Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

Ежедневные секретные сводки с американских кораблей, продолжавших обследовать район столкновения «Эндрю Макферсон» с «Никко-мару», ложились на стол командующего американскими войсками в Японии генерала Роджера Крейга.

Поиски были безуспешны. Крейг вспомнил, как некоторое время назад транспортный корабль ВМС США потерял в Восточно-Китайском море боевую ракету весом в две с половиной тонны. Ракета могла взорваться, и управление безопасности на море объявило этот район закрытым для судоходства. Японский самолет все же через несколько дней нашел ракету — в трехстах километрах от Нагасаки, и то потому, что она была в деревянном контейнере.

Сейчас задача была потруднее. Несколько самолетов РС-1 и патрульных вертолетов «Белл» прощупывали море, но пока безрезультатно. Генерал Крейг уже решил для себя, что они ничего не найдут, и поиски продолжал только ради успокоения вашингтонского начальства. На секретных картах американских кораблей специальной директивой было приказано отметить район столкновения как представляющий особую опасность. Японцев, разумеется, ни о чем не оповестили.

Капитан второго ранга Катаока искал не только бежавшего вертолетчика, но и Кадзуо Яманэ, исчезнувшего одновременно с лейтенантом. Офицер военной полиции, которому Яманэ показал свою визитную карточку, доложил о встрече капитану второго ранга. И теперь у Катаока были веские основания полагать, что Яманэ, оказавшийся в Ацуги в день побега летчика, узнал, кто был на борту транспортного вертолета В107А накануне столкновения «Эндрю Макферсон» с «Никко-мару». Разглашение этой тайны никак нельзя было допустить.

Большую часть того, что рассказывал бывший адвокат Эдогава, инспектор Акидзуки слышал в первый раз. Ему даже стало не по себе. Как это так получилось, что он, японец, до удивления плохо знает историю собственной страны? Он быстро утешился — последние пятнадцать лет он и газеты-то почти не читал. Ему хватало сборников классической поэзии и полицейских циркуляров — с ними приходилось знакомиться по необходимости. К расследованию дела, имеющего политическую подоплеку, он не был готов. И тем не менее отведенные законом сроки заканчивались, а он пока что ничего не мог доложить начальству. Убийца Нирадзаки мог чувствовать себя в абсолютной безопасности.

На папке, с которой Нирадзаки вышел из квартиры, были обнаружены отпечатки пальцев только самого депутата, хотя инспектор был уверен, что убийца кое-что позаимствовал оттуда. Он еще раз тщательно проверил алиби всех, кто в тот утренний час находился в доме. Нулевой результат. Убийца вошел и вышел из дома, не оставив никаких следов, и никто его не видел.

Первыми посетителями нового начальника штаба военно-морских «сил самообороны» были представители нескольких фирм — «Мицубиси дзюкогё», «Кавасаки дзюкогё», «Тосиба» и «Ниссан дзидося». Адмирал Тэрада принимал их в роли заказчика. Ему была нужна хорошая баллистическая ракета. Планировалось запустить 78 японских спутников. Адмирал Тэрада знал, что с комитетом по космическим разработкам достигнута предварительная договоренность: спутники будут работать на военный флот, в частности на атомный подводный флот. Адмирал Тэрада считал, что одной атомной подводной лодки Японии мало.

Мощная ракета на жидком топливе была нужна не только в качестве носителя спутников. Атомная подводная лодка, секретное строительство которой уже заканчивалось, пока еще не располагала ракетным вооружением.

Первая фотокамера появилась в Японии в 1848 году, в конце периода Эдо. Эту большую коробку, весившую добрых четыре килограмма, доставило в сёгунскую Японию голландское торговое судно.

Японцы испуганно шарахались от фотокамеры, они считали, что эта коробка может лишить их жизни.

Князь Нориакира Симадзу из провинции Сацума (юг острова Кюсю) раздобыл фотокамеру и приказал двум своим людям позировать.

— Мы будем прокляты нашими предками, если позволим, чтобы наши души взяла дьявольская камера, привезенная из вражеской страны, — воскликнули они.

Но приказа сюзерена нельзя ослушаться. Камера запечатлела двух самураев, совершающих сэппуку — ритуальное самоубийство.

Инспектор Акидзуки вспомнил эту историю, оказавшись в здании парламента. Представители консервативной партии потребовали запретить тележурналистам и фотокорреспондентам вход в зал заседаний. Они, видимо, тоже боялись «дьявольских камер».

Акидзуки знал, что ничего не найдет, и все же предпринял и эту попытку. Получив разрешение, он еще раз поехал в парламент, чтобы просмотреть бумаги покойного Нирадзаки. Теперь он знал, что ему искать. Бывший адвокат Годзаэмон Эдогава помог ему. Не в узком смысле — напасть на след, а в широком — понять, почему убили Нирадзаки. Но было поздно: убийцы позаботились о том, чтобы среди бумаг не было ничего опасного для них.

Инспектор медленно шел по красному ковру, устилавшему пол в здании парламента. Он остановился у входа в зал заседаний.

Церемония смены командования военно-морского флота США началась в 11.00 в Аннаполисе на мощенной булыжником площади перед Банкрофт-холлом. Сверкавшие парадной формой адмиралы собрались на трибуне. Золотых галунов было столько, прикинул один ехидный журналист, что половина фондов, выделяемых флоту на заработную плату, очевидно, расходовалась на эти украшения.

После того как флотский оркестр сыграл гимн и начальник службы военных священников произнес молитву, наступило время кратких речей. Их произнесли министр обороны, министр ВМС и выходящий в отставку начальник главного штаба флота, который зачитал приказ о своем освобождении от должности. Его флаг был спущен, раздалась барабанная дробь, прозвучали фанфары, прогремел салют из 19 орудий.

Теперь наступила очередь нового командующего американским военным флотом. Он прочитал приказ о своем назначении и был приведен к присяге начальником военно-юридической службы. Был поднят его флаг, и новому начальнику главного штаба были оказаны те же адмиральские почести. Он повернулся к своему предшественнику и произнес: «Адмирал, я отпускаю вас». Тот ответил: «Добро». Новый начальник главного штаба отдал честь министру ВМС: «Сэр, я приступаю к исполнению обязанностей начальника главного штаба». Поворот к министру обороны, рука, взлетевшая к козырьку фуражки: «Сэр, я приступаю к обязанностям члена комитета начальников штабов».

Начальник управления службы военных священников произнес слова благословения. Военно-морской оркестр заиграл марш: «Поднять якорь!» У военно-морского флота США был новый командующий. И никто из присутствующих не знал, что и в самую торжественную минуту адмирал не переставал думать об истории с подводной лодкой «Эндрю Макферсон».

Кадзуо Яманэ допустил непоправимую ошибку. Ему следовало утром сразу же отправляться в Йокогаму, а оттуда в Токио, обратиться к журналистам, дать им возможность сфотографировать летчика, записать его слова. Он же, наоборот, боялся привлечь раньше времени внимание к летчику.

Со слов лейтенанта Яманэ знал, что еще два человека из экипажа транспортного вертолета В107А находятся на базе в Ацуги. Яманэ решил, что одного свидетеля ему маловато. Он захотел встретиться с двумя другими вертолетчиками.

Яманэ вызвал такси, чтобы ехать в Ацуги. Отъезжая от гостиницы, они чуть не столкнулись с мчавшимся на бешеной скорости мотоциклистом.

Симомура не любил пышных церемоний. Он сразу же поехал домой, снял форму и велел повесить ее как можно дальше. Мундир достанут из шкафа только в день похорон старого адмирала.