Странный мир

— Ну вот, — думается Славке, — получат они весной не только анализ, но и план вторжения к соседям. Гуманитарного, насколько он понимает.

Но, кое-что его всё-таки огорчает. Эти дурашлёпы настолько увлеклись друг другом и темой разговора, что не заметили рядом с собой человека. Конечно, слушатель расположен в тени, конечно — против света. Да, его одежда сливается с фоном, и он неподвижен. Но и ребятишки ведь не неучи. Четыре года детского сада и пять лет школы что, прахом пошли?

Ребятишки возятся под шалью, а потом прямо ему в лицо что-то летит. Рука рефлекторно перехватывает «снаряд» хватом сзади. Четыре неразорванные дольки очищенного апельсина.

Не заметили! Разогнался! Просто имели они его ввиду. А делиться — это рефлекс. Издержки, так сказать, классического воспитания.

* * *

Максютка, сын Славки и Зои-лучницы, старейшим себя не полагает. Приезжает он сюда по Мишкиной просьбе, потому что всю жизнь провёл в разведке. Ходил, ездил и плавал во все стороны, встречался, почитай, со всеми соседствующими группами людей. Больше трёх сотен человек влились в их ряды после общения с этим вечным странником. Многие — не сходя с места. Просто приняли помощь, медиков и преподавателей. Кого-то он натурально выкрал из-под шершавой длани местного тирана. Случалось — похищал женщин или детей, правда, всегда по желанию похищаемого.

Этот бродяга никого не убеждал словами, не уговаривал, не сыпал посулами. За ним тянулись потому что подпадали под очарование его спокойной уверенности, способности справиться с любой проблемой. Чувствовали люди — с этим человеком не пропадёшь, и просились в попутчики. Пожалуй, только Нютка переплюнула своего братца, хотя, по большей части, в походы они хаживали вместе. Жаль, что не любят женщины это сборище.

Сейчас утро. Старики корпеют над картами. Дунайские княжества уже сформировались и начали междоусобицы. Рабовладельческие полисы Средиземноморского побережья Малой Азии высылают морские экспедиции за живым товаром. На юго-западе Каспия, в окрестностях бывшего Баку, сухопутные разбойники перехватывают торговые караваны, порабощая купцов. Практически повсюду идёт борьба за захват людей. Свободной земли много, незанятых пространств — сколько угодно. Всем, сумевшим объединиться и усилиться, требуются работники.

Паклин зачитывает посвящённые этому периоду главы из инструктивных записок Марковича. Жаль, что нет уже мужика среди живых, но его размышления изложены, и сильно помогают ориентироваться.

Макс! — вдруг ни с того ни с сего спрашивает Мишка. — Вот ты уже здесь воспитывался, наверное, сообразишь, почему у нас дела по уму идут. Мы-то сюда попали взрослыми из погибшего мира. Как, впрочем, и все остальные. Ладно, сообразили, как поступать, чтобы не вымереть. А вас к жизни готовили иначе, и прямо скажу, с новыми ребятишками всё получается лучше, чем с теми, с кем я имел дело в прошлой жизни.

Максютка призадумался, а старичьё стянулось поближе.

— Словно малыши, приготовившие слушать сказку, — подумалось вдруг Славке. — Никто не делает умных лиц, не вылезает с рассуждениями. Культура дискуссии, однако, сформирована неслабая.

— Учили нас от простого к сложному, как и строится любая система знаний. Помню «Зимняя степь» у нас была в средней группе. Задача — ночёвка на ровном месте без костра. Шесть пятилетних малышей, гуанако наших воспитательница отогнала. Велела самим придумать, как быть. Холодно, ветрено, мёрзнем. А потом Нютка слупила с меня безрукавку и подстелила прямо на стылую землю. Остальные тоже распоясались, со всех сторон ко мне притиснулись и закрыли тёплыми телами. Повозились мы, конечно, пока сплелись в клубок так, что ничей локоть ничьё ухо не тревожит, и сообразили, как меховушки разместить, чтобы никому не дуло. Помню, что перед тем, как уснули, еще обсудили вопрос о том, что у девочек дыхание чаще, чем у мальчиков, — усмехается Максютка. — А утром — разбор ошибок и выволочка за то, что долго думали. А суть в том, что совместное решение было намного проще, чем индивидуальное. И вывод, что получаешь преимущество, заботясь обо всех.

