Странный сосед

Аргумент склонил чашу весов.

– Ладно, – сказала Ди-Ди. – Давайте познакомимся с мистером Джонсом.

Глава 4

Маленькой девочкой я верила в Бога. Каждое воскресенье папа водил меня в церковь. Я сидела в воскресной школе и слушала рассказы о Его творениях. Потом мы собирались в церковном дворе на совместную трапезу – жареная курица, кассероль с брокколи, персиковый коблер.

Потом мы возвращались домой, где мама гонялась за папой с большим ножом и кричала: «Я знаю, что ты задумал! Нравится сидеть на скамье с этими потаскушками да распевать с ними гимны!»

Они носились по дому, а я пряталась в гардеробе и сидела там тихонько, все слыша и ничего не видя. Я бы даже не узнала, если бы с папой что-то случилось, если б он споткнулся, не успел свернуть или поскользнулся на лестнице.

Маленькой девочкой я верила в Бога. Каждое утро, когда я просыпалась и мой папа был еще жив, я считала это знаком Его заботы. Потом, став постарше, я начала по-настоящему понимать те воскресенья в родительском доме. Папа оставался жив не по воле Божией, а по желанию моей мамы. Она не убивала его, потому что не хотела, чтобы он умер.

Нет, цель у мамы была другая – изводить отца. Делать все, чтобы каждый миг жизни казался ему вечностью в преисподней.

Папа жил, потому что, по твердому маминому убеждению, смерть была бы для него слишком легким выходом.

– Вы нашли Мистера Смита?

– Извини?

– Вы нашли Мистера Смита? Моего кота. Мамочка ушла искать его утром и еще не вернулась.

Ди-Ди непонимающе заморгала. Поднявшись из подвала и открыв дверь, она едва не наткнулась на девочку лет четырех с волнистыми волосами и очень серьезным лицом. Очевидно, Кларисса Джонс проснулась и принялась за расследование.

– Понятно.

– Ри? – Тишину нарушил мужской баритон. Девочка послушно повернулась, и Ди-Ди, подняв голову, увидела стоящего в прихожей Джейсона Джонса.

– Хочу Мистера Смита, – жалобно протянула Ри.

Джейсон протянул руку, и дочка вернулась к нему. Не сказав гостье ни слова, он вместе с девочкой исчез в гостиной.

Ди-Ди и Миллер последовали за ним, причем детектив едва заметно кивнул стоящему у двери полицейскому в форме.

Комната не отличалась большими размерами. Двухместный диванчик у стены, два деревянных кресла, старомодный «сундучок для приданого», служащий заодно кофейным столиком. В углу, на тумбочке для микроволновки, – скромный телевизор. Еще здесь нашлось место для рабочего столика детских размеров и стеллажа из ящиков, в которые поместилось все, от сотни цветных карандашей до двух десятков кукол Барби. Судя по игрушкам, четырехлетняя Ри предпочитала другим цветам розовый.

Ди-Ди не спешила. Оглядывая гостиную, она задержала взгляд на зернистых фотографиях на полке, прослеживавших пока еще короткий жизненный путь девочки – новорожденная малышка, первое кормление, первые шаги, первая поездка на трехколеснике. Других родственников на фотографиях не было. Никаких бабушек, дедушек, тетей и дядей. Только Джейсон, Сандра и Ри. Была там и небольшая карточка, на которой девчушка тискала невозмутимого рыжего кота – предположительно того самого Мистера Смита.

Подойдя к уголку, Ди-Ди бросила взгляд на стол с незаконченной раскраской – Золушка с двумя мышатами. Самые обычные, самые нормальные вещи. Нормальные игрушки, нормальная мебель для нормальной семьи в нормальном бостонском доме.

Вот только эта семья не была нормальной, а иначе она бы здесь не оказалась.

