Странный Томас
Шрифт:
Я взял трубку и затараторил:
— Сэр, если вы быстро пошлете машину к церкви Святого Барта, то, возможно, успеете перехватить Робертсона, который крушит ризницу. Может, не только ризницу, может, всю церковь.
Он велел мне подождать и позвонил по другой линии.
В трех кварталах от церкви Святого Бартоломео я съехал с мостовой, направив «Мустанг» к мексиканскому кафе быстрого обслуживания.
— Пообедаем? — спросил я Сторми.
— После того, что произошло в церкви?
Я пожал плечами.
— Все оставшиеся нам годы мы будем жить после того, что произошло в церкви. Лично я намерен снова начать есть, и чем быстрее, тем лучше.
— Эта еда не сравнится
— Так что будем делать?
— Я умираю от голода.
Держа одной рукой мобильник у уха, второй я поставил «Мустанг» в хвост очереди к «автоокну». [37]
— Почему он решил разгромить церковь? — спросил чиф Портер, вернувшись на мою линию.
37
Прилавок в кафе быстрого обслуживания, где можно получить еду, не выходя из автомобиля.
— Понятия не имею, сэр. Он пытался устроить мне и Сторми ловушку в звоннице церкви…
— А что вы делали в звоннице?
— Устроили пикник, сэр.
— Полагаю, видели в этом какой-то смысл.
— Да, сэр. Там очень красиво. Мы обедаем наверху пару раз в месяц.
— Сынок, мне бы не хотелось поймать тебя обедающим на флагштоке перед Дворцом правосудия.
— Конечно, это не настоящий обед, закуски.
— Если вы хотите приехать сюда, мы сможем накормить вас жареным мясом. Захватите и Элвиса.
— Я оставил его у баптистской церкви, сэр. Мы со Сторми стоим в очереди за тако, [38] но все равно спасибо.
— Расскажи мне о Робертсоне. Мой человек давно уже следит за его домом в Кампс Энде, но он еще не возвращался.
— Он стоял на кладбище, увидел нас наверху, в звоннице. Показал нам палец, а потом попытался добраться до нас.
— Ты думаешь, он знает, что ты побывал в его доме? — спросил чиф.
— Если он не заезжал домой после меня, я не понимаю, как он может это знать, но он знает. Одну секунду, сэр.
38
Тако — мексиканский пирожок из кукурузной лепешки с начинкой из фарша, томатов, салатных листьев и сыра с острым соусом.
Мы добрались до меню.
— Тако с меч-рыбой, побольше сальсы, [39] жареные кукурузные палочки и большой стакан «колы», — сказал я пареньку в сомбреро, который тут же продиктовал мой заказ в подвешенный у рта микрофон. Посмотрел на Сторми. Она кивнула. — В двойном размере.
— Вы в «Мексиканской розе»? — спросил чиф.
— Да, сэр.
— У них потрясающие чурро. [40] Советую попробовать.
Я последовал его совету и заказал две порции чурро пареньку в сомбреро, который вновь поблагодарил меня голосом девочки-подростка.
39
Сальса — острый соус.
40
Чурро — крендельки, поджаренные в масле.
Автомобильная очередь поползла вперед, и я продолжил:
— Когда мы сумели удрать от Робертсона в церкви, он, должно быть, рассердился. Но почему он решил выместить свою злость
на здании, я не знаю.— Две патрульные машины уже едут к церкви, без сирен. Возможно, они уже там. Но вандализм… это же не идет ни в какое сравнение с теми ужасами, которые, по твоим словам, он замыслил.
— Нет, сэр. Не идет. И до пятнадцатого августа меньше трех часов.
— Если мы сможем отправить его в тюрьму за вандализм, у нас будет повод покопаться в его жизни. Может, это даст нам шанс понять, что он хотел устроить в Пико Мундо.
Пожелав чифу удачи, я оборвал связь и вернул мобильник Сторми.
Посмотрел на часы. Полночь, а вместе с ней и 15 августа, надвигалась на нас, как цунами, набирая высоту и мощь. Бесшумная, но несущая смерть слепая сила.
Глава 21
С тем чтобы услышать от чифа, поймали они Робертсона на вандализме или нет, Сторми и я поели на автостоянке «Мексиканской розы», опустив стекла «Мустанга» в надежде на легкий ветерок. Еду здесь готовили вкусную, но горячий ночной воздух пахнул исключительно выхлопными газами.
— Так ты залез в дом Человека-гриба, — в голосе Сторми не слышалось вопроса.
— Окно не разбивал. Воспользовался водительским удостоверением.
— Он держит в холодильнике отрезанные головы?
— Холодильник я не открывал.
— А где еще ты рассчитывал найти отрезанные головы?
— Я их не искал.
— Эта мерзкая улыбка, эти странные серые глаза… Бр-р-р. Тако превосходные.
Я согласился.
— И мне нравятся все цвета в сальсе. Желтый и зеленый — чили, красный — нарубленные помидоры, фиолетовые кусочки — лук… похоже на конфетти. Ты должна точно так же готовить сальсу.
— Ты что, будешь теперь учить меня кулинарии? Лучше расскажи, что ты там нашел, не обнаружив отрезанных голов?
Я рассказал ей о черной комнате. Слизывая крошки кукурузных палочек с пальцев, она повернулась ко мне.
— Послушай меня, странный ты мой.
— Я превратился в уши.
— Они у тебя большие, но ты состоишь не только из них. Так что открой уши пошире и послушай, что я тебе сейчас скажу: больше не заходи в черную комнату.
— Ее уже не существует.
— Даже не ищи ее, в надежде что она вернется.
— Такая мысль не приходила мне в голову.
— Еще как приходила.
— Приходила, — признал я. — То есть мне хотелось бы понять, как эта комната… как эта чертова комната работает.
Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, Сторми нацелила на меня кукурузную палочку.
— Это ворота ада, и нечего тебе около них отираться.
— Не думаю, что это ворота ада.
— Тогда что это?
— Не знаю.
— Это ворота ада. Если ты отправишься на поиски и найдешь их, то окажешься в аду, а я не собираюсь спускаться туда, чтобы найти тебя и вытащить твою задницу из костра.
— Твое предупреждение не будет оставлено без внимания.
— Трудно, знаешь ли, быть замужем за человеком, который видит мертвых и каждый день общается с ними. Не хватало только, чтобы он еще начал гоняться за воротами в ад.
— Я за ними не гоняюсь, и с каких это пор мы женаты?
— Мы поженимся. — Она доела последнюю кукурузную палочку.
Я не единожды предлагал Сторми выйти за меня замуж. Хотя мы оба соглашались в том, что у нас родственные души и мы будем вместе до скончания веков, она всякий раз отметала мое предложение, говоря что-то вроде: «Я безумно тебя люблю, Одди, так безумно, что готова отрезать ради тебя правую руку, если тебе потребуются доказательства моей любви, но насчет женитьбы… давай погодим».