Странствия Шута

– Мы мило побеседовали с командиром Элликом. Ты не помнишь его, не так ли? Не помнишь человека, который привел тебя сюда. Человека, убедившего вас помогать Служителям, пробраться в мой дом и похитить женщину и ребенка. Эллик. Это имя ничего для тебя не значит? Человек, который считал, что однажды станет Герцогом Калсиды?

Каждый раз, когда я произносил имя Эллика, он вздрагивал, будто его ударили. Я загонял его, словно собака пастуха Лина овцу. Шаг за шагом он отступал от огня и утоптанного снега в сторону нетронутых лесных сугробов.

– Ты помнишь налет на мой дом? Женщину, которую ты пытался изнасиловать, красивую, с зелеными глазами, в красном платье? Ты ведь помнишь ее, не так ли?

Вспышка настороженности в глазах, дрогнувшие губы.

– Я пришел взять кровь за кровь, Хоген. О да, я знаю твое имя. Командир Эллик сказал его мне. Я пришел взять кровь за кровь и причинить боль за боль. И помочь тебе вспомнить. Ты ранен твоими же друзьями-наемниками. Они клялись тебе, клялись друг другу и клялись Эллику. Командиру Эллику. Тому, который хотел стать Герцогом Калсиды.

Дрожь и потеря концентрации – я вновь видел это. И в третий раз, произнеся имя Эллика, я ударил. Он опустил острие меча, пока поворачивался ко мне, я резко отступил и взмахнул мечом, отрубив ему сразу три пальца. Его меч упал в снег, он закричал, прижав искалеченную руку к груди. В следующее мгновение он наклонился, чтобы схватить меч здоровой рукой, но я пинком отправил его в глубокий снег. Подобрал упавший меч и подержал его в руках. Оба моих меча теперь были со мной. Я, не задумываясь, променял бы их на моих девочек.

– Поговори со мной, - вежливо предложил я.
– Расскажи о заложниках, которых вы забрали. Что с ними стало? С женщиной и маленькой девочкой?

Он смотрел на меня из сугроба.

– Мы не забирали маленькую девочку, - он судорожно держался за запястье искалеченной руки, прижимая к груди и укачивая, как ребенка. Сквозь стиснутые зубы он выдавил.
– Трус! У тебя нет ни чести, ни мужества, ты напал на раненого!

Я воткнул оба меча в снег, достал нож и присел перед ним. Мужчина попытался отползти, но глубокий снег и перевязанная нога не пустили его. Я улыбнулся, махнув лезвием в сторону его промежности. Он побледнел, мы оба знали, что он был полностью в моей власти. Я стряхнул кровь с перчатки ему в лицо и тихо сказал по-калсидийски:

– Ты пришел ко мне в дом, украл мой меч. Ты насиловал женщин в моем доме. Я не убью тебя, но когда я закончу, ты никогда и никого больше не изнасилуешь.

Его рот приоткрылся. Я коснулся пальцем своих губ.

– Тихо. Я собираюсь задать тебе вопрос, и на этот раз ты ответишь на него. Понял меня?

Он задыхался.

– У тебя есть единственный шанс остаться мужчиной, - это была ложь, в которую ему очень захотелось поверить, я увидел растущую надежду в его глазах.
– Вы забрали ребенка из моего дома. Я пришел, чтобы забрать ее обратно. Где она?

Он уставился на меня, широко распахнув глаза, а потом отрицательно покачал головой. Ужас овладевал им, и он едва мог говорить.

– Нет, мы не забирали никакой девочки.

Я смотрел на него, оправляя лезвие ножа о свою ногу. Он наблюдал, покрываясь потом от страха.

– Ты сделал это, тебя видели. Я знаю, что это правда, - ох, я тупица.
– Ты думал, что это мальчик. Ты забрал женщину и мою маленькую девочку. Где они?

Он заговорил медленно, возможно от боли, а возможно, чтобы я лучше понимал его.

– Был большой бой. Многие спятили, у нас были заложники...
– в его глазах нарастала неуверенность.
– Они сбежали. Остальные преследовали их, они вернутся, как только поймают беглецов.

Я улыбнулся.

– Сомневаюсь. Держу пари, они даже не помнят командующего Эллика. Думаю, каждый из них ищет и хватает все, что может забрать для себя. Зачем возвращаться и делиться с тобой? Какая от тебя польза? А, возможно, лошадь. Они могут вернуться и забрать у тебя лошадь. А потом бросят тебя здесь. Расскажи о ребенке, что вы похитили. И о женщине, которую ты хотел изнасиловать.

Я тщательно проговаривал каждое слово по-калсидийски. Он потряс головой.

– Нет, здесь нет маленькой девочки. Мы только…

Я наклонился вперед и улыбнулся.

– Думаю, насильник должен выглядеть как насильник, незачем тебе быть таким красивым.

Я приставил нож к его нижнему веку под глазом. Он затаил дыхание, видимо надеясь, что это лишь угроза. Глупец. Я разрезал его лицо от глаза до челюсти, он заорал и дернулся. Кровь заливала его лицо и шею. Я увидел, как его глаза на мгновение закатились, но он не потерял сознание от боли. Обморок не имеет ничего общего с храбростью. Нужное количество сильной боли, и любой может лишиться чувств. Я не хотел, чтобы он потерял сознание, только чтобы он боялся меня. Я наклонился еще ближе и упер острие ножа ему в пах. Теперь он знал, что некоторые вещи не были угрозами.

– Нет!
– закричал он и попытался вырваться.

– Рассказывай о девушке в красном платье и о ребенке с ней.

Он мелко задышал.

 - Правду, - предложил я и медленно надавил на нож. Свои ножи я держу в отличном состоянии, острие тут же прорезало ткань его брюк.

Он пытался уползти глубже в сугроб, я надавил на нож сильнее, и он затих.

– Расскажи мне все, - снова передоложил я.

Он скосил глаза на свой пах, часто и мелко дыша.

– В доме была маленькая девочка. Пандо любит таких. Он изнасиловал одну, может и больше. Не думаю, что он убил кого-то из них. Мы не взяли ни одну из них с собой, - вдруг он нахмурился.
– Мы очень мало забрали из того дома. Я взял меч. Но пленных было всего двое. Мальчик и его служанка. И все.

Я видел, какая путаница творится в его голове, он пытался вспомнить все и при этом не мог вспомнить Эллика.

– Где мальчик со служанкой?
– мой нож расширил дыру в его штанах.

– Мальчик?
– проговорил он, будто припоминая свои собственные слова.
– Мальчик ушел. С остальным беглецами. Они все, вопя, разбежались во все стороны.

– Стоп, - я поднял руку.
– Расскажи подробно, что произошло, когда вы потеряли пленников. С самого начала.

Я поднял лезвие ножа, и он облегченно всхлипнул. Но я со скоростью кошки ткнул нож под его второй глаз. Защищаясь, он вскинул окровавленные руки.

– Не надо, - предложил я и заставил его лечь на спину в снег. И слегка надрезал кожу, неглубоко, но так, чтобы он вскрикнул.

– Тише, - сказал я.
– Начинай.

– Это было ночью. Мы были пьяны, мы праздновали, - внезапно он остановился. Неужели он вздумал утаить что-то от меня?

– Праздновали что?

Он несколько раз вдохнул.

– У нас был пленник, который мог колдовать. Который мог заставить других людей не видеть нас… - его голос затих, очевидно, он пытался разобраться в обрывках воспоминаний.