Странствия Шута

Но вот я очнулась и в ужасе уставилась перед собой. Никакого Зимнего праздника или его кануна, когда люди собираются вместе, чтобы отогнать тьму, не было. Вокруг творилось нечто противоположное. Мир качался на волнах беды. Конюшня горела. Запах жарящегося мяса исходил от трупов людей и лошадей, оставшихся там. А низкие, протяжные звуки, которые показались мне зачином мелодии, были растерянными стонами людей из Ивового Леса.

Моих людей.

Я протерла глаза, силясь понять, что случилось. Руки оказались тяжелыми и бессильными, словно слепленными из теста. Кисти скрывались в непомерно больших меховых рукавицах. Или это не мои руки, а огромные звериные лапы?

Да я ли это?

Страх ударил, как кнут. А вдруг я – не я, а кто-то другой, думающий мои мысли? «Я – Би, – прошептала я. – Я – Би Видящая. Кто напал на мой дом? Как я тут очутилась?»

Я сидела, как королева на троне, в огромных открытых санях, тепло укутанная от мороза. Сани были великолепны. Две белые лошади в красной с серебром сбруе терпеливо ждали, чтобы помчать их. По обе стороны от облучка на искусно кованых крючьях, украшенных изображениями свитков, висели стеклянные фонари. Свет их падал на мягкие сиденья и изящные обводы. Я хотела провести рукой по гладкому дереву – и не смогла. Груда мехов и одеял укутывала и сковывала мое налитое сонной тяжестью тело надежнее любых веревок. Сани стояли в конце подъездной дорожки, у некогда парадного крыльца Ивового Леса. Теперь парадные двери были выломаны, дом стоял настежь.

Я тряхнула головой, силясь сбросить с разума путы. Я должна что-то сделать! Мне нужно что-то сделать, но тело такое теплое и тяжелое, как груда постиранного белья… Я не помнила, как мы вернулись в Ивовый Лес, не говоря уже о том, когда меня успели закутать в шубу и усадить в сани. Я попыталась восстановить в памяти минувший день, словно возвращаясь по своим следам в поисках оброненной перчатки. Вот я в классе с другими детьми. Вот управляющий Ревел – он умирает, но успевает предупредить, чтобы мы спасались. Вот я показываю детям вход в тайные лабиринты в стенах Ивового Леса, но дверь захлопывается передо мной. Вот мы бежим с Персивирансом. Он ранен стрелой. Меня хватают – и я почему-то бесконечно счастлива этим. Больше я ничего не помню. Но кто-то привез меня обратно, нарядил в шубу и укутал десятком одеял. И вот теперь я сижу и смотрю, как горит наша конюшня.

Я перевожу взгляд от танцующих языков огня на дом. Людей, всех, кого я успела узнать за свою недолгую жизнь, согнали перед его крыльцом. Ни на ком из них не было верхней одежды – они стояли в том, что надели с утра для домашней работы. Люди жались друг к другу, обнимали себя за плечи, пытаясь согреться. Некоторые из них были гораздо ниже ростом, и когда наконец зрение чуть прояснилось, стало понятно, что это дети. Я спрятала их, велев ни в коем случае не выходить из убежища, но они не послушались – и попались. Потом мой полуоцепеневший рассудок вспомнил о пылающей конюшне, и я подумала: возможно, дети поступили правильно. Если враги подожгли конюшню, то могли поджечь и дом.

Враги. Я крепко зажмурилась и вновь открыла глаза в надежде, что от этого мысли и все, что передо мной, обретет четкость.

Я не понимала, почему на нас напали. Если у нас и были враги, я о них не знала. Наши земли расположены далеко от моря, в герцогстве Бакк, и Шесть Герцогств сейчас ни с кем не воюют. И все же какие-то чужеземцы напали, огнем и мечом пройдя по нашему дому. Почему?

Им нужна была я.

В это трудно поверить, однако ничего иного не оставалось. Они явились, чтобы похитить меня. Верховые вражеские воины догнали меня. Догнали нас. Персивиранс… Он зажимал рану, и кровь сочилась сквозь пальцы. Жив ли он? Спрятался ли? И как я снова очутилась здесь, в Ивовом Лесу? Один из налетчиков схватил меня и стащил с лошади. Женщина, которая, похоже, была у них за главную, очень обрадовалась, что нашла меня. Она сказала, что отвезет меня домой. При этом воспоминании я нахмурилась: почему меня в ту минуту охватило такое неизбывное счастье и ликование? Что на меня нашло? Туманный человек тоже обрадовался мне и назвал своим братом.

Но я девочка. И я им об этом не сказала. От восторга я лишилась дара речи. Я раскрыла объятия навстречу туманному человеку и пухленькой, по-матерински заботливой женщине, которая спасла меня из рук налетчика, едва меня не задушившего. Дальше… в памяти сохранилась лишь теплая белизна. Больше ничего. И все-таки мне было стыдно. Я приветствовала ту, кто привел убийц к моему дому, я радовалась ей.