Потом — сложение сил. Это нас учили синхронно крякать при рывке каната. Объясняли, что прятаться нужно поодиночке, но при защите от леопарда бежать не следует, а необходимо прикрывать друг друга вкруговую или, когда все в кучу собрались, начинать охват дугой, чтобы зверь почувствовал угрозу и отошёл. Точно, коллективные и индивидуальные действия постоянно комбинировались. В наши бестолковки буквально вдалбливалось, что рассчитывать друг на друга и думать об остальных — это выигрышная стратегия. А потом — индивидуальные тренировки и одиночные задания. Кстати, мы всегда пытались друг другу подсобить — веточку там согнуть в нужную сторону, или, когда расправляли за собой травинки, головку цветочную частенько поворачивали в направлении цели.

Уже позднее до меня дошло, что склонность к коллективным действиям в нас тогда заложили фундаментально. Причём размер команды или личность партнёра значения не имела, — Максютка помолчал немного. — Хотя, знаешь, Мишка, мы ведь со взрослых копировали. Помнишь, бык осерчал, а ты его отвлек, и Гайка своим боло ему ноги спутала. Он, конечно, верёвочку порвал, но споткнулся, а ты на кучу самана запрыгнул. Тут его сетью и спеленали.

А еще картинку мира нам всегда давали в сложном виде. Не просто птичка, а кого она ест, и кто на неё охотится, и зачем лягушки, и почему овраги нельзя засыпать совсем, а потоки воды в них нужно притормаживать. А потом на физике и химии — то же самое. И на социологии, про человеческие качества и про то, каким образом на них можно сыграть с разными целями. Да я до сих пор помню, что акация, которой хватит на один раз печку истопить, растёт десять лет.

И ещё заставляли думать, сопоставлять, прогнозировать. За полевого суслика, за капитана исследовательского судна. Файка раз биографию супового горшка написала, да так весело, мы угорали. Причём, начиная от формирования глиняного пласта и заканчивая осколком, летящим из рогатки.

И эти дяди Петины записки мы тоже проходили. Спорили до хрипоты, а потом решили подождать, пока жизнь покажет, ну, и куда оно повернёт. Понимаешь, непросто поверить, что кто-то может действовать так алогично, как про других людей подумалось Марковичу. Нам приходилось искусственно ограничивать собственные познания и формулировать иную систему жизненных ценностей, а потом разыгрывать сюжеты, четко придерживаясь рамок роли. Тогда результаты начинали коррелировать с прогнозами «Записок». Ну а сейчас и по жизни всё совпадает.

— По дяде Пете получается, что действовать в отношении соседей нам следует агрессивно, — замечает Костик. Он, так уж вышло, занимается по большей части педагогикой. Причём социология — его специальность. — Имеется ввиду, не завоевание силой и обложение данью, нафига нам их ремки, а включение их в свой мир. Попросту говоря основным фактором воздействия являются воспитание и обучение, то есть речь идёт о детях, об оказании влияния на их мировоззрение. А, поскольку любое сообщество заинтересовано именно в том, чтобы дети продолжили дело отцов, то сопротивление ожидается нешуточное.

Пока нежарко, и ребятня не лезет в бассейн. Корзины с фруктами никого не интересуют — только что позавтракали. А, поскольку ящики для сбора маслин привезут нескоро, сидят и слушают, о чём лопочут деды.

— Даже примитивно поубивав взрослых и загнав малышей в учебные группы мы не получим нужного результата, поскольку встретим сопротивление уже с их стороны, — продолжает Костик свою мысль. — И всё лопнет. Ведь обучение эффективно тогда, когда интересы учителя и ученика совпадают. Так что действовать следует творчески. В ряде случаев между этапами вмешательства придётся ждать смены поколений, иногда и не одной. Так что даже в разведанных местах работы у нас на века, а ведь где-то в Америке или Австралии тоже были высажены люди. К моменту, когда у нас до них дойдут руки, там могут возникнуть сильные государства, сложиться религиозные культы, сформироваться культуры и системы хозяйствования. И плотность населения дорасти до значений, когда завоевания или колонизация становятся насущной необходимостью. А знания, сохранившиеся от тех, кто попал сюда из старого мира, могут послужить мощным толчком к развитию промышленности и вооружений.

Ситуация складывается забавная, чтобы сохраниться, нужно победить на всей планете, причём, победить мировоззренчески, впитывая в себя всё остальное население и обращая его в свою систему ценностей. Особенно забавно то, что материальных интересов у нас практически нет — мы производим столько излишков, что могли бы просто скупить всё, до чего способны дотянуться. Наше вооружение и численность людей, готовых встать под ружьё, позволяют одержать военные победы без существенных потерь. Но, ещё раз повторю, всё это не приведёт нас к нужному результату.