По пути в центральную аппаратную они проходят мимо внутренней камеры входного шлюза, где час назад нашли Лура.

— Посмотрим еще раз, — предлагает капитан.

Бесшумно отодвигается массивная дверь. Камера пуста, только в углу стоит неубранный экран-приманка — источник ультрафиолетового излучения.

Капитан внимательно осматривает стены, пол, контрольную аппаратуру.

— Нет, ничего, — говорит он задумчиво. — Никаких следов…

— Вы думали найти остатки стрекоз? — шепотом спрашивает Вель.

— Нет, конечно… Я имею в виду излучение, поразившее Лура. Похоже, что оно все-таки было направленным. Из этого следовало бы, что удар предназначался только ему.

— Может быть, заглянуть в наружную камеру? — шепчет Вель.

— Там сейчас сжатый азот. Он заполнил камеру тотчас же, как сработала защита и закрылся входной шлюз. Едва ли мы найдем там что-нибудь, но посмотреть можно.

Капитан нажимает кнопку над дверью, ведущей в наружную камеру шлюза. Слышно тихое шипение. Потом в двери вспыхивает зеленый глазок и она бесшумно отодвигается.

Наружная камера тоже пуста. Входной люк плотно закрыт. Двери, ведущие в помещения, где хранятся скафандры, задвинуты.

— Ничего, — говорит капитан. — Так я и думал…

— Вот, — Вель быстро нагибается, — смотрите, здесь…

Из паза, в который заходит край массивной заслоны люка, торчат концы прозрачных крыльев. Капитан тоже нагибается, внимательно рассматривает тончайшую, в золотистых жилках, ткань.

— Одну все-таки придавило, — со вздохом произносит он и хочет коснуться пальцами крыльев.

— Не надо! — Вель хватает его за руку.

— Теперь это безопасно. — Капитан мягко отводит руку Вель и осторожно касается прозрачной ткани концами пальцев. — Они могут быть опасны живыми… Могут быть… Например, когда обороняются. А эта погибла, как и наш Лур…

— Освободим ее отсюда?

— Завтра… Не стоит открывать ночью наружный люк…

Музыка… Опять эта музыка… Вель хочет очнуться и не может. Наконец ей удается… Девушка открывает глаза. Она лежит одетая на диване в своей кабине. Судя по часам, глубокая ночь. Дверь в коридор приоткрыта. Музыка продолжает звучать где-то вдалеке. Ну конечно, именно музыка ее и разбудила. Вель начинает припоминать… Она задремала в кресле в центральной аппаратной… Капитан сидел у пульта управления. Значит, капитан отнес ее сюда. А Лур… Лур погиб вчера вечером во время этого ужасного эксперимента. Они остались вдвоем с капитаном. Тело Лура лежит в соседней кабине…

Вель вскакивает. Она не может оставаться здесь одна. Надо бежать в центральную аппаратную. Там капитан… Надо сказать ему о музыке. Вдруг он не слышит?… Но как пройти мимо кабины Лура?… А может, позвать капитана сюда? Вель хочет включить экран внутренней связи, «но экран вдруг освещается сам. На нем… лицо Лура. Вель цепенеет от ужаса и глядит на экран широко открытыми, остановившимися глазами.

— Довольно, — говорит Лур с экрана, — прекрати наконец… Тебе давно пора спать.

Экран гаснет.

«Ну конечно, я все еще сплю. Надо проснуться… Во что бы то ни стало надо проснуться».

Вель зажмуривает глаза, боясь, что экран снова осветится. «Я должна заставить себя проснуться, — твердит она, — должна заставить…»

Музыка звучит все громче. Мелодия похожа на вчерашнюю, но в ней появились новые оттенки и ритмы. Вель чувствует, что уже не в силах сопротивляться этим звукам. Если она не может проснуться, пусть лучше эта музыка, чем мертвый Лур на экране…

Музыка, торжественная и властная, увлекает прочь из тесной кабины. Снова голубые равнины, залитые спокойным светом нежаркого солнца. Редкие облака в глубоком зеленовато-фиолетовом небе. Одинокая фигура в синем, отороченном золотой каймой плаще. И снова Вель не может разглядеть лица. «Что вы хотите от меня, — мысленно спрашивает Вель, — что вам надо от меня, от всех нас?»

Фигура в синем плаще продолжает стоять неподвижно, а музыка нарастает, заполняет неистовым звучанием безграничные пространства-окружающих равнин и небо до самых звезд. «Не понимаю, — шепчут губы Вель, — не понимаю…» Она уже смутно догадывается, что музыка — это рассказ, удивительный рассказ о тайнах странного мира, открывшегося им — пришельцам с Земли лишь ничтожной частицей своей истинной сущности. В торжествующей и прекрасной мелодии звучат и призыв, и предостережение, и любовь, и сомнение, и укоры, и обещания неведомых радостей…

«Не понимаю», — шепчет Вель, хотя ей уже начинает казаться, что вот немного, еще совсем немного — и она поймет, все поймет…

И вдруг все обрывается… Вокруг стены тесной кабины, тишина — такая тишина, что начинает звенеть в ушах. Дверь в коридор приоткрыта. «Сплю я или нет?» — думает Вель. Она со страхом глядит на экран. Но экран темен и нем. Вель ждет несколько мгновений. Ни звука. Слышен только стук собственного сердца.

Вель торопливо поднимается. Скорей в центральную аппаратную, к капитану. Затаив дыхание она бежит по спиральному коридору. Виток, еще виток. Дверь в кабину управления приоткрыта. В аппаратной полумрак. Освещены лишь цветные шкалы на пульте управления.

Перед пультом в кресле темная фигура. Человек сидит спиной к двери, подперев руками голову. Задумался или дремлет…

— Это я, — дрожащим голосом говорит Вель.

Человек в кресле резко поворачивается, слышен негромкий щелчок. Яркий свет заливает аппаратную, и Вель видит перед собой… Лура.

Выставив вперед руки, словно пытаясь защищаться, Вель беззвучно опускается на пол.

— Не понимаю, что с ней такое, — сказал Лур капитану, когда они вышли из кабины Вель, — сначала этот дикий ночной концерт, потом ее появление в аппаратной и обморок. Полубезумный рассказ о каком-то эксперименте, о моей гибели… Галлюцинации… Этот необъяснимый страх. Может быть, она заболела? Какие-нибудь местные вирусы… Мы все выходили без скафандров.

— Но ведь и ты слышал музыку и, судя по всему, совсем не похожую на ту, о которой рассказывает она.

— Да, но…

— Она уверяет, что не включала никаких записей.

— А можно ли ей верить?

— А нам с тобой?

— Что?

— Можно ли верить нам с тобой? Я имею в виду наши ощущения. Где критерий объективности?

— Но все-таки… нас двое.

— И наши ощущения тоже разные. Ты слышал ночью что-то и называешь это какофонией. Я ничего не слышал, спал… А она… В конце концов, ее рассказ внутренне логичен; он не похож на безумный бред.