Я медленно повернула голову. Похоже, я ничего не могла теперь делать быстро – ни двигаться, ни думать. Медленно проступило воспоминание: я упала с лошади и сильно ударилась. Может, я ударилась головой? Может, в этом все дело?

Мои невидящие глаза уставились на горящую конюшню, зрение прояснилось. К конюшне шли двое мужчин. На них была одежда цветов Ивового Леса, желтого и зеленого. Значит, они из поместья. На них праздничные наряды. Одного я узнала – Лин, наш пастух. Мужчины что-то тащили вдвоем. Что-то тяжелое, сочащееся. Мертвое тело. Снег вокруг конюшен растаял, и они побрели, увязая в грязи. Ближе и ближе. Они что, так и войдут прямо в огонь? Но они остановились.

– Раз, два, три! – хрипло скомандовал Лин.

И они, качнув пару раз, на счет «три» бросили тело в пламя. Потом, словно марионетки, повернулись и пошли прочь от горящего здания.

Так вот зачем подожгли конюшню? Чтобы избавиться от трупов? Жаркий костер позволяет надежно спрятать следы убийства. Меня научил этому отец.

– Папа? – прошептала я.

Где он? Придет ли он, чтобы спасти меня? Сможет ли он выручить наших людей? Нет. Он бросил меня и отправился в Олений замок, чтобы попытаться спасти старого слепого нищего. Он не придет спасти меня и наших людей. Никто не придет.

– Я не настолько глупая, – тихонько проговорила я.

Слова будто сами собой сорвались с моих губ. Словно какая-то часть меня силилась достучаться, разбудить сонное, отупелое создание, в которое я превратилась. Я испуганно огляделась – не слышал ли кто моих слов? Нельзя, чтобы слышали. Потому что… если услышат… они поймут. Что поймут?

– Что они больше не управляют мной.

Эти слова я прошептала едва слышно. Я снова становилась собой, восстанавливала себя по частям. Тихо-тихо замерев в своем теплом гнезде, я собиралась с мыслями и силами. Нельзя выдать себя до тех пор, пока я не смогу действовать. Гора меховых и шерстяных одеял в санях была из нашего дома. А вот тяжелая белая шуба мягкого и длинного меха была не отсюда. От нее пахло по-чужеземному, и зверей таких у нас не водилось. На голове у меня была шапочка под стать шубе. Я вытащила руки в рукавицах из-под одеял. Меня везли, как похищенное сокровище. Это меня они хотели украсть. Меня, и почти ничего больше. Если бы они явились за добычей, рассуждала я, перед домом уже стояли бы все наши телеги и подводы, груженные добром из особняка. Но ни одной телеги рядом не было, чужаки даже не увели наших верховых лошадей. Им нужна была только я. Они убили Ревела из-за меня.

Так как же они поступят с остальными?

Я подняла глаза. Силуэты людей, согнанных в кучу, вырисовывались на фоне костров. Пленники стояли посреди метели, как скот в загоне. Некоторых поддерживали те, кто стоял рядом. Боль и ужас исказили лица до неузнаваемости. В кострах горела прекрасная мебель Ивового Леса. Чужаки разожгли их не чтобы согреть людей, а чтобы осветить ночь и не дать пленникам разбежаться. Большинство захватчиков были верхом. И лошади, и седла были чужеземные. Я раньше никогда не видела седел с такой высокой задней лукой. Преодолевая оцепенение, я попыталась сосчитать врагов – оказалось, их немного, всего около десятка. Но они были вояками, грубыми и безжалостными. Большинство – блондины с желтоватыми волосами и белыми бородами. Высокие и крепкие. Некоторые расхаживали, обнажив мечи. Убийцы, солдаты, явившиеся сюда по приказу. А волосы у них светлые, как у меня. Вот громила, который нагнал меня и поволок, едва не задушив, обратно к дому. Он стоит нос к носу с толстушкой, которая тогда накричала на него и заставила отпустить меня. А рядом с ними, если очень присмотреться… Да, это он. Туманный человек.

Я уже видела его сегодня.

Он был на ярмарке в Дубах-у-воды. Он был там и окутывал туманом весь городок. Люди шли мимо, будто не замечая его. Он стоял в переулке, и прохожие не сворачивали туда. А что было у него за спиной? Враги? Нет, я ничего не смогла тогда разглядеть, я и его-то едва различала. И сейчас тоже видела с трудом. Он стоял рядом с женщиной.

Туманный человек чем-то занят. Дело дается ему нелегко. Так нелегко, что ему пришлось ослабить свои чары вокруг меня. Поэтому я смогла изгнать его разум из своего. С каждой минутой мои мысли все больше прояснялись. Тело начинало слушаться. Я снова ощутила боль от свежих ушибов. Голова тоже заныла. Нащупав языком то место, где прикусила щеку, я разбередила ранку, чтобы почувствовать вкус крови. И сразу же вновь стала собой.