Сержант еще раз обошла уголок, попытавшись незаметно рассмотреть отца. Большинство мужчин в его положении уже не находили бы себе места. У человека пропала жена. По его дому, по его святая святых, расхаживают полицейские, чужие люди берут и рассматривают семейные фотографии в присутствии его четырехлетней дочери.

Этого же типа Ди-Ди не чувствовала. Совсем не чувствовала. Словно его и комнате вовсе не было.

Она наконец повернулась. Джейсон Джонс сидел на диванчике, одной рукой обнимая свою послушную дочь и не сводя глаз с пустого экрана телевизора. При ближайшем рассмотрении он оказался именно таким, каким и описывал его Миллер. Густые всклокоченные волосы, плотная, темная щетина, мускулистая грудь, рельеф которой подчеркивала темно-синяя хлопчатобумажная рубашка. Три грани – секс, отцовство, загадочный сосед – в одном. Мечта любой женщины. И, конечно, Миллер был прав – если они не найдут Сандру Джонс до прибытия репортеров, то окажутся в глубокой заднице.

Ди-Ди взяла одно из кресел, поставила его перед диванчиком и села. Миллер отступил на задний план. Два копа могли бы оказать давление на мужа, не желающего сотрудничать, но для обеспокоенного отсутствием матери ребенка это уже слишком.

Джейсон Джонс взглянул наконец на Ди-Ди, и в тот момент, когда его глаза задержались на ее лице, она невольно поежилась.

Пустые глаза. Ди-Ди будто смотрела в озера беззвездной ночи. Лишь дважды встречала она такой взгляд. В первый раз, когда допрашивала психопата, разрешившего проблему незадавшихся деловых отношений с помощью арбалета, из которого он убил не только бизнес-партнера, но и всю его семью. И во второй, когда ей пришлось вести дело двадцатисемилетней португалки, пятнадцать лет прослужившей секс-рабыней для богатой пары в элитном бостонском особняке. Через два года женщина умерла. Вышла на проезжую часть Сторроу-драйв. Решительно, без малейших колебаний, как говорили свидетели. Просто шагнула под колеса «Тойоты Хайлендер».

– Хочу моего кота, – сказала Ри, выпрямляясь и чуточку отстраняясь от отца. Удержать ее он не пытался.

– Когда ты в последний раз видела Мистера Смита? – спросила Ди-Ди.

– Вчера вечером. Когда ложилась спать. Мистер Смит всегда спит со мной. Ему больше моя комната нравится.

Ди-Ди улыбнулась.

– Мне твоя комната тоже нравится. Все эти цветы и красивые бабочки… Ты помогала ее украшать?

– Нет. Я не умею рисовать. Это делали папочка и мамочка. Знаете, мне уже четыре и три четверти. – Ри важно выпятила грудь. – Я теперь большая девочка, поэтому и получила на день рождения спальню большой девочки.

– Тебе четыре? Не может быть. Я бы дала тебе пять или даже шесть. Чем, интересно, тебя кормят? Ты очень высокая для четырех лет.

Ри хихикнула. Ее отец промолчал.

– Я люблю макароны с сыром. Это моя самая-самая любимая еда. Мамочка дает ее мне, если я съем еще индюшкину сосиску. Говорит, что мне нужен протеин. А еще она дает мне печенюшки «Орео» на десерт.

– И ты ела все это вчера вечером?

– Вчера были макароны с сыром и яблоки. А печенюшек не было. Папочка не успел купить их в магазине.

Она посмотрела на отца, и Джейсон Джонс ожил – впервые за утро. Он взъерошил дочери волосы, и его недавно еще пустые глаза заполнили любовь и нежность. Но уже в следующий момент словно кто-то щелкнул выключателем, отец отвернулся и ушел в себя.

– А кто тебя кормил вчера? – продолжала Ди-Ди.

– Ужином меня кормит мамочка, а ланчем – папочка. На ланч я ем сэндвич с арахисовым маслом и джемом, а печенюшки не ем. Нельзя все время есть печенюшки, – печально заключила Ри.

– А Мистер Смит любит «Орео»?